Он спустился по алтарным ступеням.
– Не возражаете, если я возьму на время эти статьи? Я, конечно, обещаю вернуть их вам обратно.
Она пожала плечами. Казалось, случившееся мало ее заботило.
– Боюсь, я не знаю, вашего имени, – начал Морс, но тут невысокий мужчина средних лет вошел в церковь и направился к ним.
– Доброе утро, мисс Роулинсон.
Мисс Роулинсон! Одна из свидетелей на следствии. Ну-ну! И человек, который только что пришел, несомненно, был Моррисом, другим свидетелем, ибо он уже сел у органа, где нажал несколько переключателей, после чего за скрытым властным жужжанием последовала серия грубых басовитых вздохов, будто сквозь прибор ломанулся ветер.
– Как я уже сказал, я могу принести их, – сказал Морс, – или отправить по почте. Мэннинг-роуд, 14, кажется?
– Мэннинг-террас.
– О да, – Морс улыбнулся ей добродушно. – Боюсь, память не та, что была. Говорят, мы теряем около 30 000 клеток головного мозга в день, после того, как нам стукнет тридцать.
– Как хорошо, когда у вас их много, чтобы было с чего начинать, инспектор.
В ее пристальном взгляде, возможно, был слабый намек на насмешку, но беспечная веселость Морса не вызвала у нее никакой ответной реакции.
– Я просто должен перекинуться парой слов с Полом Моррисом перед…
– Это не Пол Моррис.
– Простите?
– Это мистер Шарп. Он был заместителем органиста, когда Моррис работал здесь.
– А мистера Морриса больше здесь нет? – медленно сказал Морс.
Она покачала головой.
– Вы знаете, куда он уехал?
Опять ему показалось, что в ее глазах мелькнули некоторые сомнения.
– Н… нет, я не знаю. Он, вероятно, покинул город. Он оставил работу в прошлом октябре.
– Конечно, он должен был…
– Он оставил также и свою работу в школе и, ну, он просто уехал.
– Но он должен был…
Она взяла ведро, готовясь уйти:
– Никто не знает, куда он уехал.
Но Морс почувствовал, что она лжет.
– Это ваша обязанность, сказать мне, знаете ли, если у вас есть какие-либо идеи вообще. Куда он мог отправиться?
Теперь он говорил со спокойной властностью, и румянец покрыл щеки женщины.
– Это… ничего особенного на самом деле. Только то, что он… он уехал в то же время, как и кое-кто другой. Это все.
– Наверное, будет совсем нетрудно сложить два и два вместе?
Она кивнула:
– Да. Видите ли, он покинул Оксфорд на той же неделе, что и миссис Джозефс.
Морс вышел из церкви и пошел перекусить.
– Один кофе, пожалуйста, – сказал он девушке, праздно развалившейся у кассы.
– Если вы спуститесь вниз, то одна из официанток вас обслужит.
– Ох…
Это дело его не касалось, это чужое дело.
Он сидел и смотрел рассеянно в большое окно, на котором сейчас появились крапинки дождя, и наблюдал за людьми, бредущими вдоль Корнмаркет. Сразу напротив него была видна ограда церкви Сент-Фрайдесвайд, с заостренными, окрашенными в черный цвет перилами, на которые неуверенно опирался бородатый, с влажными волосами бродяга, бутылка с каким-то напитком свободно висела в его левой руке.
– Делайте заказ, пожалуйста, – это была та же самая девица.
– Вы только что его слышали, – огрызнулся Морс.
– Простите, сэр…
– Забудь об этом, милочка.
Он встал и перешел через улицу.
– Как дела, брат?
Бродяга настороженно глянул на Морса сквозь нелепые солнцезащитные очки – неожиданный интерес к его личности был, видимо, довольно необычным явлением.
– Вы не подкинете мне на стаканчик чая, дядя?
Морс вложил пару десятипенсовиков в удивительно чистую руку.
– Ты обычно здесь стоишь?
– Не-а. Обычно за Брейзнос-колледжем. Какое это имеет значение?
– Много хороших людей приходит в церковь, как ты думаешь?
– Временами приходят.
– Ты знаешь здешнего священника?
– Не-а. Сказал, чтоб я сматывался, вполне возможно, что этот. Хотя, знал другого. Реальный джентльмен он был, дяденька. То пускал к себе на ночлег, а то давал реально сытно поесть.
– Это был тот, который умер?
Бродяга подозрительно посмотрел на Морса сквозь темные стекла и сделал глоток из бутылки.
– Христосе, и вы тоже про то же, мистер.
Он оторвался от перил, двинулся по направлению к Карфакс, и был таков.
Морс снова пересек дорогу, теперь в обратном направлении, прошел мимо закусочной, мимо магазина велосипедов, мимо кинотеатра, затем повернул налево к Бомонт-стрит. Мгновение он колебался между Эшмолианом, напротив и справа от него, и отелем «Рэндольф», сразу налево. Это была несправедливая конкуренция.
В коктейль-баре отеля было уже полно жаждущих, так что Морс довольно нетерпеливо ожидал, пока группа американцев разберется со своими джинами и тониками. На буфетчице было платье с низким вырезом, и Морс заглянул в него, когда она, наконец, с очаровательным безразличием перегнулась через пивной насос, протянув ему заказ. Она была слишком молода, – вероятно, не более двадцати лет, а у Морса уже оформилось мнение, что мужчин влечет к женщинам примерно своего возраста – ну, плюс-минус десять лет или около того, в любом случае.
Он сел, смакуя свое пиво, и вынул газетную вырезку номер три из кармана. Она была от среды, 19 октября.
Трагическое падение с колокольни
Вчера утром преподобный Лайонел Лоусон упал с башни церкви Сент-Фрайдесвайд в Корнмаркете и разбился насмерть. Всего за десять минут до этого он провел, как обычно, утреннюю службу, и двое его прихожан были одними из первых, оказавшихся на месте трагедии.
Колокольня, ранее любимая смотровая площадка туристов, была закрыта для публики последние два года, так как появившиеся признаки разрушения стали уже видны на каменной стене с северной стороны. Но башня так и не была признана небезопасной, и всего неделю назад рабочие приходили, чтобы проверить покрытие крыши.
Лоусон, холостяк, 41 года, был викарием Сент-Фрайдесвайд в течение почти одиннадцати лет. Его будут помнить, прежде всего, пожалуй, из-за социальной работы, так как в дополнение к его глубокой заинтересованности в процветании церковных мероприятий для молодежи, он неизменно проявлял сострадательный интерес к судьбе бездомных, которые время от времени пользовались гостеприимным приютом в его приходе.
Как священнослужитель он не делал никакого снисхождения Высокой церкви англиканского типа, и хотя его сильно выраженная враждебность по отношению к рукоположению женщин не была универсально популярной, его обширная и верная паства будет оплакивать смерть дорогого наставника и друга. Он изучал теологию в Христианском колледже в Кембридже, а позже в колледже Святого Стефана в Оксфорде.
Только в прошлом месяце мистер Г. А. Джозефс, староста церкви Сент-Фрайдевайд, был найден заколотым в церковной ризнице.
Мм… Морс снова посмотрел на последнее предложение, и спросил себя, почему репортер счел своим долгом упомянуть о старосте. Не было ли чересчур много подозрительного в этом «после этого – значит вследствие этого»? Тем не менее, убийство с последовавшим вскоре после этого самоубийством, не было ни в коем случае редкостью, и репортер вряд ли был единственным, кто увидел здесь некую, скорее всего ошибочную, причинно-следственную связь. Ибо если Лоусон ухитрился убить Джозефса, то это было, конечно, настолько невыносимо для добросовестного и прилежного слуги Господа, что его поразили острейшие муки совести. Вот он и решился сбросить себя с ближайшей и наиболее удобной верхотуры, не правда ли?
Морс допил пиво, повозился в карманах какое-то время, и немного огляделся вокруг. В бар только что вошла женщина, и он изучал ее вид сзади с растущим интересом. Хорошо, если бы больше подошла ему по возрасту, чем буфетчица, конечно: длинные до колен сапоги из черной кожи; стройная фигура; туго подпоясанный, светло–рыжий плащ; пятнистый красный платок. Миловидная. И одна, как и он.
Морс передвинулся к ней поближе и услышал, что она заказала сухой мартини; и тут ему пришло в голову, что все, что ему нужно сделать, – это заплатить за ее напиток, пригласить ее в свой одинокий угол, и поговорить тихо, скромно, умно, увлекательно, – короче, мастерски. А потом – кто знает? Но тут мужчина среднего возраста поднялся со своего места и похлопал ее по плечу.
– Рад видеть тебя, Рут, дорогая. Садись.
Мисс Роулинсон развязала платок и улыбнулась. Но когда она заметила Морса, появившаяся улыбка исчезла. Она кивнула – как ему показалось почти сухо, – и отвернулась.
После третьей пинты, Морс покинул коктейль-бар и из фойе позвонил в Городское управление полиции. Но главный инспектор Белл был в отпуске, как ему сообщили, – в Испании.
Морс давно не занимался никакими физическими упражнениями, и теперь решил, поддавшись внезапному импульсу, пройтись пешком до Северного Оксфорда. Дорога займет самое большее полчаса. Как будто, чтобы высмеять его решение, его обгоняли автобус за автобусом: автобусы из Каттеслоу, автобусы из Кидлингтона, и вечно пустые автобусы, идущие в парк, и автобусы, субсидируемые отцами города на огромные суммы в тщетной надежде убедить пассажиров, оставлять свои автомобили на окраине. Но Морс продолжал идти.
