— Кто такой Мориц? — оживился он, уверенный, что нашел еще одного подозреваемого.
— Наша собака. Макс и Мориц — знаете?
— Нет. И я не видел никакой собаки.
— Потому что он привязан, — подчеркнуто терпеливо объяснила я. — Вы слышали его лай.
— А кто пригласил к себе проститутку? Он? — мотнул он головой в сторону Якоба.
— Нет. Он, я и Мориц нашли ее в кустах, — сказал дедушка.
Полицейский посмотрел на меня взглядом, выражавшим: «Старик ничего не понимает». Он ждал моего подтверждения. Да уж… О человеке старше восьмидесяти думают, что он говорит одни глупости.
— Спроси его, — сказала я полицейскому и тоже мотнула головой в сторону Якоба. Я хотела, чтобы они оставили дедушку в покое. Пусть лучше попробуют разговорить Газету. Я знала, что дедушка готов на всё, чтобы защитить своего подопечного — лгать, ругаться, кричать.
Тот, что жевал, вернулся с желтой полиэтиленовой лентой в руках.
— Выйдите, пожалуйста! — И он начал опоясывать времянку лентой.
— Больше сюда не входить, — приказал он, — пока мы не снимем эту ленту. Ясно?
Газета как загипнотизированный смотрел на желтую ленту.
— Вам тоже ясно? — спросил сержант. Газета взмахнул своим игрушечным ружьем, будто собирался выстрелить, отдал честь и поставил его на землю. Примерный солдат!..
— Вы не слышите? Отойдите, вам говорят! — Он толкнул Якоба, и ружье с глухим стуком упало на землю. Отталкивая Якоба подальше от домика, полицейский наступил на ружье.
Газета посмотрел на растоптанное ружье, потом на дедушку и вдруг повернулся к полицейскому, сжимая кулаки. Трое полицейских с откровенной насмешкой взирали на этого тщедушного человечка.
— Скажите ему, пусть успокоится, — потребовал сержант. — Иначе нам придется задержать его как мешающего работе полиции, а он и так уже замешан в деле с этим трупом…
— Хватит, хватит, либе Якоб[14], — дедушка обхватил его руками и повел за собой. Газета послушно, как ребенок, пошел за ним и громко запел: «Вас махт дер Меир, ди клайне Меир…» — он всегда пел эту дурацкую народную песенку, когда волновался.
Да!.. Не каждый день выпадает полицейским такое развлечение. Когда вернутся в отделение, там все полягут от хохота: «Дедушка, внучка и псих нашли труп проститутки…» Похоже на пошлый анекдот.
— Кто здесь живет? — спросил любитель жвачки.
— Он, — ответили мы с дедушкой вместе.
— Понятно. Он, кажется, не совсем… Не того… — он умолк, глядя на меня и ожидая подтверждения.
— Он человек хороший, — ответил дедушка. — Он понимает больше, чем вы думаете, просто иногда он слишком волнуется. Оставьте его в покое. Спрашивайте у меня всё, что хотите.
Сержант продолжал смотреть на меня, не замечая дедушку.
— Он просто немного растерян, он не совсем обычный человек… — промямлила я. — Его нужно понять. Он добрый…
— Ясно, — сказал полицейский. — Давайте подыщем вам какое-нибудь место, где вы сможете дождаться приезда опергруппы. Они уже в пути. Они, конечно, захотят с вами поговорить. И, пожалуйста, ничего не трогать!
В сером утреннем свете двор был похож на сцену из фильма ужасов. Было холодно, от усталости у меня дрожали ноги.
— Давай зайдем в дом и приготовим чай? — попросила я дедушку. Он сразу выпрямился, как будто мысль о чашке чая вдохнула в него новую надежду. В доме у дедушки и бабушки верили, что против чая любая беда бессильна. Высокая температура? Насморк? Воспаление мочевого пузыря? Депрессия? Жара? Проигрыш на бирже? Приход к власти «Ликуда»? Чашка чая всё поправит! И не просто чашка чая. Чашка дедушкиного Чая!
Его знаменитый Чай был личным вариантом того особенного чая, который он пил, когда работал в фирме по шлифовке алмазов в Южной Африке. Собственно, это была чайная каша — тягучая и ужасно сладкая. Дедушка готовил свой чай нежно и внимательно, будто младенца спать укладывал. Он кипятил молоко, высыпал туда полстакана сахара и мешал, мешал без устали. Потом выливал в эту смесь стакан кипятка и всыпал горсть чайного листа, который он хранил в ржавой жестянке. Он стоял возле булькающей кастрюльки с закрытыми глазами и мешал, напевая древнюю австрийскую песню, в которой невероятным образом сплелись «Маленький Йонатан» и «лид» Шуберта. Напиток, приобретая глубокий бежевый цвет, спокойно варился до полного загустения. Дедушка мешал и пробовал, пробовал и мешал, добавлял сахар, а затем широким дирижерским жестом гасил огонь и разливал чай через ситечко, взирая на мир взглядом, присущим великим изобретателям.
«Выпей моего чаю, Габи», — уговаривал он, а я молила о внезапном землетрясении, которое спасет меня от этой сладкой муки. Бабушка улыбалась и подмигивала мне. Как только дедушка скрывался в своей лаборатории, мы с бабушкой поливали знаменитым Чаем огромный куст филодендрона, растущий у входа.
Мы вошли в дедушкину квартиру. Он занялся чаем, а мы с Якобом вышли на веранду. Я плюхнулась в хромое плетеное кресло. Я была выжата, как носок, только что вынутый из гигантской стиральной машины.
— На, выпей, — дедушка прервал мой глубокий сон и поставил передо мной чашку. — Бедная девочка, какая же ты худенькая, как ребенок!
Для него я всегда буду ребенком, которого нужно кормить, подкладывая ему на тарелку то кусочек мясца, то картошечки, то ломтик колбаски… Невозможно было уклониться от пристального взволнованного взгляда дедушки и не пить этот сладкий Чай.
Тем временем к трем полицейским присоединились два детектива и стали осматривать двор, исполняя малоизящные пируэты — они двигались вперед и назад, нагибались, выпрямлялись, внимательно смотрели на нас, изучая нашу реакцию, внезапно исчезали во времянке и снова возникали во дворе… Один из детективов, подойдя к веранде, молча исследовал потрескавшиеся ступеньки, перила, плетеное кресло, в котором я сидела. Он то и дело останавливался, поднимал что-то с земли, вкладывал в полиэтиленовый пакетик и писал на нем буквы и цифры.
У ворот остановилась белая машина с тремя буквами на двери. МЗП — криминальный отдел. Мамочки! Сейчас они всё о нас узнают — когда дедушка ковырял в носу, и когда я пила чай. Известное дело! Дай им шерстяную нитку — и они узнают, что подавали гостям на твоей брит-миле.
Из машины вышли двое с серьезными лицами, у каждого в руках — серый чемоданчик. Они направились к опоясанному желтой лентой домику. В этом самом заброшенном месте в мире вдруг закипела бурная деятельность.
Петучини подошел к веранде.
— Прошу освободить это место, — сказал он с важностью. — Нужно произвести здесь обыск.
Я устало поднялась и поплелась в дедушкин кабинет, оставив за собой двух ползающих по полу детективов. Можно подумать, они обнаружили там следы нефти! Дедушка и Газета пошли за мной. Мы сидели втроем, погрузившись в раздумья, будто суматоха во дворе нас не касается. Да и в самом деле — что нам до всего этого! Обшарят, ощупают всё и уйдут. Труп перешел под опеку полиции. Мы уже ни при чем. Дедушка сидел за столом и рылся в груде бумаг. Газета дремал с приоткрытым ртом в маленьком кресле в углу комнаты. Его лицо излучало спокойствие, а упавший на лоб завиток делал его похожим на довольного младенца. Трудно было угадать в нем то подвижное создание, которое способно бегать, не переставая, как лиса, убегающая от охотника.
Кажется, я тоже заснула. Мягкий голос попросил меня ответить на несколько вопросов. Я вздрогнула.
— Приятно познакомиться. Капитан Шамир из отдела особо тяжких преступлений. Мы, как вы понимаете, расследуем этот случай.
Он был симпатичный, этот капитан Шамир, поэтому я сразу и окончательно проснулась. Вот только пострижен он был ужасно! Похоже, что он стрижется сам, без зеркала. Но это поправимо. Афтершейв тоже не мешает сменить. Зато видно, что человек много времени проводит в тренажерном зале, а это большой плюс в его пользу!
— Капитан Шамир, я — Габи Амит, — я пожала ему руку. — Куда делся Петрушка?
— Простите?..
— Ваша вторая половинка[15].
Он засмеялся:
— Петрушка… Вы правы. У меня действительно есть вторая половина… Он снаружи — кое-что проверяет. Его зовут Джейми. Джейми Раанана[16], то есть, Амирам, но мы в отделе зовем его Джейми Раанана. Только не спрашивайте его почему — он вам расскажет длинную и скучную историю.
Раанана приблизился к нам. Такого как он любой режиссер был бы счастлив заполучить на роль палача мафии. Он хлопнул Шамира по спине и засмеялся, потом восхищенным взглядом окинул мою фигуру. Я привыкла к такому интересу — маломерка с большой грудью.
— И всё же — почему Раанана?
— Ты ей уже рассказал? — Он многозначительно посмотрел на Шамира. — Да ну! Это долгая история. Может, когда-нибудь, когда мы поближе познакомимся. А про Шамира Нану ты рассказал? — Раанана довольно заржал.
