Евгений Сухов
Охота на смотрящего
В кармане завибрировал телефон. Глянув на экран, он понял, что звонит Моня.
– Слушаю.
– Народ собрался, тебя нет. Когда начинать? – ровным голосом спросил Моня.
– О чем ты? – не понял Александр.
– Шрам, ты что, забыл? – удивленно протянул Моня. – Я об обменном пункте, что на проспекте Металлистов.
Шрам невольно посмотрел на часы:
– Валера, где ты находишься?
– На четвертом этаже. Отсюда хорошо виден объект. Так ты чего?
– Вот что… У меня важная встреча. Если не подъеду в течение часа, начинайте без меня!
– Шрам, но ведь…
Выключив телефон, Александр Степанов, он же Шрам, широко распахнул дверцу внедорожника и плюхнулся в кожаное кресло. Стараясь не поддаваться накатившему раздражению, бережно повернул ключ зажигания. Автомобиль мгновенно отозвался утробным рычанием.
– Пропади оно все пропадом! – произнес он, выворачивая «Лексус» на шоссе.
Взяв резвый старт, машина лихо мчалась от Финского залива к Васильевскому острову. Это был тот редкий случай, когда Шрам вел машину сам. Длинные пальцы Александра, поросшие тонкими рыжеватыми волосами, уверенно обхватили оплетку руля, лицо напряженное, сосредоточенное, он лишь иногда поглядывал на спидометр, где стрелка, будто приклеенная, держалась у отметки 160.
Вообще-то Александр не любил неоправданного лихачества и, когда все-таки садился за руль, предпочитал езду спокойную и уверенную. Но в этот раз случай был особый.
Обменный пункт на Металлистов появился с полгода назад. Расположенный в полуподвале жилой девятиэтажки, он давно приглянулся Шраму. Формально обменный пункт был петербургским филиалом Нижневартовского коммерческого банка «Беркут». Заправляли в нем делами почему-то афганцы. Не российские ветераны войны в Афганистане, а самые что ни на есть черноглазые и смутные усачи-афганцы, которые неведомо как внедрились в нижневартовский бизнес и теперь крутили в Питере поступавшие из нефтяного края бабки.
Шрам, ясное дело, тут же послал к афганцам своих гонцов со стандартным деловым предложением о сотрудничестве. Афганцы повели себя нагло – от «крыши» отказались, сославшись на уже имеющуюся защиту. Было чему удивляться, такое в его практике случалось не часто. Следовало к ним присмотреться повнимательнее, и он приказал последить за строптивыми «духами». Через неделю разведка донесла, что к афганцам каждый вечер приезжает инкассаторский броневичок банка «Сокол», принадлежащий питерскому УВД. Тут Шрам смекнул, что означает вся эта «хищная» терминология.
Отправив запрос в Москву знающему человеку, он скоро получил добрый совет в «Беркут» не соваться, потому что там идут сложные многоходовые аферы с нефтедолларами и деньгами от афганской наркоты, а курируют эту группу влиятельные генералы из Москвы. Становилось понятно, отчего это афганцы отказались от «охранных услуг».
Поразмыслив, Шрам решил поступить по-своему: Москва далече, да и ментовские генералы не всесильны, а его обязанность заключается в том, чтобы содержать собственное хозяйство в порядке, на то он и поставлен в Питере смотрящим. Черномазые банкиры ударили по его самолюбию, а за это тоже следует заплатить. Вот тогда и родилась идея грабануть обменный пункт.
Шрам дал отмашку, и бригада Мони обычным порядком начала готовить операцию по «выемке денег». Для начала у пункта выставили наружное наблюдение. В соседнем подъезде сняли однокомнатную квартиру, поселили туда Чушпана, поручив ему заняться во дворе починкой своего допотного «жигуля». И каждый день, часиков с семи утра, Моня с Чушпаном, облачившись в замасленную одежонку, не спеша ковырялись в прогнившем движке, изображая капитальный ремонт.
Через четыре дня ребята представили Шраму полный график движения людей и техсредств вокруг бронированной двери филиала банка «Беркут». Обменный пункт посещали человек сто в день – по местным меркам не так уж и много, но и не мало. Предположительно, средний дневной оборот в «обменке» составлял порядка пятидесяти-ста тысяч баксов. Любопытно было другое: ближе к концу дня, часов в пять, банк закрывался на «технический перерыв», и вот тут-то начиналось самое любопытное. С пяти до восьми к запертой двери подкатывали иномарки, из которых выходили коротко стриженные мускулистые ребята с кейсами, и после нескольких коротких фраз через домофон их впускали внутрь. Из «Беркута» молодцы выходили уже без портфелей. Ясно, что никакого обмена они не производили, а скорее всего свозили в банк наличность. Ровно в восемь к парадному крыльцу банка подъезжал инкассаторский бронированный «Форд» с опознавательными знаками банка «Сокол», торопливо загружался мешками и уезжал.
Моня и Чушпан, чтобы не привлекать к себе внимания, теперь наблюдали за банком с крыши соседнего дома и тщательно изучали график приезда ребят с кейсами и броневичка. Выяснилось, что гонцы с кейсами подъезжают около семи вечера. Называли в домофон цифры от пятидесяти до ста, являвшиеся паролем, и входили в помещение.
Через неделю вызрел план захвата обменника.
* * *
Моня невольно нахмурился: сейчас, когда все было подготовлено к изъятию денег, у Шрама вдруг обнаружились какие-то срочные дела. Не так они планировали. Он стоял в подъезде у окна четвертого этажа и внимательно наблюдал за двором. На первый взгляд обыкновенный, каких в Питере не одна сотня. Двор был проездным и соединял два небольших переулка, выходивших на проспект. Перед подъездом стоял синий внедорожник «Тойота Лендкрузер». Водитель, обхватив руль обеими руками, тоскливо посматривал по сторонам, очевидно мечтая о завершении рабочего дня, когда можно будет, взобравшись с ногами на диван, хлебать пиво прямо из бутылки. Пассажир, здоровенный детина в сером костюме и тяжелых ботинках, уже минут десять находился в помещении банка. Из опыта наблюдения можно было предположить, что пробудет он в помещении не менее двадцати минут, а следовательно, у них еще имелся резерв.
Вдруг Моня заметил, как со стороны футбольной площадки во двор въехал белый «Москвич». За неделю он успел приметить всех автовладельцев этого дома. Такого «Москвича» ни у кого из местных не было. Значит, машина прикатила в гости. Или забрела случайно. Не спуская глаз с белого «Москвича», Моня вытащил из заднего кармана миниатюрный радиопереговорник и вызвал Чушпана, сидящего во дворе в «Жигулях».
– Что за гости? – коротко поинтересовался Моня.
– Сам голову ломаю.
– Сколько их там?
– Четверо. Отсюда не вижу, но вроде как черные.
– Негры, что ли? – усмехнулся Моня.
– Не поймешь… Кажись, зверьки. Кавказцы.
– Где пацаны?
– Все на своих местах… Кузя и Филин в подъезде под лестницей. Рома и Петря кучкуются у подъезда под козырьком – тебе оттуда не видать.
– Гонец с кейсом еще не выходил?
– Торчит в «обменке».
– Будем ждать Шрама?
– Как бы не опоздать, Валера, – неуверенно протянул Чушпан. – Инкассаторы минут через пятнадцать прикатят.
– Хорошо. Через три минуты выходим.
– Договорились.
Моня убрал переговорник в карман. На душе отчего-то было тревожно. Сунув руку во внутренний карман куртки, он натолкнулся пальцами на короткий ствол «узи». Прохладный. Вздохнув глубоко, он некоторое время подержал в легких воздух, после чего медленно выдохнул его вместе с опасением. Теперь на душе был покой. Надев лыжную шапочку, он быстро спустился по лестнице.
Кузя и Филин уже стояли перед запертой металлической дверью обменного пункта. В таких же, черного цвета, лыжных шапочках. Моня утвердительно кивнул, и Кузя решительно позвонил. Домофон зашипел, и голос с сильным азиатским акцентом произнес:
– Я вас слюшаю?
– Пятдесят одын!
Звонко лязгнул замок. Будто по команде натянули на лица шапочки с прорезями для глаз, и Кузя нетерпеливо толкнул тяжелую дверь. Все трое ввалились в тесный предбанник. За крохотным столиком с телефоном сидел охранник – щуплый смуглый афганец. Увидев вооруженных посетителей, он вскочил, но, получив удар в лицо прикладом автомата, повалился под столик. Моня поднял телефонный аппарат и грохнул его о цементный пол, потом молча кивнул на занавешенное окошко кассы. Кузя тут же накинул на окошко заготовленный черный плащ. Филин ткнул кулаком в дверь с надписью: «Посторонним вход воспрещен». Дверь распахнулась, налетчики ворвались в помещение банка и с ходу выбили дверь, ведущую в кабинет управляющего.
Их взору предстала заманчивая картина: на длинном деревянном столе лежали аккуратные пачки долларов, видно вынутые из черного «дипломата». Хозяин портфеля – бугай в сером костюме – с ужасом смотрел на ворвавшихся налетчиков. Все трое были в черных горнолыжных масках и держали наготове три ствола: Моня – автомат «узи», Чушпан – «беретту», а Филин – «ПМ». Два низких черноволосых мужика – по виду афганцы – как сидели за столом, так и замерли с перекошенными физиономиями.
