После первых приветствий и обычных расспросов, не занявших, впрочем, много времени, ибо собравшиеся по профессиональной своей привычке умели ценить каждую минуту, Нуриманов отрывисто сказал:
— Что мы имеем на сегодня. Давай, Макарыч.
Вальков устало потер лоб и, по привычке вертя в руках очки, неторопливо доложил:
— Объект взят под наблюдение. Дом его тоже. Составлен план всего квартала. Теперь. Данные почерковедческой экспертизы. — Он взглянул на Сергея: — Наша версия полностью подтверждается. Записку с адресом Семенова писал он. И он же пытался звонить в Борск. Гусева его опознала по фотографии. Юсуф назвать его отказался. Рожков его не знает. Трофимов и Сокольская тоже. Считаю нужным доложить, что объект был установлен и по другой линии, помимо Султанова. Это сделал товарищ Леров.
Вальков очками указал на своего помощника.
— Подписчик! — торжествующе объявил тот, повернувшись к Сергею. — Живет в доме четырнадцать. Был на свадьбе.
— Где он сейчас? — быстро спросил Сергей.
— На работе, — ответил Вальков. — Дома будет в двадцать три тридцать. Не раньше…
— Так…
Сергей побарабанил пальцами по столу, что-то соображая про себя, потом решительно сказал:
— Давайте план. Будем думать. Да! Вот еще что. Отправьте фотографию в Борск. Может быть, его опознает Семенов. Они же встречались в Самарканде. А возможно, и не только там.
Ему вдруг показалось, что Борск где-то немыслимо далеко и все события, в которых он участвовал там, произошли давным-давно. Сергей словно сквозь туман вспомнил на миг и Семенова, и задержание Рожкова на темном, пыльном чердаке, и Сашу Лобанова, и что-то связанное с ним, о чем Сергей уже не успел подумать.
Он тряхнул головой, закурил, прогоняя эти неуместные сейчас воспоминания, и деловито повторил:
— Давайте план.
Все сгрудились вокруг стола, на котором Вальков разложил большой лист бумаги с сеткой улиц, квадратиками различных строений, условными обозначениями оград, деревьев, кустарников.
— Нужен отдельный план вот этого участка, — сказал Сергей, обведя пальцем кружок на плане. — Со всеми деталями. Вы говорите, есть собака. А где ее конура? Где вторая, задняя калитка? Куда выходит? Как расположены окна в доме, где двери? Все это надо знать. — Он посмотрел на Валькова. — Операция, сам знаешь, не простая. И преступник не простой.
— Сделаем, — коротко ответил Вальков. — Я это уже имел в виду.
— Теперь дальше, — продолжал Сергей. — Список родственников. Кто где живет. Операцию надо проводить одновременно.
— Есть такой список.
Вальков надел очки, открыл папку и, порывшись в бумагах, протянул одну из них Сергею.
— Так… — Сергей пробежал глазами. — Брат, сестра и сестра жены — в Ташкенте. Первая жена, вторая сестра — во Фрунзе. Третий брат… в армии?
Он взглянул на Валькова. Тот кивнул.
— Вчера связались с командованием части. Отличный солдат, говорят. В комсомол недавно приняли. Радистом первого класса стал. А вначале трудно с ним было, дисциплину нарушал, самоволки и все такое.
— Армия, — с гордостью произнес Леров. — Послужишь — человеком станешь. К нам тоже такие попадали. Я комсоргом роты был. Знаю.
— С братом переписку ведет?
— Поссорились они. С девушкой переписывается.
— Из-за чего же поссорились? Брат-то вон на каком счету.
— Это я тоже спросил, — кивнул Вальков. — Говорят, когда в комсомол принимали, сказал про брата: «Совсем отсталый. Для одного себя живет».
— Так… — Сергей снова взялся за список. — Еще один родственник в Пржевальске, другой — в Фергане. — Он обернулся к Нуриманову.
— Все будет сделано, — кивнул в ответ тот. — Сегодня же.
— Что ж, займемся тогда самым главным, — сказал Сергей.
Он совсем не чувствовал усталости. Как будто и не было бессонной ночи, утомительной поездки в кишлак, самолетной болтанки. Слишком велико было сейчас нервное напряжение перед последним, завершающим рывком. Подходил к концу долгий, трудный, полный всяких неожиданностей путь, который начался в далеком Борске, прошел через Москву, Самарканд и кончался здесь, в Ташкенте, сегодня ночью.
— Как ведет себя объект? — спросил Сергей.
— Спокойно, — ответил Вальков. — По-моему, даже слишком спокойно. Все кругом него…
В этот момент странно запищал один из аппаратов на маленьком столике возле Нуриманова. Тот снял трубку.
— «Сокол»… Я — «Сокол», — с ударением произнес он. — Прием. — И щелкнул переключателем.
Выслушав сообщение, Нуриманов снова щелкнул переключателем и сказал:
— Вас понял. Продолжайте наблюдение.
Он положил трубку и сообщил собравшимся:
— Хозяйка дома с большим свертком прошла в гараж. Вышла оттуда без свертка. Потом вместе с сыном отправились на рынок. Купить собираются немало: у обоих по две сумки.
— Кто же остался дома?
— Никого. Собака одна…
— Та-ак… — задумчиво произнес Сергей. — Придется и мне взглянуть на все.
— Объект надо брать на подходе к дому, — волнуясь, произнес Ибадов. — Честное слово, так лучше. Сергей улыбнулся:
— Не спеши, Мурат. Это мы еще успеем решить Ситуация может в любой момент измениться.
Он поднялся:
— Поеду. Вернусь через час. Со мной… Леров Ты знаешь расположение постов наблюдения?
— Так точно.
Ехать пришлось долго знакомыми, шумными улицами. И Сергею на минуту даже показалось, что он никуда не уезжал, что не было Самарканда, и самолетного гула в ушах, и того далекого кишлака, и умницы Мукумова, и что все это ему приснилось, наверное.
— Значит, сегодня задержим, а завтра уедете, Сергей Павлович? — неожиданно спросил Леров.
— Ну не завтра, так послезавтра, — рассеянно ответил Сергей.
— Привыкли, между прочим, к вам.
Сергей улыбнулся:
— Что делать, Гоша. Друзьями ведь мы останемся. И живы будем — встретимся. Писать-то мне будешь?
— То писать… Я вот думал… — Леров смущенно потер руки. — Как полагаете, Сергей Павлович… жениться на дочери непосредственного начальника… ну этично, что ли?
Сергей внимательно посмотрел на Лерова:
— И ты это серьезно спрашиваешь?
— Ну, я понимаю… Глупо, конечно. Нина смеется. Говорит: «Карьеру решил сделать». Но… всякие люди есть.
— Что ж теперь, не жениться? — иронически спросил Сергей.
— Что вы! Просто я подумал, не перейти ли в другой отдел. Неудобно все же получается, как вы думаете?
— Пустяки, Гоша. С Алексеем Макаровичем все потом решите.
— Это конечно. Решим, — задумчиво подтвердил Леров, сгребая со лба светлые волосы, и неуверенно добавил: — Я только подумал… вы бы с Алексеем Макаровичем поговорили. Может, он не очень… ну, доволен будет… — И, словно оправдываясь, тихо прибавил: — Отца у меня нет…
«А ведь я ему действительно в отцы гожусь, — неожиданно подумал Сергей. — Ничего себе, добрый сынок…»
— А я и не знал, что ты такой, — засмеялся Сергей и, посерьезнев, добавил: — Поговорю. Обещаю тебе.
— Где ж теперь, — грустно возразил Леров. — Если сразу уедете.
— Все равно поговорю.
Спустя несколько минут машина, не останавливаясь, проехала по тенистой, поросшей травой пустынной улице мимо небольших домиков и высоких глиняных оград.
— Вот его дом, — сказал Леров.
Сергей внимательно оглядел крепкую стену, пышные кроны фруктовых деревьев за ней, добротные глухие ворота гаража и рядом еще одни, для въезда во двор, наконец, небольшую дощатую калитку с черной кнопкой звонка, металлической прорезью почтового ящика и белой табличкой с мордой собаки на ней.
Машина выехала на площадь и остановилась невдалеке от каких-то палаток.
Дальше Сергей и Леров пошли пешком.
Вернулись они не скоро, и Сергей, усаживаясь, на свое место возле водителя, озабоченно сказал:
— И все-таки в доме кто-то есть. Причем чужой. Собака ведет себя беспокойно.
— Почему же он ни разу не вышел во двор? — усомнился Леров.
— Это другой вопрос. Тоже, кстати, немаловажный.
Водитель уже собрался тронуть машину, но Сергей остановил его.
— Погоди. — И обернулся к Лерову: — Ты должен остаться. Обрати внимание на следующее. Первое — калитка. Я тебе уже говорил про нее. Второе, ворота гаража. Там есть интересная деталь, изучи ее. Третье, ограда в глубине двора, за деревьями. Ее плохо видно. Наконец, четвертое, это соседи слева. Ты знаешь почему. Ждем твоих сообщений.
— Слушаюсь, Сергей Павлович. Все будет сделано.
Сергей дружески хлопнул его по плечу. Этот человек с каждым днем нравился ему все больше. С ним можно было спокойно работать и крепко дружить.
Леров сконфуженно улыбнулся, вылез из машины и, не оглядываясь, двинулся через площадь, беспечно помахивая свернутой в трубку газетой. Вскоре высокая его фигура исчезла за палатками.
