— Мистер Хендрик говорил, что это латунь, — настаивал Хьюго.
— Значит, лгал мистер Хендрик! Что толку говорить с этим…
— Кит, — сказал доктор Торнтон, — вы что-нибудь знаете о драгоценных металлах?
— Когда-то я ходил на курсы металлургии, — отозвался Кит и выбежал из дома, преследуемый возбужденно гомонящей группой. Аукционист все еще сидел в кресле Хендрика Брасса, а маленький человечек по фамилии Гэррет, потенциальные покупатели и зеваки стояли или сидели на неухоженной траве. Растолкав их, Кит схватил первый попавшийся латунный предмет, который оказался подносом со знакомым символом Дома Брасса на лицевой стороне. Взвесив его в руках, Кит задумчиво нахмурился, достал карманный нож, сделал на подносе царапину и стал вертеть его при солнечном свете.
— Чистая латунь, — сказал он наконец.
Бросив поднос, Кит поднял пепельницу, которая могла служить общей чашей для риса какому-нибудь семейству с раскосыми глазами за двенадцать тысяч миль отсюда, если бы не была покрыта теми же брассианскими символами, и проделал с ней аналогичную процедуру, взвесив и поцарапав.
— Тоже латунь.
После этого Кит занялся пожарным ведром девятнадцатого века, содрав с него облицовку и подвергнув той же обработке. Корнелия скулила, как собачонка, Алистеры скалили зубы, доктор Торнтон и Линн явно скисли, Хьюго выглядел отомщенным, а инспектор плотно сжал губы. Сердце Джесси обливалось кровью.
— Настоящая латунь. — Кит атаковал предмет за предметом, игнорируя протесты Келлера, терзая, обдирая и разрубая их, словно Джек-потрошитель, покуда подъездная аллея и трава не покрылись искромсанными останками имущества Хендрика Брасса.
— Латунь, — подытожил Кит. — Только латунь, и ничего более.
— Попали пальцем в небо, Квин, — сказал Девитт Алистер. — Почему бы вам не удалиться в дом для престарелых?
Услышав столь вопиющую несправедливость, Джесси напустилась на него, но Ричард, остановив ее, пробормотал:
— Может, он прав, милая.
Последовало молчание куда более тяжелое, чем латунь, даже если бы она была золотом, которое отнюдь не облегчил насмешливый голос Вона:
— Ну, ребятишки, кончили играть? Вы, аукционист, займитесь своим делом. На сегодня развлечений достаточно. — И он стал хохотать, покуда Джесси не почувствовала желание исцарапать его в кровь.
Им оставалось только слушать Келлера, возобновившего свою литанию.[113] Мистер Филл Дж. Гэррет продолжал приобретать другие лоты, хотя лишенные латунного покрытия они стоили еще меньше. Люди постепенно расходились. Впрочем, появлялись и новые. Среди ушедших были двое местных репортеров.
Таким образом, второй из трех вопросов Торнтона также остался тайной.
Из чего состоит богатство?
В какой оно форме?
Если оно существует в какой-либо форме.
ЧТО И ГДЕ?
— Я бы хотел пару минут поговорить с вами наедине, — внезапно обратился к наследникам Ричард Квин.
— Опять? — невежливо осведомилась миссис Алистер.
— Вы хотите найти эти шесть миллионов или нет?
Этот аргумент говорил сам за себя. Заинтересованные лица последовали за инспектором в гостиную. Возникла заминка с шефом Флеком, но инспектор что-то ему шепнул. По выражению лица мужа Джесси понимала, что это какая-то выдумка, но она сработала, так как Флек кивнул и остался на прежнем месте. Вон с усмешкой наблюдал за ними. Казалось, он наслаждается происходящим. Ричард объяснил свои намерения.
— Мне кажется, этот трюк стоит попробовать, — закончил он. — Можете называть это догадкой. Но даже в случае неудачи вы не пострадаете. Я возьму всю ответственность на себя. Вам это не будет стоить ни цента.
— Но, дорогой… — Джесси выглядела встревоженной.
— Положись на меня, милая.
Все последовали за ним наружу. Во время их отсутствия подъехали пять автомобилей, возле которых стояли пять членов нерегулярной команды.
— Что вы здесь делаете? — осведомился инспектор.
— Мы посовещались, — ответил Эл Мерфи, — и решили, что один старик нуждается в помощи других.
— Мы здесь надолго, — сказал Джонни Криппс.
— И не станем слушать никаких «нет», — добавил Хью Джиффин.
— Благослови вас Бог, — сказал Ричард Квин и направился к аукционисту, который громко взывал:
— …Если вам не нужны эти формочки для пудинга и кастрюльки для яиц, подумайте, каким прекрасным подарком они станут для церкви или масонской ложи…
— Прекратите это, Келлер, — велел ему Ричард.
— Вышвырните его отсюда! — послышался мужской голос. — Что это за аукцион, скажите на милость?
— Что теперь? — огрызнулся Келлер.
— Наследники Хендрика Брасса только что провели собрание и уполномочили меня назначить общую цену за все содержимое дома…
— Подождите. По закону я не имею права вернуть уже проданные лоты…
— Ладно, мы их исключим. Позвольте предложить цену за все непроданные вещи, включая те, которые еще находятся в доме.
— Я не согласен с подобной сделкой! — завопил мистер Флюгл. — У моих клиентов есть права…
— И у моих тоже, — присоединился мистер Ченнинг. — Я не стану участвовать в сделке, которая может подвергнуть опасности удовлетворение их требований в полном объеме.
— Я понимаю вас, джентльмены, — сказал инспектор. — Мы намерены защитить ваши требования, как и требования подрядчика Слоуна. Общая сумма задолженности — включая пять тысяч Слоуна — составляет чуть меньше двенадцати с половиной тысяч. От имени наследников я назначаю цену в двенадцать тысяч пятьсот долларов за все содержимое дома минус уже проданные лоты.
— Ничего не выйдет, — заявил аукционист. — Эта сумма не учитывает гонорар, положенный мне по закону.
— Мы гарантируем вам гонорар, Келлер, сверх общей суммы.
— В таком случае… — умиротворенным тоном произнес аукционист и повернулся к двум адвокатам: — Вы одобряете это, джентльмены?
Флюгл и Ченнинг быстро посовещались.
— Мы заботимся лишь об оплате счетов наших клиентов, — сказал Флюгл. — Поэтому мы согласны на предложение.
Еще бы, подумал инспектор. Судя по результатам аукциона, выручка не покрыла бы и половины задолженности, а теперь они получали гарантию полной оплаты.
— Притормозите, папаша, — сказал Вон, подходя к ним. — Как душеприказчик, я тоже имею право голоса.
— Черта с два, — откликнулся Ричард. — Завещание Брасса предписывает продажу всего содержимого дома с публичного аукциона. Это не исключает наследников из числа покупателей — они тоже публика. Если они хотят скупить все оптом, Вон, вы не можете против этого возражать.
— В этом вы правы, папаша, — к удивлению Джесси, сказал Вон и отошел нанести очередной визит своей фляге.
Инспектор покачал головой.
— О'кей, ребята, думаю, мы можем быстренько это провернуть. Мистер… как вас там, сэр? — спросил Келлер.
— Квин.
— Мистер Квин предлагает двенадцать тысяч пятьсот долларов за все лоты аукциона минус уже проданные. Кажется, мистер Гэррет собирается предложить более высокую цену? Чувствую, вы не позволите этой великолепной коллекции голландских и раннеамериканских лотов уйти за жалкие…
Во время речи Келлера мистер Гэррет раскачивался на своих маленьких ножках. Его глаза бегали, как рыбешки.
— Тринадцать тысяч, — нервно произнес он.
Инспектор внимательно наблюдал за ним.
— Тринадцать тысяч сто, — сказал он.
— Тринадцать двести! — крикнул маленький человечек.
— Тринадцать пятьсот.
— Четырнадцать!
— Я предлагаю пятнадцать тысяч долларов, — сказал Ричард Квин.
Лицо Джесси казалось белее усов ее мужа.
— Ричард! — прошептала она. — Где мы возьмем…
Он стиснул ее руку, продолжая смотреть на маленького человечка, который вытирал лоб быстро намокающим платком.
— Не хотите предложить шестнадцать тысяч, мистер Гэррет? Взгляните еще раз на каталог, сэр, и подумайте как следует… — Мистер Келлер явно предвкушал комиссионные, превосходящие все его ожидания. — Пятнадцать тысяч раз…
Гэррет дико озирался. Внезапно он перестал паниковать и произнес спокойным четким голосом:
— Шестнадцать тысяч.
— Шестнадцать тысяч! — с энтузиазмом подхватил Келлер. — Мистер Квин, как насчет того, чтобы предложить семнадцать…
— Восемнадцать тысяч долларов, — сказал мистер Квин.
— Двадцать! — тявкнул маленький человечек.
— Двадцать одна.
— Двадцать две!
— Двадцать три, — сказал Ричард.
Гэррет колебался. Его глаза обшаривали небо и землю, остановившись наконец на лосином зубе, болтавшемся на часовой цепочке Келлера.
— Двадцать четыре тысячи долларов! — заявил он.
