X
– Вы уверяете, что Сиди-Коко ни при чем? — повторил судья после некоторого молчания.
– Конечно, ни при чем. Я вам сейчас все объясню. Видите ли, вчера вечером, часов в восемь или четверть девятого, я был в Рошвиле и выходил из гостиницы «Яблоко без зернышек», где выпил кофе и пропустил несколько рюмок водки. Мои товарищи из кожи вон лезли, чтобы меня удержать. Они предлагали заплатить еще за круговую, только бы я остался, но это им не удалось: я спешил на свидание с одной девушкой, Лизеттой, на ферме моего хозяина. Зная, что женщины не любят, когда их заставляют ждать, я направился к ферме Этьо.
На некотором расстоянии от последнего дома в деревне я увидел на большой дороге какую-то высокую фигуру… Я, конечно, не испугался, потому что вообще ничего не боюсь, но подумал, не хочет ли кто сыграть со мной злую шутку, и потому остановился и крикнул: «Если вы какой-нибудь повеса или негодяй, то советую вам убраться подобру-поздорову, или я вас поколочу — это так же верно, как и то, что меня зовут Жаном Поке!»
Незнакомец ответил мне очень вежливо: «У меня добрые намерения, господин Жан Поке. Я путешественник и прошу вас оказать мне небольшую услугу». — «Услугу? — спросил я. — Какую же?» — «Скажите, это ли деревня Рошвиль?» — «Разумеется». — «Я знаю, что в Рошвиле есть большой дом, который называют замком. Где он?» — «Недалеко отсюда. А вы разве туда идете?» — «Да, туда». — «Позвольте вас спросить, откуда вы так поздно?» — «Со станции Малоне». — «Пешком?» — «Да. Путь, конечно, немалый, но, приехав из Парижа, я не мог найти экипаж. А оставаться ночевать на станции мне не хотелось. Я и решился отправиться пешком… солдат должен ко всему привыкать». — «А вы разве солдат?» — «Я офицер». — «И Жак Ландри вас знает?» — «Он меня никогда не видел, но он ждет меня». — «Если так, то пойдемте вместе. Нам по пути, мне как раз нужно пройти мимо парка. В темноте вы, пожалуй, не отыщете звонок». — «Я воспользуюсь вашей любезностью, но с условием, что вы примете от меня…» — «Ничего не приму». — «Сигару». — «Ну хорошо, от этого не откажусь».
Офицер вынул из красивой папиросницы отличную сигару стоимостью по меньшей мере десять су и подал ее мне. Огня у меня не было, он высек его кремнем и также закурил.
Судья перебил Жана Поке вопросом:
– Видели ли вы лицо этого иностранца?
– Вы знаете, огонь от кремня небольшой, — ответил рабочий, — я видел только прядь белокурых кудрявых волос и длинные, очень густые усы, которые были цвета спелой ржи и доходили чуть ли не до самых ушей.
– Сумеете ли вы узнать этого офицера?
– Не могу утверждать, что узнаю его самого, но усы его узнаю сразу.
– Хорошо, продолжайте.
– Мы шли быстро и через пять минут очутились у ворот. «Стой! — сказал я. — Мы пришли!» И позвонил.
– Не встретили ли вы кого-нибудь во время своего путешествия к замку? — спросил судья.
– Встретили какую-то маленькую девочку.
– Разговаривали ли вы о чем-нибудь, проходя мимо нее?
– Кажется, офицер в это время споткнулся и выругался. Я позвонил, в парке залаял Мунито, и спустя минуту мы услышали голос моряка: «Кто там? Кто пришел так поздно?» — «Вы Жак Ландри?» — спросил мой спутник. — «Да», — ответил управляющий. «Ну, так отворяйте скорее, я лейтенант Жорж Прадель, племянник господина Домера. Вы, наверно, уже получили письмо от моего дяди, в котором он извещает вас, что я приеду…»
Мэр и судья пришли в неописуемое волнение от рассказа Жана Поке.
– Неужели и Прадель ночевал сегодня в замке? — воскликнул Ривуа. — Быть может, его также убили!
– Боже сохрани! — пробормотал Фовель, вытирая холодный пот со лба. — Тогда это будет тройное убийство в моей общине!
– Когда Поке окончит давать свои показания, мы проверим это, — сказал судья. — Продолжайте, любезный.
– Да я сказал уже почти все, что знаю… — возразил Поке. — Услышав имя Праделя, Жак Ландри не смог сдержать удивленного восклицания. Торопливо отворив ворота, он объяснил, что, согласно письму господина Домера, ждал Праделя не раньше следующего утра, а потому извиняется, что так долго заставил его стоять у ворот. Прадель сказал, что ему надоел Париж и он решил приехать днем раньше. Потом он пожал мне руку и прошел вместе с Ландри за ограду, а я побежал на свое свидание… Вот и все.
– Что вы скажете об этом, любезный судья? — спросил мэр.
– Теперь ясно, — сказал Ривуа, — для чего вынули серебряные блюда и приготовили импровизированный ужин… Продолжим осмотр дома — быть может, нам удастся отыскать третью жертву. Бригадир, позовите Жервезу, она лучше нас знает расположение комнат замка, пусть ведет нас.
Девочка сообщила, что помещение господина Домера и его племянницы находилось на первом этаже. Было также несколько комнат для приезжих друзей, и самая лучшая из них называлась Красной комнатой.
– Наверно, в ней-то и поместил Жак Ландри хозяйского племянника, — сказал Ривуа. — Знаешь ли ты, Жервеза, где эта комната?
– Да, господин судья.
– Ну так веди нас в нее.
Все снова вышли в переднюю и, поднявшись по широкой лестнице, очутились в просторной галерее, разделявшей дом на две равные части. Тут было довольно темно, потому что свет проникал только из передней и из небольших отверстий в стене. Жервеза остановилась у одной из десяти дверей и сказала:
– Вот Красная комната.
– Отвори ее, бригадир, — произнес нетвердым голосом Фовель.
Жандарм повиновался. Все приготовились к ужасному зрелищу, предполагая увидеть обезображенный труп, но ничего подобного не случилось. Солнечные лучи открыто проникали в широкие окна и освещали изящной работы мебель и красные драпировки, благодаря которым эта комната и получила свое название. Все было в порядке. Здесь, очевидно, не произошло никакой драмы, а между тем было несомненно, что Жорж Прадель провел ночь в этой комнате. Постель была смята, у изголовья, на маленьком столике, стояла наполовину сгоревшая свеча, а возле сахарницы и графинчика с ромом лежал, вероятно забытый, кожаный портсигар с золотыми украшениями и буквами «П» и «Ж».
– Ах! — воскликнул Поке. — Вот и папиросница офицера, из которой он дал мне сигару.
– Как же вы узнали ее? Ведь вчера было темно.
– А по особому, приятному запаху.
Судья открыл портсигар. В одном отделении оказались визитные карточки и письма, в другом — сигары.
– Я узнаю и сигары, — прибавил работник фермы. — Я никогда еще не курил таких превосходных сигар! Да, каждая из них стоит не меньше десяти су.
Теперь не оставалось никаких сомнений. На визитных карточках значилось имя Жоржа Праделя, и в письмах упоминалась его фамилия.
– Да, теперь ясно, что племянник господина Домера ночевал здесь, — прошептал судья. — Но где же он? Что с ним стало? Или, иначе, куда его дели? Ведь невозможно предположить, что он добровольно среди ночи оставил дом, в который только что приехал.
– Не перетащили ли его в другую комнату и не убили ли там? — предположил Сидуан Фовель.
– Нет, этого не может быть, — возразил Ривуа. — Зачем тащить его в другую комнату, разве в этой нельзя убить? Заметьте, что отсюда Прадель вышел полностью одетым. Он не забыл здесь ничего, кроме кожаного портсигара. Стало быть, у него было время встать и не спеша одеться.
– Я допускаю это, но повторяю свой вопрос: где же он может находиться?
– Мы постараемся это узнать. Осмотрим весь замок… Впрочем, у меня есть предчувствие, что мы больше ничего не узнаем.
Осмотр возобновился. Обошли все, начиная с погребов и заканчивая чердаками. Заглядывали в каждый угол, открывали шкафы, распарывали мебель, в которой можно было спрятать труп, но все напрасно. Молодой человек как сквозь землю провалился.
– Это непонятное исчезновение Праделя просто пугает меня. Такие чудеса могут только присниться, — пробормотал мировой судья.
Сидуан Фовель ничего не ответил, только вытер лоб, кажется, в десятый раз. Он дрожал как в лихорадке. Осмотр дома занял довольно много времени. Когда все общество проходило через переднюю, на часах в зале пробило час пополудни. В это время у ограды парка послышался стук экипажа.
– Следователь! — воскликнул Фовель. — Он не успел на одиннадцатичасовой поезд и приехал в омнибусе в сорок пять минут двенадцатого. На станцию прибыл в пять минут первого, а моя добрая Помпонетта домчала его сюда за пятьдесят минут. Другой такой лошади не найти в округе!
С этими словами мэр, намереваясь полюбоваться на бег своей лошади, вооружился красивым пенсне, но вдруг сильно нахмурился.
– Черт побери! — произнес он с неудовольствием. — Сколько народу втиснулось в мой тильбюри, между тем как в нем только два места! Этот бессовестный Жан-Мари совсем с ума сошел! Как еще не поломались рессоры и не сдохла Помпонетта! Жан-Мари поплатится за это!
