— И Селия Меллок в нем состояла? В течение какого времени?
— Не могу вам сказать. Я даже не знала, что ее туда приняли. Таково было устройство клуба. Никто, включая меня, не знал о других членах. У нас был сайт, на котором участники могли договориться о дате следующей встречи, удостоверившись, что территория по-прежнему безопасна; конечно, так оно всегда и оказывалось. После смерти Невила все, что от меня требовалось, — это разместить на сайте сообщение, что любые встречи отменяются. Просить у меня список членов клуба бесполезно. Списка нет. Главная изюминка заключалась в полной секретности.
— Если только они не узнавали друг друга, — добавил Дэлглиш.
— Они носили маски. В этом была некоторая театральность, но Рэймонд полагал, что так еще интереснее.
— Если люди занимаются сексом и хотят остаться неузнанными, маски недостаточно.
— Хорошо, один или двое могли подозревать, кто их партнер. В конце концов, они по большей части принадлежали к одному кругу. И все же вам не удастся выяснить, кто они.
Дэлглиш сидел и молчал. Кажется, Кэролайн сочла это за давление и вдруг взорвалась:
— Ради Бога, я ж не с викарием местным разговариваю! Вы полицейский и видите такое не впервые. Люди собираются для группового секса, а Интернет — более изощренный способ для договора, нежели бросание ключей от машины в середину комнаты. Групповой секс со всеобщего согласия. Ну и что? Мы не делали ничего противозаконного. Может, не будем терять связь с реальностью? Пока что ресурсов вашей полиции не хватает даже на то, чтобы справиться с педофилией в сети. Сколько мужчин — тысячи? десятки тысяч? — платят за то, чтобы посмотреть, как насилуют маленьких детей? Как насчет тех, кто поставляет туда изображения? Вы всерьез собираетесь тратить время и деньги на то, чтобы преследовать членов частного клуба, созданного для вполне взрослых людей на частной территории?
— Вот только один из его членов убит, — сказал Дэлглиш. — Там, где совершено убийство, нет ничего неприкосновенного. Ничего.
Кэролайн Дюпейн рассказала ему все, что он хотел знать, и коммандер ее отпустил. Он не чувствовал особого негодования. Какое у него право судить?
— С вами все будет в порядке, да, миссис Талли? — спросил Райан. — Я имею в виду, вы ведь здесь ко всему привыкли. Вы не думаете, что мне стоит остаться?
Талли наконец-то добралась до дома; позади осталась поездка в метро, во время которой не было никакой надежды сесть и где лишь теснота удерживала ее в вертикальном положении. Райан оказался в гостиной, с упакованным рюкзаком, готовый к отъезду. На столе лежал конверт, обратная сторона которого была исписана заглавными буквами. Талли рухнула на ближайший стул.
— Нет, Райан, я не думаю, что тебе стоит остаться. Тебе не было здесь уютно. Извини. Коттедж такой маленький…
— Это точно! — сказал он нетерпеливо. — Да, дело в том, что он маленький. Но я вернусь. Я имею в виду, что в понедельник выйду на работу, как обычно. Я к майору.
— А майор тебе обрадуется? — спросила она.
Райан не глядел на нее.
— Он сказал, что все нормально. Я к тому, что это ненадолго. У меня, знаете ли, свои планы есть.
— Не сомневаюсь, что они у тебя есть, Райан, но наступила зима. Ночи, должно быть, ужасно холодные. Тебе нужна крыша над головой.
— У меня есть крыша, в лучшем виде — понимаете вы или нет? Не беспокойтесь, миссис Талли, все нормально.
Взвалив тяжелый рюкзак на плечи, он повернулся к двери.
— Как ты доберешься до дома, Райан? Если мисс Годбай еще здесь, она может подвезти тебя до метро.
— У меня же есть новый велосипед, разве не так? Тот, что купил майор. — Помолчав, он сказал: — Ладно, я пошел. До свидания, миссис Талли. Спасибо, что приютили.
И ушел. Талли пыталась собраться с силами и сдвинуться с места, как раздался звонок в дверь. Это была Мюрел. Она надела плащ и явно готовилась ехать домой.
— Я все проверила, — сказала она, — потому что больше не могла вас ждать. Я видела Райана. На нем был рюкзак. Он насовсем уехал?
— Да, Мюрел. Он возвращается к майору. Все в порядке, Мюрел. Я привыкла жить одна. Я никогда здесь не нервничаю. У меня все в полном порядке, — повторила Талли.
— Мисс Кэролайн будет другого мнения. Вы должны ей позвонить и послушать, что она скажет. Она может захотеть, чтобы вы остались у нее, Талли. Или поедем ко мне, если вы и в самом деле напуганы.
Трудно себе представить менее любезное предложение. «Она чувствует, что должна это сделать, — думала Талли, — но не хочет, чтобы я соглашалась. Мюрел могла бы предложить приехать и остаться, однако после вчерашнего она так не сделает». Ей казалось, что она видит в глазах Мюрел страх, и это принесло ей маленькую радость: Годбай напугана больше ее самой.
— Вы очень добры Мюрел, да только у меня все в полном порядке, — сказала Талли. — Я здесь живу. На окнах стоят засовы, в двери — два замка, есть телефон. Я не чувствую никакой опасности. Зачем кому-то меня убивать?
— Зачем им было убивать доктора Дюпейна и эту девушку? Кто бы это ни был, он — сумасшедший. Будет гораздо лучше, если вы позвоните мисс Кэролайн и попросите, чтобы она вас забрала. Она могла бы найти где-нибудь в Суотлинге постель.
«Если ты так беспокоишься, почему не настаиваешь и своем, не заставляешь меня собрать вещи и поехать с тобой?» — подумала Талли. Впрочем, она не винила Мюрел, которая наверняка все продумала. Однажды переехав, Талли могла остаться на недели, а то и на месяцы. У нее не было бы повода возвращаться в коттедж до раскрытия убийств, а сколько на это уйдет времени — не знал никто. Возможно, они никогда не будут раскрыты. Талли не сомневалась, что, покинув теперь коттедж, она в него больше не вернется. При всей нелепости это чувство было слишком сильным, чтобы его игнорировать. Она представляла себя отчаянно ищущей комнату или поселившейся у кого-нибудь из Дюпейнов или у Мюрел в качестве постоянного источника беспокойства и раздражения. Нет, это место принадлежало ей, и она не позволит убийце выманить ее отсюда.
— Ладно, под вашу ответственность, — сказала Мюрел. — Я вам предлагала. Вообще-то я пришла отдать ваши ключи от музея. Мы получили их в два часа дня, и я сказала сержанту Бентону-Смиту, что передам вам связку. И я бы на вашем месте забрала у Райана ключи от коттеджа. Это единственная запасная связка, и пусть она находится в офисе.
— О Господи, Райан забыл их отдать, а я не подумала его спросить, — сказала Талли. — Но в понедельник он приедет.
Мюрел делала обычную выволочку, и все же в этом не чувствовалось ее обычной хватки. После второго убийства она определенно изменилась.
— Вам вообще не следовало снабжать его ключами, — сказала Мюрел. — Он спокойно мог приходить в нормальное время суток, а вы бы его пускали. Если вы встретитесь с ним в понедельник раньше меня, обязательно заберите их у него.
И она ушла. Талли заперла за ней дверь, задвинула засовы и добралась до кресла, стоящего у окна. Ее тошнило от усталости. Травма, которую Талли нанесла встреча с лордом Мартлшемом, визит в Нью-Скотленд-Ярд, беспокойство за Райана, а теперь еще и эта короткая перепалка с Мюрел усугубили ее состояние. Возможно, она поступила бы разумнее, приняв предложение коммандера Дэлглиша довезти ее до дома. Правда, постепенно усталость стала почти приятной, покой, который она всегда чувствовала в конце дня, сидя одна, вернулся и развеял тревоги. Талли немного посмаковала это состояние, потом, освеженная, встала и начала приводить коттедж в порядок.
Райан не стал себя утруждать и не заправил постель. В его спальне было душно. Талли сняла с маленького крючка ключи от окна и открыла двойные створки. Комнату наполнил душистый осенний воздух. Талли постояла какое-то время, глубоко дыша и глядя в темную пустоту Хита. Потом снова заперла окно. Она заправила постель и сунула простыни и наволочки в бельевую корзину. Их можно постирать завтра: сегодня вечером шум стиральной машины будет невыносим. Талли подняла с пола ванной комнаты мокрые полотенца Райана, вымыла раковину и спустила воду в унитазе. Она чувствовала какую-то вину, словно вместе с беспорядком, оставленным мальчиком, смывала и его самого. Где же он заночует? Талли хотела позвонить майору и спросить, в самом ли деле тот ждет Райана, но мальчик не оставил ей номера, только адрес на Майда-вейл. Она могла посмотреть телефон в справочнике, да вот только звонок выглядел бы ничем не оправданным вторжением. Райану восемнадцать лет, Талли ему не бабушка и не опекунша. И все же тяжесть вины и ответственности осталась. Она упустила мальчика: ей не хватило терпимости и доброты. Коттедж был ее святая святых, ее любимым домом. Возможно, одинокая жизнь сделала ее эгоисткой. Талли вспомнила, как чувствовала себя в Бейсингстоке. Не так ли ощущал себя Райан, живя в ее доме?
