— Не поверю, что тебе есть до него хоть какое-нибудь дело.
— Правда, очень интересно.
Голоса стали громче, но женщины не могли разобрать слов. Они замерли и прислушивались. На лестнице происходило какое-то движение. К мужским голосам присоединился женский.
— Кто это? — заинтересовалась «подмена».
— Похоже на Мэриголд, — ответила Бэнкс. — Боже, как она меня бесит!
— Тс-с-с… О чем это они?
Теперь голос сэра Джона перекрывал все остальные:
— Я сам займусь этим!
— Пипс совершенно взбесился, — прошептала медсестра.
— Да, — послышался ясный ответ Томса. — Да.
Раздался звук шагов. Дверь внезапно открылась, и на пороге появилась сиделка О’Каллагана.
— Это ужасно! — воскликнула она. — Просто ужасно!
— В чем дело? Что случилось?
— Он умер. Сэр Дерек О’Каллаган умер!
— Да что ты!
— Жуть, что творится, — волновалась сестра Грэм. — С ним сейчас леди О’Каллаган. Она пожелала, чтобы ее оставили одну. Я почувствовала, что мне необходимо кому-нибудь рассказать.
Наступила мертвая тишина, затем женщины, словно побуждаемые некоей мысленной телепатией, не сговариваясь, повернулись и посмотрели на Бэнкс. Та откинула голову назад, непреклонно уперев руки в бока. Ее глаза метали искры, губы судорожно шевелились.
— Бэнкс! — возмутилась работавшая с ней медсестра. — Как ты можешь так себя вести? Я вижу, ты рада, что он умер!
— Если бы я не сбросила оковы религии, — ответила старшая коллега, — я бы сказала: «Возблагодарим Господа за то, что он поверг нашего врага!»
— Да ты просто отвратительная старая злюка! — бросила сестра-сиделка министра и вышла из операционной.
Леди О’Каллаган настаивает
Пятница, двенадцатое. День
— Леди О’Каллаган, прошу прощения за беспокойство, могу я с вами немного поговорить?
Рональд Джеймсон запнулся и сконфуженно посмотрел на вдову своего покойного работодателя. Женщина в черном платье была необыкновенно красива. Ее волосы — секретарь никогда не мог решить, то ли они белокурые, то ли русые, — выглядели так, словно их тщательно разгладили и придали нужную форму. Тонкие изящные руки спокойно лежали на платье. Голубые глаза смотрели из-под тяжелых век с вежливой отстраненностью.
— Хорошо, — тихо согласилась она. — Пойдемте в мою комнату, мистер Джеймсон.
Он последовал за ней в эту обитель воплощенного вкуса. Сесиль неторопливо села спиной к свету и произнесла:
— Присаживайтесь, мистер Джеймсон.
Рональд рассыпался в благодарностях и опустился на самый неудобный стул.
— Я только что вернулся из парламента, — начал он. — Премьер-министр принял меня в своем кабинете. Он ужасно расстроен тем… тем, что произошло вчера. Он просил меня передать, что всецело к вашим услугам, и если что-нибудь потребуется…
— Очень любезно с его стороны, — прервала его вдова.
— Еще он, разумеется, обеспокоен судьбой законопроекта. Законопроекта сэра Дерека против анархии. Необходимо настоятельно продвигать его, но случившаяся трагедия осложняет дело.
— Понимаю.
— Встал вопрос о личных заметках сэра Дерека. Без них никак не обойтись. Я настаивал, чтобы отложить это дело до… послезавтра, но премьер-министр считает, что оно не терпит отлагательства, и желает познакомиться с заметками немедленно. Полагаю, они в столе, в кабинете, но прежде чем что-либо предпринять, я посчитал необходимым получить ваше разрешение.
Леди О’Каллаган не отвечала так долго, что Джеймсон встревожился. Затем она посмотрела на лежащие на коленях изящно сложенные руки и проговорила:
— Этот законопроект как-то связан с теми людьми, которые его убили?
Секретарь онемел от изумления и не знал, что ответить. Он считался находчивым молодым человеком, но, очевидно, странное предположение Сесиль застало его врасплох.
— Боюсь, я не понимаю… вы хотите сказать… леди О’Каллаган, вы же не допускаете… — Он никак не мог закончить фразу.
— Именно, — невозмутимо кивнула она. — Более того, я не сомневаюсь, что его убили.
— Но кто?
— Те самые люди. Анархисты или как их там. Они ему угрожали. И осуществили угрозу. Законопроект был, видимо, направлен на то, чтобы сдержать этих типов. Пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы способствовать его продвижению.
— Спасибо, — произнес Рональд.
— Это все, мистер Джеймсон?
— Но, леди О’Каллаган, неужели вы серьезно допускаете… скажу вам искренне, вы меня просто ошарашили. Откуда подобные мысли? В медицинском заключении ясно сказано: сэр Дерек страдал острым перитонитом.
— Сэр Джон Филиппс утверждает, что операция прошла успешно. Его отравили.
— И умер от перитонита и прободного абсцесса. Каким образом его могли специально отравить?
— В одном из писем ему угрожали отравлением. В том, что пришло в прошлый понедельник. — Многие видные политические деятели получают похожие послания, однако ничего не случается. Простите меня, леди О’Каллаган, по-моему, вы заблуждаетесь. Как его могли отравить? Это невозможно. Прошу вас, не терзайте себя. — Он смущенно посмотрел в ее безмятежное лицо и с жаром закончил: — Не сомневаюсь, вы ошибаетесь.
— Пойдемте в его кабинет. — Леди О’Каллаган поднялась и молча повела секретаря в комнату министра.
Они открыли стол, и Сесиль, усевшись, наблюдала, как Рональд просматривает документы в отделениях для бумаг.
— Ящики слева, — объяснил он, — для личной корреспонденции. Я к ним никогда не прикасался.
— Их также необходимо открыть. Я сделаю это сама.
— Разумеется. Вот одно из писем с угрозами. Даже несколько… Я хотел показать их старшему инспектору уголовной полиции Аллейну из Скотленд-Ярда, но сэр Дерек не разрешил.
— Дайте мне на них взглянуть.
Секретарь отдал ей пачку писем и продолжил разбирать документы.
— А вот и заметки, — сообщил он, поднял голову и удивился, увидев на лице Сесиль признаки душевного волнения. Она пылала злобой.
— Вот то письмо, о котором я говорила. Прочитайте — и поймете, что его грозили отравить.
— Понятно.
— Вы до сих пор мне не верите, мистер Джеймсон?
— Извините. Боюсь, что нет.
— Я буду настаивать на расследовании.
— На расследовании? О Боже! — вырвалось у Рональда. — То есть, леди О’Каллаган, я хотел сказать, что не стал бы так поступать. На это нет никаких оснований.
— Вы понесете сегодня заметки мужа премьер-министру?
— Да.
— Окажите любезность, передайте, как я намерена поступить. А пока я просмотрю ящики с личной перепиской. У вас есть от них ключи?
Секретарь нехотя вложил ей в руку связку ключей.
— Когда вам назначена встреча?
— В три часа.
— Сейчас только половина третьего. Будьте любезны, перед тем как уходить, зайдите ко мне.
Как только секретарь удалился, Сесиль попробовала ключ к нижнему ящику.
Если бы кто-нибудь взял на себя труд наблюдать за Рональдом Джеймсоном — например, дворецкий Нэш, — он показался бы ему чрезвычайно расстроенным. Секретарь поднялся в спальню, бесцельно побродил из угла в угол, выкурил три сигареты и, наконец, уселся на кровать, глядя, словно в трансе, на висевшую над туалетным столиком гравюру. Затем посмотрел на часы, спустился вниз, взял шляпу и зонтик и вернулся в кабинет министра.
Леди О’Каллаган сидела за столом, на котором лежали стопки аккуратно рассортированных писем. Она не повернула головы и продолжала неотрывно смотреть на бумагу в руке. Рональд подумал, что она, судя по всему, довольно долго сидела, не меняя позы, — как и он, пока находился в комнате наверху. Лицо леди О’Каллаган всегда казалось бескровным — она не пользовалась румянами, — но теперь было просто смертельно-бледным. От носа к кончикам губ, подобно туго натянутым ниточкам, пролегли тонкие морщинки.
— Подойдите сюда, — тихо сказала она.
Секретарь приблизился и встал около стола.
— Неделю назад вы мне сказали, что муж получил расстроившее его письмо. Вот это письмо?
Рональд бросил взгляд на лист бумаги и отвернулся.
— Я не видел само письмо, только конверт, — пробормотал он.
— Этот конверт?
— Полагаю, да, но утверждать не могу.
— Прочтите.
С выражением крайней неприязни секретарь прочитал письмо. Оно было от Джейн Харден.
«Если представится возможность, — писала медицинская сестра, — я без колебания вас убью».
Рональд положил письмо на стол.
— А теперь прочтите вот это.
Второе послание пришло от сэра Джона Филиппса. Хирург писал в сердцах, вернувшись домой после встречи с О’Каллаганом, и отправил письмо, не успев остыть.
«Полагаю, вы намерены устраниться и не собираетесь поступать так, как всякий достойный человек посчитал бы своим долгом. Вы сказали, что послали Джейн чек. Она, разумеется, либо его разорвет, либо отправит обратно. Не могу вас ни к чему побуждать, поскольку это навредило бы даме, которой вы и так причинили боль. Но предупреждаю: держитесь от меня подальше. Во мне сидит дьявол, с которым, как я надеялся, справился, но вы опять пробудили его к жизни, и я могу запросто вас убить. Мои слова могут быть восприняты преувеличением, но, имейте в виду, это не просто фигура речи.
