Не успел я приложить глаз к окуляру, как появились инспектор с начальником станции. Вид мужчин, сидящих на земле с микроскопом, чрезвычайно развеселил инспектора, и он, уже не скрываясь, расхохотался.
— Извините, джентльмены, но такому тертому калачу, как я, все это кажется немного… ну, вы понимаете. Микроскоп — вещь, конечно, занимательная, но здесь от него мало толку, верно?
— Возможно, — не стал спорить Торндайк. — Кстати, вы нашли шляпу?
— Нет, ее не обнаружили, — признался инспектор.
— Тогда мы поможем вам в дальнейших поисках, если чуточку подождете.
Торндайк капнул на карточки немного ксилола, чтобы зафиксировать осколки в собранных линзах, и убрал их вместе с микроскопом в чемоданчик, после чего объявил, что мы готовы идти.
— Здесь рядом есть какое-нибудь жилье? — спросил он у начальника станции.
— Ближе Корфилда ничего нет, а до него около полумили.
— А где проходит ближайшая дорога?
— В трехстах ярдах отсюда есть заброшенная дорога, которую прокладывали к дому, который так и не построили. От нее к станции ведет тропинка.
— А еще какие-нибудь дома там есть?
— Только один, и от него до ближайшего жилья не меньше полумили. А других дорог здесь нет.
— Есть вероятность, что Бродский шел отсюда, ведь его нашли с этой стороны путей.
Инспектор согласился, и мы последовали за начальником станции к дому, попутно разглядывая землю у себя под ногами. Пустырь, по которому мы шли, зарос щавелем и крапивой. Надеясь найти шляпу, инспектор шарил фонарем по каждому пригорку и ворошил заросли носком ботинка. Через триста ярдов мы подошли к низкой ограде, за которой был виден сад с небольшим коттеджем. Инспектор стал яростно пинать крапиву, росшую у забора. Внезапно что-то звякнуло, послышался вопль, и инспектор, поджав ногу, отскочил, оглашая воздух проклятиями.
— Какой идиот бросил в крапиву эту дрянь! — возмущался он, потирая ушибленную ногу.
Торндайк поднял с земли металлический прут толщиной в три четверти дюйма и длиной около фута.
— Похоже, он здесь недавно, — заметил он, внимательно рассматривая прут в свете фонаря. — На нем совсем нет ржавчины.
— Мне от этого не легче, — проворчал инспектор. — По башке бы съездить того придурка, который бросил сюда эту железку.
Не обращая внимания на страдания инспектора, Торндайк продолжал рассматривать прут. Потом он поставил фонарь на ограду, вынул лупу и продолжил свое занятие с удвоенным усердием. Разъяренный инспектор захромал прочь, и вскоре мы услышали, как он отчаянно колотит в ворота.
— Будьте любезны, подайте мне предметное стекло с капелькой раствора, — попросил меня Торндайк. — К пруту прилипли какие-то волокна.
Подготовив необходимое, я передал его Торндайку вместе с пинцетом, иглой и покрывным стеклом и установил на садовой ограде микроскоп.
— Сочувствую инспектору, — заметил Торндайк, заглядывая в окуляр. — Но для нас это был поистине счастливый удар. Взгляните в микроскоп.
Расположив предметное стекло так, чтобы рассмотреть весь образец, я сообщил свое мнение:
— Красная шерсть, синий хлопок и желтые растительные волокна, похожие на джут.
— Все правильно. Та же комбинация волокон, что и на кусочке, застрявшем между зубами трупа, и, вероятно, из того же источника. Похоже, этот прут вытирали о ковер или штору, которой удушили беднягу Бродского. Мы в любом случае должны проникнуть в этот дом. Слишком явная улика, чтобы ею пренебречь.
Быстро упаковав чемоданчик, мы поспешили к воротам, где увидели обоих должностных лиц, задумчиво глядящих на заброшенную дорогу.
— В доме горит свет, но там никого нет, — сообщил инспектор. — Я уже много раз стучал, но никто не отзывается. И вообще, что мы здесь забыли? Шляпа, вероятно, лежит неподалеку от того места, где был найден труп, и утром мы ее обязательно разыщем.
Торндайк молча вошел в сад и, подойдя к двери дома, тихо постучал и приложил ухо к замочной скважине.
— Я же сказал, сэр, что там никого нет, — раздраженно бросил инспектор и, видя, что реакции не последовало, пошел прочь, сердито бормоча себе под нос.
Как только он отошел, Торндайк стал шарить лучом фонаря по двери, порогу, тропинке и небольшим клумбам, с одной из которых он поднял какой-то предмет.
— Весьма ценная улика, Джервис, — объявил он, выходя из ворот и показывая мне недокуренную папиросу.
— Что же в ней ценного? Что она нам дает?
— Очень многое. Ее зажгли и кинули недокуренной, что говорит о внезапной перемене планов. Она брошена у входа в дом, значит, куривший собирался туда войти. Он не был знаком с хозяином, иначе прошел бы в дом с папиросой. Сначала этот человек вообще не намеревался входить на участок, иначе не стал бы закуривать перед воротами. Это, конечно, общие предположения, а теперь перейдем к деталям. Папиросная бумага известной марки «Зигзаг», водяные знаки видны очень четко. У Бродского была обнаружена пачка папиросной бумаги той же марки. Посмотрим, какой там табак.
Вытащив из лацкана булавку, Торндайк вытащил из папиросы кусочек темно-коричневого табака и показал мне.
— Мелкая «латакия», — не колеблясь, определил я.
— Прекрасно. Перед нами папироса с табаком, точно таким же, как в кисете Бродского, причем свернута она из необычной бумаги, имевшейся в пачке, найденной у Бродского. Руководствуясь правилом силлогизма, я могу предположить, что данная папироса была свернута Оскаром Бродским. Тем не менее мы будем искать подкрепляющие улики.
— А что это?
— Как вы могли заметить, Бродский пользовался круглыми деревянными спичками, которые и были обнаружены в его коробке. Такие спички тоже не вполне обычны. Поскольку он зажег папиросу где-то рядом с воротами, мы можем попытаться найти там обгоревшую спичку. Давайте посмотрим на дороге, по которой он, видимо, и пришел.
Мы медленно пошли по дороге, освещая фонарями землю, и буквально через несколько шагов я обнаружил валявшуюся в грязи спичку. Быстро подняв ее, я увидел, что она круглая и деревянная.
С интересом осмотрев спичку, Торндайк положил ее вместе с папиросой в свою коробочку для вещественных доказательств.
— Теперь уже нет сомнений, Джервис, что Бродский был убит здесь. Нам удалось связать это место с преступлением, так что осталось лишь проникнуть в дом и найти там другие улики.
Мы пошли вдоль ограды и на ее противоположной стороне обнаружили инспектора, недовольно беседующего с начальником станции.
— Думаю, сэр, нам пора возвращаться, — заявил он. — Мне вообще непонятно, зачем мы сюда забрели, но… Эй, сэр, остановитесь!
Торндайк, чуть подпрыгнув, закинул свою длинную ногу на забор.
— Я не разрешаю вам вторгаться в личные владения, сэр! — продолжал инспектор, но Торндайк уже преодолел ограду и смотрел на инспектора с другой стороны.
— А теперь послушайте меня, инспектор. Есть все основания полагать, что Бродский перед смертью был в доме, и я готов поклясться в этом. Сейчас важно не упустить время, мы должны идти по горячему следу. Я не предлагаю вам вламываться в дом. Мне нужно только проверить мусорный бак.
— Мусорный бак! — поперхнулся инспектор. — Нет, вы действительно джентльмен со странностями! Что же хотите там найти?
— Разбитый стакан или бокал. Тонкий, с узором из маленьких восьмиконечных звездочек. Он может быть в мусорном баке или в доме.
Инспектор колебался, но уверенность Торндайка произвела на него впечатление.
— Мы, конечно, можем покопаться в мусоре, хотя какое отношение разбитый стакан имеет к нашему делу, я ума не приложу. Это выше моего понимания. Ну, да ладно, идем.
Он перелез через ограду, и за ним последовали мы с начальником станции.
Торндайк чуть задержался у ворот, осматривая землю, а официальные лица торопливо пошли по тропинке. Не найдя ничего интересного, доктор направился к дому, внимательно оглядываясь по сторонам. На полдороге мы услышали взволнованный голос инспектора:
— Скорее сюда, сэр!
Поспешив в том направлении, мы обнаружили наших должностных лиц, с изумленным видом склонившихся над мусорной кучей. Свет их фонарей освещал осколки тонкого узорчатого стекла, сверкающие среди мусора.
— Не представляю, сэр, как вы догадались, что они здесь есть, — произнес инспектор с ноткой уважения в голосе. — Но зачем они вам, я понять не могу.
— Это всего лишь одно звено в цепи доказательств, — пояснил Торндайк, доставая пинцет и склоняясь над мусорной кучей. — Возможно, мы найдем здесь кое-что еще.
Он поднял несколько кусочков стекла и, рассмотрев их, бросил обратно в кучу. Внезапно внимание доктора привлек маленький осколок, валявшийся в самом низу. Подхватив стекло пинцетом, Торндайк стал пристально разглядывать его под лупой.
