Она покачивала своими коротенькими ножками и время от времени перебивала сама себя, воздавая хвалы техническим талантам Сайса. «Бедняга! — думала она. — Руки трясутся. Нос красный. А ведь он такой славный… Вот чудак!»
Капитан заклеил прокол и надел на обод камеру и шину. Когда Сайс кончил работу и уже собирался встать, он вдруг взвыл от боли, схватился за копчик и так и остался стоять на коленях.
— Что такое? — воскликнула сестра Кеттл. — Что стряслось?! Люмбаго?
Капитан Сайс только шепотом чертыхался. Стиснув зубы, он попросил сестру Кеттл уйти.
— Прошу великодушно извинить, — простонал он. — Не обижайтесь. Ой!
В этот момент сестра Кеттл проявила те качества, из-за которых больные предпочитали ее более солидным и современным сиделкам. Она источала надежность, сообразительность и властность Успокаивал даже ее деловой и резковатый тон. Сестра Кеттл не обратила никакого внимания на все заклинания капитана оставить его одного, за которыми последовали вызванные нестерпимой болью яростные проклятия. Встав рядом с ним на четвереньки, она перетащила его к скамейке и, заставив опереться на скамью и на свое плечо, уговорила встать — и вот в конце концов капитан встал на ноги, хотя и согнувшись в три погибели. Сестра Кеттл помогла ему дойти до дома и уложила его на диван, стоявший в мрачной гостиной.
— Вот мы и легли, — сказала она.
Капитан Сайс, весь в поту, тяжело дыша, разлегся на диване и теперь смотрел на нее.
— Так, что же нам теперь с вами делать? Кажется, в прихожей я видела коврик. Погодите-ка минутку.
Она вышла и вернулась с ковриком. То и дело приговаривая: «Ну-ну, дорогой», — и по возможности щадя капитана, сестра Кеттл укрыла его, снова вышла и принесла стакан воды.
— Вы небось думаете: сестра хозяйничает здесь как дома. Вот вам для начала пара таблеток аспирина, — сказала она.
Не глядя на нее, капитан принял таблетки.
— Пожалуйста, не утруждайте себя, — простонал он. — Благодарю вас. Я уж как-нибудь сам.
Сестра Кеттл только глянула на него и снова вышла.
Пока она отсутствовала, капитан попробовал было встать но, парализованный мучительным приступом люмбаго, вынужден был сдаться. Он решил уже, что сестра уехала, и гадал, как он теперь будет существовать пока приступ не кончится, когда услышал ее шаги где-то на другом конце дома. Через минуту она появилась с двумя грелками.
— На этой стадии, — произнесла сестра Кеттл, — все спасение в тепле.
— Где вы взяли грелки?
— У Картареттов.
— О Боже!
Сестра приложила грелки к спине капитана.
— Доктор Марк скоро к вам заедет, — сказала она.
— О Боже!
— Я застала его у Картареттов, и, скажу я вам, скоро у них там кое-что случится. Так мне показалось, — раздраженно добавила сестра Кеттл, — хотя у них почему-то не слишком радостный вид.
К ужасу капитана, она принялась стаскивать с него башмаки.
— Эх, ухнем, — приговаривала сестра Кеттл, словно стравливала канат. — Как аспирин, действует?
— Вроде бы… вроде бы да. Умоляю вас…
— Спальня у вас наверху?
— Умоляю…
— Посмотрим, что скажет доктор, но, по-моему, вам бы лучше остаться внизу, в комнате слуг, чтобы не карабкаться по лестнице. — И с добродушным смешком сестра Кеттл добавила: — Если, конечно, слуги в отъезде.
Она смотрела ему в глаза так добродушно и настолько не сомневалась, что он рад ее помощи, что капитану волей-неволей пришлось эту помощь принять.
— Чашечку чаю? — спросила сестра Кеттл.
— Нет, благодарю вас.
— Ну, ничего покрепче вы не получите, если только доктор не велит.
Капитан покраснел, покосился на нее и ухмыльнулся.
— Ну вот, — произнесла сестра Кеттл. — Так-то оно лучше.
— Мне, право, так неловко, что я обеспокоил вас.
— Это я вас обеспокоила — с моим велосипедом, разве не так? А вот и доктор.
Она снова выскочила из комнаты и вернулась с Марком Лакландером.
Марк, который был куда бледнее своего пациента, сурово отнесся к возражениям Сайса.
— Ну вот что, — сказал он. — Это меня не касается. Если вам не нужна медицинская помощь, считайте, что я зашел просто так.
— Господи Боже, голубчик, я вовсе не то имел в виду. Я вам страшно признателен, но… вы ведь человек занятой… Я просто хотел сказать…
— Ладно, давайте-ка вас посмотрим, — предложил Марк. — Двигаться вам не придется.
После быстрого осмотра Марк сказал:
— Если люмбаго не пройдет, мы примем более крутые меры. А пока сестра Кеттл уложит вас в постель…
— О Боже!
— …и заглянет к вам завтра утром. Да и я тоже забегу. Вам понадобятся кое-какие лекарства. Я позвоню в больницу, чтобы вам их немедленно прислали. Договорились?
— Спасибо вам. Спасибо. Вы и сами, доктор, — сказал Сайс, сам того не ожидая, — вы и сами неважно выглядите Извините, что причинил вам беспокойство.
— Все нормальна Мы постелим вам здесь, а рядом поставим телефон. Звоните, если будет плохо. Кстати, миссис Картаретт собиралась…
— Нет! — вскрикнул капитан Сайс и побагровел.
— …собиралась прислать вам поесть, — договорил Марк. — Но, конечно, завтра вы уже сможете вставать. А пока, я полагаю, вас можно спокойно оставить на попечение сестры Кеттл. До свидания.
Когда Марк ушел, сестра Кеттл добродушно добавила:
— Придется вам потерпеть меня, если не хотите, чтобы сюда понабежали хорошенькие дамочки. Теперь мы вас умоем и устроим на ночь.
Через полчаса капитан лежал в кровати, рядом стояла лампа, а в руках у него была кружка горячего молока и тарелка с бутербродами. Сестра Кеттл лукаво оглядела его.
— Ну-с, — произнесла она. — Теперь я, как говорится, желаю вам счастливо оставаться. Будьте паинькой, а коли не можете, ведите себя осторожно.
— Спасибо, — беспокойно пролепетал капитан Сайс. — Спасибо. Спасибо. Спасибо.
Тяжело ступая, сестра Кеттл двинулась к дверям, но тут он окликнул ее.
— Вы… э… вы, наверное, не читали, — сказал капитан, — «Краткие жизнеописания» Обри?
— Нет, — ответила она. — А что это за Обри?
— Он написал «Краткое жизнеописание» человека по имени сэр Джонас Мур. И начинается оно такими словами: «Он вылечил себя от ишиаса, обварив зад кипятком». Хорошо, что вы не прибегли к этому способу.
— Чудесно! — расцветая, воскликнула сестра Кеттл. — Вы наконец-то приоткрыли створки своей раковины! Спокойной ночи.
3Разъезжая последние три дня по округе, сестра Кеттл — а наблюдательности ей было не занимать — заметила, что происходит нечто неприятное. Куда бы она ни попадала — к леди Лакландер, чтобы приложить примочку к ее ноге, в Хаммер, чтобы наложить новую повязку дочке садовника, или к капитану Сайсу, у которого странным образом все не проходило люмбаго, — всюду ощущала она какую-то напряженность и в поведении пациентов, и в манерах молодого доктора Марка Лакландера. Роза Картаретт, которую сестра повстречала в саду, была бледна и нервна, у полковника был измученный вид, а миссис Картаретт показалась ей весьма взволнованной.
— Кеттл, — спросила в среду леди Лакландер, слегка морщась в ожидании, когда к больному пальцу на ноге будет приложена припарка, — у вас есть лекарство от раскаяния?
Сестра Кеттл нисколько не возражала, когда леди Лакландер называла ее по фамилии на манер комедийных персонажей эпохи Реставрации, — леди Лакландер знала сестру Кеттл чуть ли не двадцать лет и вкладывала в такое обращение интимность и даже тепло, чем сестра Кеттл гордилась.
— Ах, — ответила она, — от этой болезни никакая микстура не поможет.
— Да. Сколько лет, — продолжала леди Лакландер, — вы несете свою службу в Суивнингсе, Кеттл?
— Лет тридцать, если считать пять лет в больнице в Чайнинге.
— Итого двадцать пять лет припарок, клистиров, примочек и так далее, — размышляла вслух леди Лакландер — За это время, Кеттл, вы нас всех хорошо узнали. Ведь болезнь открывает человеческую натуру, а любовная интрижка, — добавила она неожиданно, — наоборот. Сил нет терпеть, — шепнула она, имея в виду припарку.
— Потерпите, милочка, — попросила сестра и, поскольку леди Лакландер, в свою очередь, не возражала против такого обращения, продолжала: — В каком же это смысле любовь скрывает человеческую натуру?
— Когда человек любит, — сказала леди Лакландер и ойкнула, когда на ее ногу легла новая припарка, — он инстинктивно открывает другим свои лучшие стороны. Влюбленные демонстрируют свои приятные качества так же бессознательно, как фазан по весне — свое брачное оперение. Они проявляют такие добродетели, как великодушие, милосердие и скромность, и ожидают ответного восхищения. Влюбленные бесподобно скрывают свои не столь привлекательные особенности. Они делают это не нарочно, Кеттл. Таков уж механизм ухаживания.
