Когда я наконец втиснулся в свой «хили», солнце торопливо ускользало с небес, а над домом Харвеев замерла кучка облаков, окрашенных в красный цвет.
Многое было сделано, чтобы приручить и укротить каньон за Лысой горой в течение последнего столетия, но даже сейчас он выглядел удивительно враждебным.
Мне внезапно пришла в голову мысль, каким он показался Найджелу Харвею, когда тот впервые привез свою дочь в это странное место. Возможно, оно выглядело привлекательным — именно тот уголок земли, где можно будет уберечь от тревог и неприятностей девушку, подозреваемую в колдовстве и убийстве. Я должен был отдать Делии должное: она стойко скрывалась где-то в стороне от людей последнюю сотню лет. Похороненная у подножия гигантского дуба, она ни на минуту не исчезала из мыслей представителей семейства Харвей.
Солнце как раз скользнуло за горизонт к тому времени, как я добрался до дома Харвея; свет стал менее ослепительным. Я направлялся к парадному портику, когда услышал возбужденный голос, окликнувший меня:
— Лейтенант!
Я обернулся и увидел Эллиса Харвея, который торопливо шел ко мне. Его изможденное лицо выглядело озабоченным.
— Очень рад, что вы вернулись, лейтенант!
Он приветствовал меня так, будто я был его лучшим другом.
— Я хочу вам кое-что показать, это должно вас сильно заинтересовать, я убежден.
Его костлявые пальцы вцепились мне в локоть, он потащил меня вокруг торца дома, затем через чахлую лужайку, которая начиналась от задней террасы и тянулась примерно на сотню ярдов, пока в конце концов не уступала место зарослям сорняков и высоченных деревьев. Мы дошли до края лужайки, тут Эллис указал мне на почти незаметную из-за высоченной травы тропинку, по которой мы прошагали еще сорок ярдов, пока я не получил приказ остановиться.
— Здесь! — воскликнул он трагическим голосом, указывая на гигантский дуб. — Вот он, лейтенант!
Почему-то дуб показался мне каким-то другим деревом. Действительно, порядочное пространство совершенно голой земли окружало его.
— Здесь похоронена Делия?
— Прямо возле него, — ответил Харвей, энергично кивая.
— «Я лежу у подножия дуба, где не найдешь ты цветов…» — продекламировал я.
— «Забытая всеми за множество разных грехов…» — подхватил Эллис и смолк, увидев удивленное выражение моего лица. — Джастин рассказала мне про магнитофонную запись за ленчем, — пробормотал он как бы между прочим, — я пришел сюда с час назад, лейтенант, и увидел это!
— Что увидели? — Я потерял терпение.
— Подойдем поближе…
Он схватил меня за рукав и потащил к дереву.
— Вот там, видите? Прямо у подножия дуба.
Какое-то мгновение мне казалось, что он окончательно рехнулся, потом я присмотрелся и заметил небольшой предмет.
— Что это?
— Посмотрите сами, лейтенант!
Мы прошли еще немного, пока не оказались лишь в нескольких футах от того предмета. Теперь я его ясно разглядел.
— Какого черта здесь надо керосиновой лампе? — спросил я у него.
Тот же самый вопрос я задал самому себе! — с энтузиазмом воскликнул он. — Затем, когда я рассмотрел лампу повнимательней, я узнал ее.
— Эту керосиновую лампу?
Мне кажется, я упоминал вчера, что всякий раз, когда надвигается гроза, мы ставим керосиновые лампы во все помещения, потому что у нас очень часто отключают электричество?
— Понятно.
— Вообще-то это моя обязанность, поэтому мне знакома каждая лампа, можно сказать, все они — мои старые друзья. Вот эта лампа, — он драматическим жестом указал на подножие дуба, — является той самой лампой, которую я поставил в комнату Делии вчера вечером после того, как открыл ее для Генри Слоукомба!
— Ну и что?
Он был шокирован:
— Лейтенант, когда вы проникли в эту комнату, видели ли вы там какую-нибудь лапу?
— Нет, вроде бы не видел, — признался я.
Тогда каким образом она ухитрилась переместиться из запертой на ключ комнаты сюда, к подножию дерева? Разве вы не понимаете? Единственно возможное объяснение — Делия сама принесла ее сюда в качестве своеобразного предупреждения, что она наказала дерзкого, посмевшего не посчитаться с ее проклятием!
— Вы уверены, что это — та самая лампа, которую вы оставили вечером у Слоукомба?
— Я могу сказать то же самое под присягой! — торжественно заявил он.
Я поднял лампу, потом взглянул на Харвея:
— Что в отношении остальных ламп, все еще находящихся в доме? Вы их сегодня пересчитывали?
— У меня вошло в привычку с самого утра после грозы наливать в них керосин, подрезать фитили и так далее, — сурово произнес он. — Кто знает, когда будет следующая гроза?
— Вы запомнили, сколько приблизительно керосина выгорело за вчерашний вечер?
— Утром в них оставалось около одной трети, — сразу же ответил он.
— Что скажете про эту?
Он отвинтил металлическую пробку и заглянул внутрь, потом нахмурился:
— Очень странно, эта заполнена почти до половины. Очевидно, Слоукомб едва вывинтил фитиль.
— Или же лампа у него не горела все время?
— Это вполне вероятно, лейтенант…
Эллис снова повеселел, почувствовав, что одна маленькая проблема была разрешена.
— Ну, лейтенант, вы все еще сомневаетесь в существовании Леди в сером?
— Я недостаточно компетентен, чтобы дать определенный ответ, мистер Харвей, — ответил я очень серьезно, — тем более что я по-прежнему не уверен, что она убила Слоукомба.
— Ох. — Он был искренне разочарован. — Вас трудно убедить, лейтенант.
— Мою мать было трудно убедить, мистер Харвей, — очень серьезно произнес я. — Вот почему я единственный ребенок.
Мы медленно зашагали назад через лужайку, обошли дом и вернулись к парадному подъезду. Эллис первым прошел в широкий холл и нерешительно остановился.
— Ну, — заговорил он неуверенно, — вам надо выполнять свои прямые обязанности, так что занимайтесь тем, что считаете нужным. Можете свободно ходить по всему дому. Вы останетесь на обед, конечно?
— Благодарю вас.
— Рано утром здесь был другой офицер… — Он на минуту нахмурился. — Сержант Полник. Потом его сменил в полдень офицер в форме, который уехал часа два назад. Очевидно, позвонили из вашего офиса и сообщили, что ему больше не требуется здесь оставаться. Я-то решил, лейтенант, это знак того, что вы выяснили что-нибудь. Слоукомб погиб от руки какого-то сверхъестественного агента, недоступного для понимания простых смертных.
— Не исключено, что я когда-нибудь присоединюсь к вашей точке зрения… Я слышал о вас кое-что раньше, мистер Харвей. Мне сообщили, что вы отказались от перспективы сказочного богатства, потому что предпочитаете все здесь сохранить в таком виде, как есть?
— Что? — Он растерянно заморгал глазами, потом его лицо прояснилось. — Ох, вы говорите о сдаче земли в аренду нефтяным компаниям? Понимаете, они могут и ошибаться в своих расчетах…
— Едва ли это возможно.
— Мой дед не был бедняком, когда приехал сюда, — задумчиво заговорил Эллис, — он разумно вложил свои деньги, к тому же, к счастью, никто из нашей семьи не отличался расточительностью, так чтобы протратить все при жизни одного поколения. Фактически нам теперь не требуется больше денег, лично я считаю, что традиции гораздо важнее.
— Остальные члены семьи с вами согласны?
Он невесело усмехнулся:
— Я бы этого не сказал, лейтенант. Мой младший брат Бен, вы с ним уже встречались, конечно, категорически не согласен со мной. Все дело в том, что в молодости он отправился путешествовать по всему свету и не был дома долгие годы. Ну и жил не по средствам, как вы догадываетесь. Откровенно говоря, я не испытываю к нему большой симпатии. Семейные традиции землевладельца для меня гораздо важнее.
Поскольку вы старший, полагаю, ваш голос решающий, мистер Харвей!
— В известной степени, лейтенант. Понимаете, по семейной традиции имением совместно владеют все живые члены семьи, но старший брат всегда имеет большую долю. Мне принадлежит сорок процентов состояния, а Бену и двум девочкам по двадцать.
— Иными словами, вы — босс?
— Если только они втроем не решат объединиться против меня! — Он улыбнулся: — Но я не считаю это реальным.
— Убежден, что так оно и есть. Вы не представляете, где я смогу отыскать Марту?
— Она все еще может быть в своей комнате. К ней приезжал не так давно с визитом Джордж Фароу, но, по-моему, уже уехал. Джордж — прекрасный молодой человек, солидное финансовое обеспечение, но временами, должен сознаться, мне хочется, чтобы он не был таким предприимчивым дельцом…
— Джордж считает, что тысяча баррелей нефти лучше сотни акров земли, поросшей кустарником?
— Хорошо сказано, лейтенант. — Он с улыбкой посмотрел на меня. — Знаете, мне следует отдать должное Генри. Как бы ни был в общем и целом нежелателен его союз с моей младшей дочкой, но, во всяком случае, он разделял мои взгляды в отношении земли.
