Картина не слишком прояснилась, но здесь Шрам узнал уже все, что мог. Оставалось надеяться на то, что Крайнов и Некрасов накопают больше.
— Спасибо, Коля! — сказал он, вставая. — Ты мне очень помог. Теперь слушай внимательно… Если в ближайшие пару дней тебе позвонит Дима… Или вообще появится у тебя на пороге — сразу звони мне.
— Мне остерегаться его?
— Не более, чем обычно. Не думаю, что он переметнулся и готовит сейчас свой фирменный несчастный случай тебе или мне, но он повел себя непредсказуемо, и это плохо. Мне нужно поговорить с ним. Просто поговорить! Но не пытайся его задержать, понял? Никаких силовых акций. Просто позвони мне!
Горбунов часто закивал, не скрывая своей радости и по поводу того, что Шрам уходит и что приходил он не по его душу. В начале беседы Коля сильно нервничал, а это значило, что сверчок решил сделать себе шесток помягче. Скорее всего он, по давней российской традиции, приворовывал. Традиция эта в принципе была хорошей — весь бизнес Шрама держался, по сути, на воровстве и обмане, но воровать у своих — нехорошо. За это можно и огрести. И когда закончится вся эта катавасия с Димой и трегической случайностью, из-за которой должен упасть борт N1 с президентом и премьером на борту, Шрам намеревался устроить серьезную проверку новосибирской сатрапии. Пока что Коля мог спать спокойно. Пока что…
Выйдя на улицу и сев в машину, Шрам тут же набрал номер Крайнова.
— Стас, есть что новое?
— Есть номера двух машин Димы. Это «Citroen С4» и «Range Rover»! Обе куплены в кредит два года назад. Кредиты — взяты одновременно в разных банках. За «Ситроен» ему рассчитываться еще год, за «Ровера» — еще три!
— На кой черт ему кредит, если у него наличных больше, чем у меня безнала в Швейцарии?
— На тот же, на кой тебе безнал в Швейцарии, а не в России. Чтоб не светиться! Токарь, покупающий машину такого класса — это уже привлекает внимание. Токарь, покупающий такую машину и расплачивающийся за нее на месте — это уже явный сигнал, что что-то не так.
— Логично. Квартиры?
— Только одна, о которой мы знали. Живет с родителями, квартира оформлена на отца, в ипотеку. Куплена год назад, ипотека выплачена процентов на 70, существенно опережая сроки платежей. Утром их навестим. Я закинул в ГИБДД ориентировку на обе машины. Задерживать парня не будут, но сообщат мне, в какой стороне его видели. Мог бы дать распоряжение и на задержание, но думаю, что делать этого не стоит. Нам действовать нужно аккуратно, чтоб не спугнуть, чтоб не настроить парня против себя, а то…
— А то бутылка спирта в окно! — пробормотал Шрам, поежившись.
— Да, такое вполне в димином стиле. А что ты узнал?
— Критично важного — ничего. Больше загадок, чем отгадок. Четыре года назад Диме зачем-то были очень нужны пять миллионов рублей, ни больше, ни меньше. И он их получил. Как думаешь, это он так на машину зарабатывал?
— Вряд ли…
— Вот и я думаю, что вряд ли. Ладно, встречаемся в отеле. Отбой!
Выждав минуту, телохранитель, по совместительству исполнявший и роль шофера, спросил:
— Шеф, куда едем? В отель?
— Погоди пока… Посидите в машине, ребята…
Шрам открыл дверь и вышел в ночь, не став, впрочем, далеко отходить от автомобиля. Ему почему-то очень захотелось просто постоять в темноте, вдыхая запахи ночного города и слушая его шумное дыхание.
Любой город — не то астматик, не то загнанный зверь. День — бодрствование, ночь — сон. День — вдох, ночь — выдох, вот как должно бы быть, но города дышат неровно и прерывисто. И чем больше и могущественнее город, тем более хриплым, частым и прерывистым становится его дыхание.
Москва не спит. Москва выдыхает урывками, а затем — снова втягивает в себя воздух. Втягивает со страшной силой, от чего кажется, что этот могучий город вот-вот уничтожит сам себя. Вот-вот лопнет! Новосибирск еще умел дышать… Он уже забыл, что такое размеренный выдох, но еще не нажил себе астму. И конкретно сейчас, теплой июльской ночью, этот город спокойно и не торопясь выдыхал, обдавая лицо Шрама прохладным воздухом. Да, в этом воздухе чувствовались запахи свинца и гари — как человек, вдыхая кислород, выдыхает углекислоту, так и город насыщал выталкиваемый из себя воздух отравой, но выдох все еще был легким и свободным.
Шрам закрыл глаза, вслушиваясь в шум машин на соседних улицах… Он пытался успокоиться, прогнать из сердца холодный страх провала. Ему приходилось рисковать — работа обязывала. Приходилось, хоть и редко, ставить на кон все, что он имел. Ну, или почти все… Бизнес — это не казино, чтобы швырять на стол последние деньги, без которых ты умрешь с голоду. Шрам всегда старался свести риски к минимуму, но совсем без рисков бизнес не строится, это закон жизни, закон больших денег. Но такой крупной ставки в его практике еще не было… И самое главное — не было еще в жизни Шрама такого, чтобы выполнение задачи зависело не от него!
Быть руководителем бизнеса, главой громадной и могущественной структуры — это не способность уметь все и заменить любой винтик механизма. Это умение делегировать полномочия, находить удачные винтики, способные надежно скреплять механизм, и хорошие шестеренки, способные заставлять крутиться другие. И ни одна из шестеренок не должна быть незаменимой…
И вот получается, что одна шестеренка таковой была. Удивительная маленькая шестеренка, на которой держался самый амбициозный план в жизни Шрама! Безотказная ранее шестеренка, мать ее…
Как он мог так проколоться, так расслабиться, что стал доверять Диме? Такому безотказному, всегда оказывавшемуся рядом, когда он нужен… Как получилось, что в руках Шрама нет ни единой ниточки, за которую можно дернуть, заставив шестеренку крутиться в нужном тебе направлении?
Нет, стоп, раньше такая ниточка была. Деньги. А теперь они почему-то потеряли силу… Так не бывает! Может, мало предложил? Может, нужно было назвать невероятную, заоблачную цену в 50, а то и 100 миллионов? 100 миллионов рублей наличными! Черт возьми, это фантастические деньги, но даже их Шрам бы нашел и заплатил бы. Игра стоила свеч…
Если бы была возможность хотя бы поговорить с Димой, назвать ему эту сумму… Эх, надо искать!
— Шеф, — негромко позвал телохранитель, — сели бы вы в машину, а? Я понимаю, вам подумать нужно, но не посреди же города в ночь Творилы?
— А, завтра ж Иван Купала… — вспомнил Шрам. — Ладно, поехали в отель, продолжим утром, на свежую голову.
Дисциплинированные бойцы не задавали вопросов. Их не интересовало, что именно нужно будет продолжить на свежую голову. Они знали, что шеф кого-то ищет, и их задачей было любой ценой помогать ему в этих поисках.
* * *
Некрасов был отменным винтиком. Скреплять он умел все, особенно — информацию. Он вытаскивал ее из одному ему ведомых источников, как матерый рыбак таскает из неприметного пруда огромных окуней, скромно отмалчиваясь в ответ на вопросы «На что ловишь?» Юра умел видеть скрытое от чужих глаз, умел сопоставлять факты и выводить из них новые.
Совещание по негласному согласию всех сторон было решено проводить в номере Некрасова. Номера Шрама и двух его правых рук, были одинаковыми — в категории, близкой к люксовой, но не самыми дорогими из номерного фонда отеля. Дело было не в деньгах — Шрам всегда готов был платить любую сумму за то, что было ему действительно необходимо. Итальянская сантехника ему нужна не была, громадная плазменная панель во всю стену — тоже. Так и зачем же переплачивать за то, чем не будешь пользоваться? В том, что номера для всех троих были идентичными, тоже был смысл: зачем напоминать помощникам о том, что они ниже тебя по статусу? Лучше лишний раз показать, как ты их ценишь и уважаешь. Если это, конечно, настоящие помощники, а не скользкая выхухоль вроде Горбунова…
Юра сидел за столом. Шрам, как был, в джинсах и футболке, улегся на его кровать, Крайнов — присел на ее край. Сначала изложили все, что довелось узнать и сделать они, потом в дело вступил Некрасов, с торжествующим видом повернув к ним ноутбук.
— Итак, наш с вами Дима — никакой не Дима.
— Догадались уже! — буркнул Стас.
— Ты — догадался, а я — доказал. Вот его страница в социальной сети.
С экрана ноутбука на Шрама смотрело незнакомое лицо. В нем определенно было какое-то сходство с Димой Власовым, которого он знал, но это было только сходство, а не идентичность. Примерно один рост, похожая форма лица, прямые волосы… Более-менее близкая форма глаз… Все! На этом сходства заканчивались. Фигура и комплекция отличались разительно: Дима был крепок и мускулист, а парень с экрана давно не поднимал ничего тяжелее ложки супом. Но главным отличием был взгляд: Шрам не раз встречался с Димой и теперь сопоставил собственные впечатления с мнением Горбунова. В поведении, во взгляде, в словах — в каждом движении Димы была уверенность в своей значимости, в своей победе, в себе. С ним трудно было торговаться — он знал себе цену и без ложной скромности ее называл.
