— Не телефонный разговор, приезжай ко мне.
— И не подумаю.
— Ну, хочешь, я сама приеду к тебе?
— Соскучилась? — вымещал Колесников злобу за то, что она его выгнала.
— Так когда мы встретимся? — сдерживала собеседница желание нагрубить.
— Никогда. Видеть твою противную, толстую рожу не желаю. Если есть что сказать, говори по телефону, — поставил он условие. — И скорее соображай, спать хочу.
— Но как же ты…
— Вот бестолковая, — прервал ее Виктор Тимофеевич и опустил трубку, а линию заполнили гудки.
Татьяна все-таки отправилась на квартиру бывшего любовника и разбудила его.
— Об одном молю, только выслушай, — затараторила она, лишь приоткрылась входная дверь.
— Вот навязалась на мою голову. — И Колесников захлопнул дверь.
От обиды у Татьяны выступили слезы, но она, утираясь рукавом норковой шубы, вновь утопила кнопку звонка. И намеревалась держать ее до тех пор, пока хозяин не впустит в квартиру. Но минуты через две вызов неожиданно прекратился. Как ни старалась Самойлова давить на кнопку — бесполезно.
— Проводок отсоединил в прихожей, идиот, — произнесла она вслух и от бессилия готова была биться головой об стену. Мощная железная дверь не оставляла шансов проникнуть внутрь.
В течение дня Татьяна еще несколько раз звонила Колесникову по телефону, но тот прерывал связь, стоило узнать ее голос. В конце концов он перестал брать трубку, а может быть, и совсем отключил телефон. Все что угодно ожидала она, только не такого упорства.
Она уже подумывала, чтобы самой расправиться с Груздевым, но всякий раз отбрасывала эту мысль: какой резон получать наследство, если ближайшие пятнадцать лет можно провести в местах не столь отдаленных. Но на всякий случай девушка приобрела пистолет Макарова. Она обратилась с необычной просьбой к своему водителю, прилично заплатив за молчание, и тот вывел ее на нужных людей. Приобрести в наше время оружие — не проблема, и вечером она уже гладила рукой по гладкому стволу, осматривая пистолет. В результате длительных умственных размышлений пришла к выводу: раз управляющий не желает слушать ее, то пусть прочитает послание, и написала письмо, подробно изложив свое предложение.
Виктор Тимофеевич посмотрел в глазок и с удовлетворением отметил, что это не Самойлова, а всего-навсего какой-то подросток.
— Тебе чего, парень?
— Письмо просили передать. — И он сунул конверт.
— Кто? — поинтересовался мужчина, приняв послание.
— Полная молодая женщина, — отозвался добровольный почтальон уже на ходу. — Она сказала, что вы поймете, от кого.
Колесников прошел в комнату и бросил конверт на журнальный столик, решив не читать. Но со временем интерес пробуждался, и он все чаще скользил по письму любопытным взглядом.
«Что особенного, если я ознакомлюсь с его содержанием, может, и правда что-то дельное». Он взял конверт, извлек листок, сложенный вчетверо, развернул его и углубился в чтение:
Это несправедливо, что миллионы достались не нам с тобой. Кто, как не мы, заслуживаем счастья? Пойми, выгнала тебя тогда, когда не соображала толком, что делаю. Ты мне дорог, и я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю! Если удастся вернуть наследство, то готова выйти за тебя замуж и подписать взаимовыгодный контракт. Я и без богатства всецело принадлежу тебе телом и душой, но мы просто обязаны использовать шанс — это перст судьбы. Я все продумала и подготовила, тебе лишь остается нажать на курок. Скажешь, что он тебе сын? Но какой же сын выставляет отца за дверь? Да по сути ты для него чужой человек, в чем сам недавно убедился. Не станет его — вздохнешь свободней. Клянусь, что не обману и выполню обещание. Навеки твоя. Татьяна.
Виктор Тимофеевич отложил послание в сторону и серьезно задумался. Тут было над чем крепко поломать голову. Отцовских чувств он действительно к Груздеву не испытывал, но риск огромный. Но чем больше размышлял он, тем больше утверждался в мысли, что игра стоит свеч. Ну что ему светит в будущем? Ничего. Он так стремился к этому наследству, что теперь не представлял, сможет ли влачить жалкое и нищенское существование. «Будь, что будет: или грудь в орденах, или пуля в сердце», — твердо решил он. Затем потянулся к телефону и набрал номер Самойловой.
— Приезжай, — произнес он единственное слово в трубку.
— Уже лечу, — пропел понимающий голос.
Через полчаса они уже совместно разрабатывали план убийства.
— Пистолет у меня есть. Подкараулишь Василия на дороге, каких в глухомани множество, а он работает водителем на грузовике, и выстрелишь пару раз, — изложила простейший вариант Самойлова.
— Легко сказать, — вздохнул сообщник. — Почему бы тебе самой не попробовать?
— Какую тогда роль при получении наследства сыграешь ты? — ответила она вопросом на вопрос.
— Ладно, стрелять буду я, но в Пономаревку поедем вместе, — не дал Виктор Тимофеевич полностью ускользнуть Самойловой от ответственности.
Выбора у нее не оставалось.
— Согласна.
— И еще. Мне необходимы гарантии.
— Только мое слово.
— Недостаточно. С такими деньжищами, которые попадут в твои руки, избавиться от сообщника — пара пустяков.
— Но не можем же мы оформить соглашение через нотариальную контору? — усмехнулась собеседница, признавая, что Колесников угадывает ее мысли.
— Пиши на бумаге о задуманном совместном преступлении и о роли в нем каждого. Листок останется у меня, пока не выполнишь все обещания.
— Вот еще, — фыркнула Самойлова. — Разбежалась.
— Тогда ищи дураков в другом месте.
«Осторожный, гад», — пронеслось у нее в голове.
— Уговорил, давай листок и ручку. — И Татьяна Станиславовна под диктовку Колесникова исписала два листа.
Он пробежал глазами ее писанину.
— Кажется, ничего не забыли.
Затем сунул откровения Татьяны в конверт, в котором уже лежало одно ее письмо, и убрал на антресоль в стенке. Сообщница настороженно следила за ним.
В это время на кухне что-то засвистело, и до них долетел шум воды. Колесников убежал туда, а через минуту вернулся весь мокрый. Татьяна хотела было украсть за время его отсутствия конверт, но передумала, опасаясь, что любовник обнаружит исчезновение и откажется от задуманного преступления.
— Вот, черт, батарею прорвало, — сказал расстроенный хозяин квартиры.
— Отопление?
— Что же еще?
— Вызывай аварийную, — посоветовала Татьяна Станиславовна.
— Что толку, их до утра не дождешься. За это время всех соседей затопит.
— Но надо что-то делать.
— Есть у меня один знакомый слесарь из домоуправления, где-то был записан его домашний телефончик.
Колесников полистал свою записную книжку, остановился на нужной странице и потянулся к аппарату.
— Вадик, это ты? — проговорил он в микрофон. — Слава Богу, что ты дома. Срочно требуется твое вмешательство. Через пять минут? Хорошо, жду.
Слесарь явился даже немного раньше. Он оставил в квартире сумку с инструментами и сбегал в подвал, где перекрыл воду на отопление по их стояку, затем взялся колдовать над батареей.
Виктор Тимофеевич и Татьяна не мешали ему. Наконец он появился в комнате, утирая рукавом с лица испарину.
— Временно я устранил причину, потом можно будет заварить батарею, — доложил он хозяину о результатах работы.
— А твоего временного ремонта надолго хватит? — поинтересовался Колесников.
— В принципе до конца отопительного сезона хватит, а к лету подыщу чугунную и заменим, а то эти плоские батареи ненадежные.
— Спасибо, Вадик. — И хозяин сунул в карман его рабочей куртки заранее приготовленные деньги.
— Всегда рад помочь, Виктор Тимофеевич, — со смущением отозвался слесарь. — Как говорится, не стану мешать.
Он со знанием дела взглянул на Татьяну и намеревался уже уходить, но та его остановила.
— У меня тоже появилось желание поощрить добросовестного работника, — может, и мне когда пригодится знакомство со специалистом.
Она порылась в дамской сумочке и достала деньги, но ее сумма в три раза превышала сумму хозяина квартиры.
— Ого! — просиял слесарь. — Всегда рассчитывайте на мою помощь, — а это именно то, чего добивалась дальновидная Самойлова, которую Колесников не считал умной.
— В субботу утром я за тобой заеду, — собралась и она следом за Вадиком, а Колесников только рад был остаться наедине со своими мыслями. Многое предстояло обдумать, настроиться на убийство собственного сына.
С некоторым запозданием, но Тимофей Сидорович и Варвара Степановна Колесниковы тоже узнали про Груздева Василия.
— Нашелся внук, — обрадовался пожилой мужчина с белой от седины головой.
— Хоть на закате жизни не обошел господь нас своим вниманием, — согласилась с ним супруга.
