Владимир Колычев Мы – одна бригада
По моей инициативе и под эгидой издательства «ЭКСМО» проводится акция «Письма из зоны». Осужденные преступники пишут мне письма с тем, чтобы впоследствии их опубликовали в специальном сборнике. Цель этой акции – донести до людей правду о жизни по ту сторону решетки, развеять сиреневый туман криминальной романтики, предостеречь от ошибок, от тюрьмы и от сумы. Есть покаянные письма, есть просто бесстрастные повествования о своей судьбе, встречаются очень интересные моменты. Скоро будет опубликован сборник «Письма из зоны», но еще до этого выходит моя новая книга, сюжетные линии в которой позаимствованы у авторов этих писем:
«...Впервые на зону я попал вроде бы и по делу, но по большому счету по глупости. Был у меня приятель (другом я его назвать не могу, почему, сами поймете). Он был на три года старше меня, имея за плечами тюремный опыт, весь из себя – кум королю, сват министру. Ну, и у меня ветер в голове, так хочется быть крутым, все такое. В общем, забились мы с ним на одно дело, взломав продовольственный магазинчик в нашем районе. Вернее, все делал Витька, а я всего лишь стоял на шухере. Нагрелись мы не очень, так, с десяток бутылок водки, ящик тушенки, еще там кой чего по мелочи, да и не в том суть дело, сколько взяли. Гульнули мы хорошо, шик-блеск-красота, Соньку за два пузыря раскрутили, все дела. А утром (помню смутно, как это было) за мной пришли. Витьку тоже взяли, но он, гад, все на меня свалил. А у меня в голове блатная романтика, я такой весь в образе, круче только яйца, ну и взял по дурости всю вину на себя. Впаяли мне срок – три года, и загремел я на зону. Пацан я не хилый, за себя постоять умел, в обиду себя никому не давал, короче говоря, срок отстоял на одной ноге. Выйдя на волю, хотел устроиться на работу, а никуда не берут, и все из-за моего „волчьего билета“, то бишъ судимости, к тому же образования никакого. В общем, куда ни сунься, везде от ворот поворот. Ну, обида меня взяла, и, найдя себе в пособники толкового пацанчика, я пошел на дело. Нам тогда повезло, но на очередном деле мы погорели... А на свободе уже другая жизнь. Мои школьные дружки на „Мерседесах“ раскатывают, поглядывая на меня сверху вниз. Пока я по тюрьмам по пересылкам скитался, они бизнес делали, богатея. И такое зло меня тогда взяло, но не на у них, а на себя. Ведь я мог быть на их месте, если бы тогда не сплоховал. Был бы у меня дом, семья, нормальная жизнь, а так ни кола ни двора, и в голове потухший образ блатной романтики...»
* * *
«...Знаю, что большинство заключенных говорят всем, что они сели в тюрьму ни за что, хотя у многих из них на самом то деле рыльце в пушку. Говорить, что я ангел, я не буду, но и за демона себя не считаю, хотя наше родное, правда, тогда еще советское государство, сделало из меня преступника. За что? А за то, что сейчас называется бизнесом, а тогда называлось спекуляцией или фарцой. Я ни грабил, ни убивал, я всего лишь покупал у иностранцев фирменные вещи, затем выгодно все перепродавая. Может быть, это громко звучит, но я обеспечивал людей заокеанским дефицитом, за что и схлопотал свои четыре года общего режима... Вышел на свободу, а там кооперативы в полный рост, ну, я и развернулся...»
* * *
«...Я очень сильно любил Катю, не представлял без нее своей жизни. Я готов был носить ее на руках, сдувать с нее пылинки. Если раньше мне от девушки требовалось, ну, сами понимаете, что, то с Катей все было по-другому, о сексе даже как-то и не думалось. Сам не знаю, что со мной тогда происходило. Натурально витая в облаках, и я очень боялся упасть, но, увы, упал. Мне больно об этом вспоминать, но я все же готов поделиться с вами своей историей. Катю я любил, об этом я уже говорил. Так вот, возвращались мы с ней из кино, вечер был, темно. Шли мы, значит, шли... Очнулся я в каком-то подвале, руки связаны, ноги тоже, на голове кровь. А Катя моя лежит на диване, а на ней пыхтит какой-то скот, и еще трое держат ее, чтобы она не сопротивлялась... Этих подонков я вычислял по одному, бил жестоко, смертным боем... А после суда Катя сказала мне, что не будет меня ждать. Она сказала, что ей не нужен такой злой и жестокий парень. Я ей пытался объяснить, что мстил за нее. А она мне сказала, что я мстил за себя...»
* * *
У авторов этих писем свои судьбы, реальные, а героев моей новой книги – свои, по большей части вымышленные. Но что-то общее в них есть. В общем, судите сами.
С уважением, ваш Владимир Колычев.
1
Юрка намертво прилип глазами к учебнику. За всю свою жизнь он прочел одну книгу – сказку про Колобка. Поэтому Игнату и показался странным этот его интерес к литературе. Он тайком заглянул в книгу. А там... Впрочем, ничего крамольного. Сцена из романа «Молодая гвардия».
«...Раздвинул Вале зубы, заглянул в рот и начал расстегивать ей платье. Валя, заплакав от страха и унижения, быстро начала раздеваться, путаясь в белье. Офицер помогал ей. Она осталась в одних туфлях...»
Теперь Игнат знал, от чего у Юрки разыгралось воображение. Не абы кто, а сам Фадеев бабу голую ему нарисовал. Есть, оказывается, в литературе не скучные моменты...
Сам Игнат прочел немало книг. По литературе у него твердая «четверка». Зато поведение «неуд».
Сегодня он притащил в школу пугач. Ничего особенного. Согнутая у основания трубка, гвоздь буквой «г», тугая резинка. В трубке спичечная сера, от удара гвоздем она взрывается и... В общем, будет весело. Можно бросить эту штуку кому-нибудь под ноги. Одно неосторожное движение, и бабах. Но урок срывать ни к чему. На этой неделе план по залетам выполнен на двести процентов.
Но можно пошалить после урока. Это не проблема – незаметно положить пугач на пол. После звонка толпа ломанется на выход, кто-нибудь наступит на мину, вот будет потеха...
Игнат достал из кармана пугач, стал натягивать резинку. Юрка не отрывал глаз от книги, но его движение заметил.
– Дай сюда! – попросил он.
Игнат пожал плечами и протянул ему трубку. Резинку Юрка натягивал, не отрывая глаз от страницы. И потому нарушил технику безопасности. Пугач громыхнул у него в руках. Ему-то ничего, только уши заложило, а училку едва кондрашка не хватила. Глаза как блюдца, рот наискось. И пронзительный визг.
– Бурлаков! Касаев! Вон из класса!!!
Игнат не заставил себя упрашивать и направился к выходу. Вслед за ним поплелся Юрка. Но Таисия Михайловна не дала им уйти спокойно. Нагнала их в коридоре, взяла обоих под руки, потащила к директору.
Сергей Валентинович рвал и метал.
– Сегодня вы с пугачами балуетесь, а завтра бомбу в школу принесете!.. А ну-ка, голубчики, выверните карманы!
В кармане у Юрки были найдены две сигареты без фильтра, у Игната спички без коробка.
– Вы у нас, оказывается, еще и курильщики! – злорадно раздул ноздри директор. – Курите? – Курим, – покаянно кивнул Юрка.
– Но не в затяжку, – с той же кислой миной уточнил Игнат.
– Сегодня не в затяжку, а завтра в затяжку. Сегодня курите табак, а завтра перейдете на гашиш!.. А может, вы уже? Гашиш?
– Мы не курим гашиш, – мотнул головой Юрка.
– Не курим, – подтвердил Игнат.
– Если узнаю, сразу на учет в детскую комнату поставлю... А может, вас прямо сейчас в инспекцию направить?
– За что? – уныло спросил Игнат.
– А за все хорошее! Кто позавчера дрожжи в туалет бросил?
– Не знаю.
– А я знаю. Вы и бросили!
Как это ни обидно, но директор попал в самую точку. Дрожжи принес Юрка, а Игнат бросил их в «очко». Дерьмо забродило, поднялось, полезло из всех щелей. В общем, толпа повеселилась.
После директорских нравоучений Игнат целую неделю вел себя прилежно. Если, конечно, не считать натертую парафином доску в кабинете химии, а также прибитую к столу любимую линейку математички.
И следующая неделя обошлась без приключений. Канцелярская кнопка, на которую сел Генка Зуйков, не в счет.
Люська Климкина первой заметила странности в его поведении. Ей недавно исполнилось пятнадцать лет. Но выглядела она на все восемнадцать. Сиськи как у взрослой, задница как у технички тети Клавы. Только мало у кого возникало желание потискать ее в темном углу. Люська была толстой и красотой не блистала. И еще языкатая не в меру...
Как-то раз на перемене она подкараулила его и ехидно спросила:
– Игнат, а чего это мы вдруг такие смирные стали?
– Тебе не все равно? – недовольно буркнул он.
– Да мне-то все равно. Просто я подумала, а не влюбился ли ты?
– Чего?! В тебя, что ли?
– А что, в меня нельзя влюбиться? – подбоченилась она.
– Смотри, сама на грубость нарываешься.
– Ох-ох-ох, какие мы грозные!.. Знаю я, ты в Тоньку влюбился!
– В кого?!
Тонька училась в их классе. Красивая девчонка, с этим не поспоришь. Роскошные светло-русые волосы, глаза как у Мальвины. Только Игнат не Буратино, его такой красотой не возьмешь. Его девчонки вообще не интересуют.
