Ростислав Самбук - Мафия-93

Перед игрой Георгий Васильевич подозвал Хмиза и тихо напомнил ему:

– Твоя очередь, Степочка… Усек?

Хмиз многозначительно похлопал по карману пиджака и сказал:

– Ты что? Разве такое забывается? Святое дело… Георгий Васильевич, показав три пальца, коротко бросил:

– Как всегда…

Хмиз лишь улыбнулся, и Георгий Васильевич отошел довольный. Сегодня, как обычно, собрались на квартире, где он был на правах хозяина. Вообще-то трехкомнатная квартира формально принадлежала не ему, в ней были прописаны его возлюбленная Любовь Антоновна Сулима с матерью и отцом, которых Георгий Васильевич видел крайне редко: с Любчиком договорились, что ее родители могут приезжать сюда из деревни только в гости, да и то не слишком часто. Поддержка родителей обходилась Георгию Васильевичу тысяч двадцать в месяц, но для него эта сумма означала примерно столько же, сколько для среднего инженера сотня. Ради покоя и комфорта он готов был платить и больше.

Любчик вкатила в гостиную столик с бутылками и бутербродами: коньяк, виски, водка, семга, красная икорка и осетровый балычок. Не было только джина. Георгий Васильевич заплатил бы за джин и в пять раз дороже, но нигде не достал его – вот до чего довела бездумная борьба со спекуляцией. Дело в том, что Кирилл Семенович Пирий обожал джин с тоником, он пил, конечно, и коньяк, и виски, и водку, короче говоря, пил все, но всему предпочитал джин. Он привык, что его желания всегда выполняются. А тут… Именно поэтому Георгий Васильевич сегодня был не в духе. «В конце концов, – подумал он, – хозяин Города не я, а он, всемогущий Пирий, который, между прочим, мог бы залить любым пойлом нашу честную компанию». Однако вслух эту мысль не высказал – зачем? Лучше всегда брать вину на себя, особенно на людях, начальству это нравится, оно должно быть безгрешным, как Иисус Христос, пребывать на недосягаемой высоте, ощущать себя если не богом, то его наместником на четко определенной территории.

Георгий Васильевич улыбнулся, развел руками и произнес, обращаясь только к Кириллу Семеновичу:

– Мишка, мой шофер, объездил весь город, но джина не достал. Кстати, в понедельник лечу в Москву… Надеюсь там…

Уселись за стол. Георгий Васильевич распечатал новую колоду карт. По традиции первым сдавал хозяин. Он старательно перетасовал карты и быстро разбросал их по столу.

– Пас… – произнес Кирилл Семенович, а Хмиз заказал игру. И не простую, а сразу девятерную.

– Везет же людям! – недовольно поморщился Кирилл Семенович, а Хмиз стыдливо улыбнулся. Он-то знал точно: пойдет ему карта или нет – все равно около трехсот тысяч выиграет Кирилл Семенович Пирий. Так уж повелось в их компании: играют по-крупному, и Кирилл Семенович всегда в выигрыше – замаскированная форма взятки. Хотя в компании никто даже в мыслях не произносит это слово. Удобная форма платить за услуги.

Сегодня проигрывать очередь Хмиза, но обставить это надо красиво, может быть, вначале немного вырваться вперед, поиграть на нервах партнеров, поскольку какой же преферанс без волнений, взлетов, падений, радостей и отчаяния? Потом можно купить рискованный мизер и объявить не ту игру, залезть на «горку», наконец существуют десятки способов проиграть интеллигентно и тонко. Пирий, конечно, знает, что к чему, но существуют определенные условия игры, которых следует придерживаться.

Степан Хмиз незаметно для всех улыбнулся. Сам бог велел ему выкладывать Пирию ежемесячно триста-четыреста тысяч. Под началом Хмиза самая большая промтоварная база в Городе, весь дефицит проходит через него, хочешь – не хочешь, а деньги сами плывут в руки. Если действовать с умом, иметь несколько верных директоров магазинов, умело и надежно наладить систему «купли-продажи», то всегда можно кататься как сыр в масле. А на отсутствие деловитости и хватки Хмиз не жаловался, директоров имел преданных и систему, отлаженную до малейших деталей.

Говорят, сгустились тучи и над Хозяином, как в регионе величают бывшего первого секретаря обкома партии. Оно конечно, давно пора дать старику под зад, удивительно, что все еще держится… В речах он, естественно, поддерживает перестройку – послушаешь, даже не верится: хозрасчет, арендный подряд, рыночная экономика… Но из слов борща не сваришь, старик отлично знает, что значит отдать землю крестьянам, ввести на селе арендный подряд и отпустить вожжи директорам предприятий. Это все равно что выкопать себе и всему аппарату глубокую могилу.

Сейчас ты – власть, к каждому твоему слову прислушиваются, в рот заглядывают, для председателя колхоза Хозяин выше самого бога, а арендатору все до лампочки – сеет, когда хочет, без указаний сверху, убирает тоже, ну соберет со своей сотни гектаров вдвое больше, так это же выгодно только ему, это его собственная заслуга, а не райкомовская. Директор завода тоже планирует сам, ориентируется на рынок, а с исполкомом ничего согласовывать не нужно.

Глядя на игру, Георгий Васильевич думал почти о том же: ему надоели горкомовские секретари и инструкторы, без которых и шагу нельзя сделать, надоел и сам Пирий с его гордостью и высокомерием. Ну, кланялись тебе, угождали, проигрывали в преферанс, давали просто так, не очень скрывая это, а он воспринимал все это как должное, более того, сам верил в свою исключительность, разум и организаторский талант.

А если по существу, разум-то средненький, и держится Кирилл Семенович только благодаря им – тем, кто расписывает сейчас пульку. А не было бы его, Белоштана, еще Хмиза да четвертого партнера – заведующего горторготделом Мокия Петровича Губы, еще двух-трех на самом деле мудрых, опытных и обстоятельных, так сказать, соратников, жил бы ты, господин мэр, на свою номенклатурную зарплату и не знал бы вкуса настоящего джина.

Георгию Васильевичу от этой мысли сделалось приятно и легко, поскольку ощутил себя настоящим хозяином города. А если разобраться, кто такой Пирий? Марионетка, кукла, Карабас-Барабас, которого можно дергать за нитки. Это только внешне он страшный, а на самом деле напуган и сделает все, что они пожелают.

Подумав так, Георгий Васильевич улыбнулся. Внутренние тревога и страх, которые не покидали его последнее время, стали постепенно униматься. Это только первоначально перестройка и трепотня о гласности напугали его, да и не только его – скорее всего, кажется, Пирия и иже с ним. Сейчас, присмотревшись и придя в себя, Георгий Васильевич понял, что и перестройка даст ему некоторые шансы, более того, сейчас он может узаконить свое подпольное предприятие, может спать спокойно, не ожидая, что кто-нибудь из умных и неподкупных людей из ОБХСС выйдет на левый цех и его дефицитную продукцию, изготовляемую уже не первый год.

Георгий Васильевич и раньше спал без тревоги за Пириевой спиной, тем более зная, что сам начальник УВД города полковник милиции Псурцев в курсе их дел, а его дорогая половина носит кофточки и другие трикотажные изделия, изготовленные городскими мастерами и обозначенные импортными этикетками. Зачем заниматься завозом трикотажа из-за заграницы, – это дорого и нет большого объема. Пусть этим занимаются «челноки». Почти никто не может обнаружить подделку, и Белоштан страшно гордился этим: может работать не хуже, чем в Милане или Амстердаме, стоит только заинтересовать людей, наших простых тружеников, умельцев – вспомните только, кто подковал английскую блоху! Надо заинтересовать мастера, не стоять над его головой, не подгонять, придумывая всякие соревнования, что и до сих пор любят делать аппаратчики, наконец надо прилично заплатить за его труд – и он свернет горы.

Именно так размышлял Георгий Васильевич, взвешивая, открывать или не открывать левый цех. Людей подбирал туда сам и платил им втрое больше, чем зарабатывали на фабрике, – жалоб и анонимок не боялся. Однако окончательное решение принял, прозондировав Пирия, а если говорить откровенно, после того, как Кирилл Семенович не отказался от первого подношения.

Произошло это элементарно. Белоштан волновался и переживал, мысленно проигрывая несколько способов подхода к мэру, допуская и то, что Кирилл Семенович может разгневаться, и все же решил идти ва-банк, тем более что слышал от некоторых, что Пирий берет и с ним можно сговориться.

Тогда он под каким-то предлогом задержался в кабинете Пирия. Рабочий день кончался, а вечером Кирилл Семенович должен был ехать в Киев на важное совещание – он спешил и посмотрел на Белоштана не без раздражения.

– Ну? – спросил откровенно неприязненно. – Что у тебя?

Георгий Васильевич сразу уловил этот тон, хотел было уже дать задний ход, попросить для фабрики какую-нибудь мелочь, но передумал: когда еще будет такое удачное время? Вздохнул и вынул из «дипломата» толстый пакет, положил его на стол перед Пирием.