– Понимаешь, какое дело, – сказал я, – со здоровьем у нее, наверное, все в порядке, Глен недавно нас на этот счет просветил, но она совершенно бесхарактерная, мягкотелая. А этот тип Сирил, которого, кстати, я терпеть не могу, если мы не вмешаемся, может стереть ее в порошок. Я думаю, что он уже окончательно приклеил к ней ярлык отравительницы. Мы должны как-то встать между ним и Анджелой, иначе он сведет ее с ума. И лучше тебя, Рона, с этим никто не справится. Тебе следует пойти туда немедленно, нельзя терять время, увидеться с Анджелой и сказать, чтобы она объявила тебя своей патронажной сестрой. И скажи ей, почему это надо. Разумеется, она ухватится за тебя обеими руками. И тогда ты сможешь окоротить Сирила. Я бы мог попросить Френсис, но…
Рона кивнула.
– Нет-нет, конечно, этим займусь я. Замечательно! Я отправляюсь туда прямо сейчас.
Глен допил кофе.
– Вот у тебя и дело нашлось.
– У тебя тоже, – сказал я. – Найди какой-нибудь медицинский предлог, чтобы не приставали к Анджеле.
– Хм, я попытаюсь, конечно, – ответил Глен без особого энтузиазма. – Хотя с почтенным Сирилом мне тягаться трудно.
– Послушай, а что там… – я замялся, – что там с мышьяком.
– Как «что»? – Глен пожал плечами. – В его организме обнаружен мышьяк в достаточном количестве, чтобы это могло привести к смерти.
– Но как, черт возьми, он к нему туда попал? Я имею в виду в организм.
Глен снова пожал плечами и поднялся из-за стола.
– А как обычно травят жертву? Замаскировывают яд чем-то другим.
– Жертву? Ты думаешь, Джона убили?
– Конечно, – спокойно ответил Глен. – И чертовски умно все устроили. Признаюсь, меня им удалось одурачить в лучшем виде.
– Но это не может быть убийство, – настаивал я. – Ни в коем случае.
– Убийство или преступная халатность – какая разница? – донесся от двери голос Роны. – Ты готов, Дуглас? Тогда пошли.
– Миссис Уотерхаус вас принять не может, – объявила горничная. – Она занята. С полицейскими.
– Какими еще полицейскими? – проговорила Рона, входя.
Я последовал за ней.
– О, мисс! – защебетала взволнованная горничная, догоняя Рону на лестнице. – Вам туда нельзя.
Рона удивленно посмотрела на нее.
– Это почему же? Ведь миссис Уотерхаус у себя?
– Да, мисс. Она в постели.
– И полицейские там же? Я имею в виду – в ее спальне?
– Да, мисс, двое. Остальные обыскивают дом.
– И что они ищут? – спросил я.
– Мышьяк, сэр.
– Но пока не нашли?
– Пока нет. Но если она не весь использовала, то найдут, что осталось. Полиции доверять можно.
Я подошел к девушке.
– Так это вы та самая предательница, которая передала частное письмо своей хозяйки постороннему человеку?
Горничная, высокая красивая девушка, отступила на пару шагов и с вызовом посмотрела на меня.
– Я все сделала правильно. Нечего распутничать. А потом травить своего мужа.
У меня буквально отнялся язык. Признаюсь, с подобной наглостью я сталкивался впервые.
Инцидент быстро исчерпала Рона.
– Послушайте… мисс Притчард, как видите, я знаю вашу фамилию, вы только что в присутствии двух свидетелей обвинили миссис Уотерхаус в отравлении мужа мышьяком. Я немедленно сообщу это ей, и, если она подаст на вас иск в суд за клевету, – а это, к вашему сведению, уголовно наказуемое деяние, – вы получите шесть месяцев тюрьмы. А когда выйдете, мисс Притчард, то, наверное, будете думать, прежде чем кого-то обвинять. Ладно, хватит. Провожать нас наверх не нужно.
Горничная осталась стоять, потупив голову.
Мы начали подниматься по лестнице.
– Полицейские прибыли быстро, – сказал я с тревогой.
– У них тут есть где развернуться, – заметила Рона. – Это глупое письмо, конечно, указывает на мотив.
– Ты хочешь сказать, что Анджелу могут обвинить?
– Могут, если я их не остановлю, – сурово проговорила Рона. И, бросив через плечо: – Подожди меня здесь! – без стука вошла в спальню Анджелы.
Дверь осталась полуоткрытой, и я мог слышать разговор.
– Доброе утро, Анджела, – произнесла Рона. – Я зашла вас проведать. – Говорила она, как всегда, спокойно и уверенно, видимо, не замечая присутствия двух полицейских.
– О, Рона! – воскликнула Анджела со всхлипом. – Спасибо небесам, что вы пришли. Тут происходит что-то ужасное. Вы должны мне помочь. Понимаете…
– Извините меня, мадам, – прервал ее мужской голос, уважительно, но твердо. – Боюсь, что вас, мисс Брум, я буду вынужден просить удалиться. Мы из полиции, ведем беседу с миссис Уотерхаус.
– Вы полицейские? – задумчиво проговорила Рона. – Да-да, я вас, кажется, где-то видела.
– Мы из Торминстера. Я суперинтендант [18]Тиммс. А это детектив-инспектор [19]Карсон. Ваш брат нас знает.
– И вы допрашиваете миссис Уотерхаус? – холодно спросила Рона. – По поводу смерти ее мужа? А почему не дали ей возможность вызвать адвоката?
– Миссис Уотерхаус ничего об этом не говорила, – произнес суперинтендент, как будто оправдываясь.
Рона повернулась к постели.
– В таком случае, Анджела, я вам советую послать за ним. А до его прибытия вы имеете право не отвечать ни на какие вопросы.
– Их вызвал Сирил.
– Я с ним поговорю. – Рона выглянула за дверь и посмотрела на меня. – Дуглас, найди, если сможешь, мистера Уотерхауса и попроси немедленно прийти сюда.
Повернувшись к лестнице, я чуть не столкнулся с Гленом. Он проскользнул мимо меня, заговорщицки подмигнув, и скрылся в спальне. Я остался послушать.
– Доброе утро, Анджела. Привет, Рона, ты уже здесь? О, Тиммс, а вы как тут оказались? И Карсон тоже? Какая встреча!
– Вы должны знать, доктор, по какому поводу мы сюда прибыли, – проговорил суперинтендант немного раздраженно. – С учетом открывшихся обстоятельств наша обязанность допросить миссис Уотерхаус.
– Хорошо, хорошо, не нужно на меня тратить свое красноречие, – весело проговорил Глен. – Если я правильно понял, вы решили действовать по горячим следам и выдавить из нее что-нибудь дискредитирующее, не дав опомниться.
– Это совсем не так, доктор! – гневно возразил суперинтендант. – Вы хорошо знаете, что мы обязаны задать миссис Уотерхаус рутинные вопросы, и закон требует, чтобы она на них ответила.
– Совершенно с вами согласен, – спокойно отозвался Глен. – Только сейчас она этим заниматься не может. Миссис Уотерхаус является моей пациенткой, и я заявляю, что в данный момент она находится на грани нервного срыва и фактически недееспособна. Если вы настаиваете на продолжении допроса, то ответственность за ее жизнь ложится на вас.
Суперинтенданту ничего не оставалось, как признать поражение.
– Ну что ж, доктор, в таком случае мы вынуждены допрос отложить.
Глен кивнул:
– Именно так, мой дорогой. А теперь я прошу вас выйти, чтобы я мог осмотреть пациентку.
Я поспешил вниз по лестнице, не желая сталкиваться с полицейскими. Затем свернул в библиотеку. А там сидящий в кресле у камина Сирил Уотерхаус с газетой «Таймс» в руке вопросительно посмотрел на меня.
– Вы хотели меня видеть, мистер Сьюэлл?
Честно говоря, трудно сказать человеку в лицо, даже если он вам неприятен, что общаться с ним вам хочется меньше всего.
– Вообще-то, – ответил я, замявшись, – я зашел сюда просто так, подождать, пока освободится Анджела.
– О, Анджела, да, она занята. С полицейскими.
– Их только что выпроводил доктор Брум, – сообщил я не без злорадства.
Сирил слегка покраснел.
– Вы, я вижу, принимаете слишком близко к сердцу дела вдовы моего брата.
– Естественно. Мы были очень дружны с семьей вашего брата, с ним и его женой. – Затем я не удержался и добавил: – И мысль, что она могла его отравить, нам кажется абсурдной.
– Я не удивляюсь, – спокойно ответил Сирил.
– А то, что вы для подтверждения своих вздорных подозрений взялись перехватывать ее письма и вскрывать, так это вообще хамство.
Представляете, Уотерхаус даже не рассердился. Я не встречал человека, который бы умел так держать себя в руках.
– Вы резки, мистер Сьюэлл, и я вас понимаю, – произнес он на удивление мягко.
– Иногда прямота помогает разрядить атмосферу.
– Думаю, вы правы. В таком случае отвечу вам столь же прямо. Я подозревал вдову моего брата в том, что она его отравила, и продолжаю подозревать. И любые меры, которые могут доказать ее вину или оправдать, считаю приемлемыми. Своих убеждений я не скрывал ни от Анджелы, ни от полицейских.
