Евгений Сухов - Токсичная кровь

Поцелуй был долгим, аж задохнуться можно было. Когда мы отлипли друг от друга, Ирина задержала на мне взгляд, словно рассматривая какое-то диковинное и неизвестное науке животное, а потом спросила:

— Ты серьезно хочешь на мне жениться?

Все же я надеялся, что она как-то иначе отреагирует на этот мой призыв души и сердца. Всегда знал, что Ирина большая оригиналка — так долго мучить поцелуем, чтобы потом брякнуть нелепость.

Кажется, я вернулся с небес на землю и, стараясь поглубже запрятать свое удивление, ответил:

— Вполне. А ты что скажешь?

— Это неожиданное предложение, — произнесла Ирина, продолжая все так же недоуменно смотреть на меня.

— Скажем так, не столь уж оно и неожиданное, — заявил я. — Мы уже почти полтора года вместе, и…

— Полтора года — это не срок, — серьезно парировала Ирина. — Вон, Игорь Петренко и Кира Климова шесть лет вместе жили, и ничего. Расписались, когда у них уже было двое детей.

— Ну-у, это не самый подходящий пример… Ты предлагаешь мне подождать еще четыре с половиной года? — обиженно проговорил я. — А как тогда насчет парочки детей? Или с детьми ты тоже предлагаешь подождать?

— Я предлагаю не торопиться. К тому же я только-только перешла на второй курс. Мне еще учиться полных четыре года.

— И что?

— А как ты представляешь возможность совмещать семейную жизнь и учебу? — спросила Ирина.

— А что, разве так не бывает? — угрюмо ответил я.

За время нашего разговора я дважды крякнул (внутренне, разумеется, чтобы не показывать своего настроения). По правде признаться, я не рассчитывал, что моя разлюбезная после моего предложения кинется мне на шею и радостно завопит: «Да, теперь ты мой до скончания века!» — покрывая при этом жаркими и благодарными поцелуями. Допускал, что хоть не сразу, но все же она согласится. Или, томно опустив глаза, скажет (для приличия), что следует подумать пару недель. После чего, естественно, с удовольствием примет мое предложение и тут же начнет обсуждать детали предстоящей свадьбы, усиленно зазывать в брачный салон, чтобы помочь выбрать ей подходящее платье…

Увы, ничего подобного не произошло. Моя любимая подруга просто сказала мне, что жениться нам «еще рано» и что она к семейной жизни, являясь студенткой второго курса, явно не готова. Обидевшись, я «ушел в молчанку». Так прошел вечер.

О том, что наши отношения дали трещину, думать не хотелось.

Утро выдалось хмурым. И в прямом, и в переносном смысле. Особенно хмуро было на сердце после вчерашнего разговора.

Мы молча позавтракали. Так же молча вместе вышли из дома.

— Ты куда сейчас? — подняла Ирина глаза.

— В телекомпанию, — ответил я.

— Ты не сердись, — добавила она.

— Да я и не сержусь, — в том же тоне произнес я.

На том и разошлись в разные стороны.

На работе мы с Игорьком Свешниковым полдня занимались отснятым материалом. Потом со Степой писали синхроны со мной, после чего в студии я наговорил написанный мной загодя закадровый текст. Чувствовал, что получается не очень, но вдохновение как-то улетучилось… Затем со Свешниковым мы вставляли мои синхроны и закадровый текст в будущую передачу. К вечеру материал о журналистском расследовании убийства председателя Общероссийской общественной организации «Контроль народа» Василия Николаевича Масловского был полностью готов, но отсмотр новой передачи отложили на завтра, так как шеф был занят. Все, можно было топать домой. Но домой идти не хотелось. Ни я не звонил Ирине, ни она мне ни разу не позвонила за весь день и вечер…

Такого прежде не случалось.

Шел уже девятый час. От безделья я мотался по студии, гонял чаи и вел праздные разговоры, пока не встретил Катюшку. Ей было уже под тридцать, но почему-то страшно не везло на мужчин, хотя она была очень даже ничего. А может, это мужчинам не везло с ней, поскольку девчушкой Катя была непростой…

Конечно, мужчины у нее время от времени появлялись, но надолго как-то не задерживались. Кого-то из них она оставляла сама, кто-то оставлял ее. И чаще всего из-за того, что понимали: они попросту не потянут Катюшку с ее непреклонными и принципиальными требованиями к мужчинам, которые она и не скрывала. Пугала и ее увлеченность работой. Скорее всего ей бы подошел такой же человек, как она сама. И одной с ней профессии. Ибо общность интересов — большой стимул для крепкой дружбы. А любви между мужчиной и женщиной без дружбы не бывает.

Года два назад мы весьма крепко симпатизировали друг другу, но остановились на какой-то одной стадии отношений, и оба не смогли подняться на следующую ступеньку. Хотя по-прежнему готовы оказать друг другу любую посильную помощь.

Катюшка вот уже пятый год продолжала вести свою добрую и в меру ироничную субботнюю программу для женщин «Ты — богиня». И весьма успешно, иначе бы не продержалась с этой программой столько времени.

Она, как всегда, носилась с новыми идеями для своей программы, но после ее рубрик «Вкусняшки», «Твоя карьера», «Мысли позитивно», «Счастье возможно», «Секреты красоты» и «Новинки моды», у нее стала появляться нехватка идей. Вот тут-то у Катюшки и возникло желание посоветоваться…

— Как ты считаешь, женщинам в возрасте от двадцати пяти до сорока лет будет интересна такая рубрика, как «Мужской взгляд на женщин»? — спросила она меня, когда мы, немного поболтав ни о чем, вышли из здания телекомпании покурить.

— Наверняка будет интересна, — ответил я. — Всегда любопытно знать, что думает о тебе противоположный пол. Это и познавательно, и может пригодиться в жизни.

— А как тебе такая вот первая передача для этой рубрики, — снова спросила она, выпустив сигаретный дым, — «Мужчины о женщинах за тридцать»?

— А что, интересно, — вполне искренне повторил я. — Женщины за тридцать, если честно, самый смак.

— Почему? — посмотрела она на меня с интересом.

— Да хотя бы тебя взять, к примеру, — начал я. — Формы великолепны, ум наличествует. И друг ты хороший…

— И все? — удивленно и немного обиженно подняла аккуратные тонкие бровки Катюшка.

— Отнюдь, — отрицательно помотал я головой. — У тебя к твоему возрасту имеется достаточный опыт общения с мужчинами, ты уже знаешь, чего мужчины в женщинах не любят, что терпеть не могут и что ценят более всего, ты не жеманна, не капризна, образованна и воспитанна, знаешь, чего хочешь от жизни и чего можно от нее ожидать. Да ты просто подарок для нормального мужчины…

— Слушай, а давай я возьму у тебя интервью для своей новой передачи? — чуть помолчав, предложила Катюшка. — Прямо сейчас. Ты сидишь за своим столом, за окном гаснет закат, ты задумчив, и то, о чем я тебя спрашиваю, волнует и тебя самого. Классно же!

— Но я сотрудник телеканала… — начал было возражать я, но Катюшка меня перебила:

— В первую очередь ты мужчина. Интересный мужчина. И умный. Ты мыслишь оригинально, у тебя на каждую вещь имеется свой взгляд. И потом, подобного рода интервью я возьму еще у трех-четырех мужчин разных возрастов и профессий. — Она явно загорелась этой идеей, а это значило, что ее уже не остановить. — Вся передача будет построена на этих нескольких интервью. Если хочешь, будет наблюдаться некоторая эволюция в рассуждениях. Представь, сначала говорит парень лет семнадцати-восемнадцати. Мол, когда ему было пятнадцать или шестнадцать лет, ему как раз нравились женщины за тридцать. Было в них для его возраста что-то притягательное… А сейчас, когда, мол, повзрослел, он предпочитает своих сверстниц, поскольку с ними интересно и понятно. А женщины за тридцать для него уже старухи…

— Я раньше тоже так думал, — усмехнулся я.

— Знаю, — кивнула Катюшка. — Вы, мужчины, все так думаете… Потом, — она уже не могла остановиться, — говоришь ты. Все, что ты мне до этого сказал о твоем представлении женщин, которым за тридцать. Затем снова идет кусок интервью восемнадцатилетнего парня, после него я вставляю часть интервью семидесятилетнего старика, который еще не потерял интерес к женщинам. А, как тебе такая идея? — посмотрела на меня Катюшка горящими от творческого возбуждения глазами.

— Класс! — ответил я ее словечком. — Просто гениально! Мне кажется, ты должна требовать повышения оклада.

— Скажешь тоже… — рассмеялась Катюша и тут же, как всегда, взяла быка за рога: — Ну что, пошли писать интервью. Иди пока в свой кабинет.

Свой кабинет… Такового ни у кого из нас в телекомпании не было. Кроме как у шефа и его зама, конечно. У остальных, в том числе и у меня, были кабинеты, рассчитанные на трех-четырех человек, где иногда собирались (редко, очень редко) все телерепортеры. Но в данный момент этот кабинет и правда был мой, поскольку из корреспондентов, кроме меня, в эти часы никого уже не было.