И все двинулось по плану: в Главное следственное Управление при ГУВД Артем добрался, как и рассчитывал, быстро. Так же быстро мог решиться и вопрос о возбуждении уголовного дела по факту гибели отца. Но следователь Иван Ильич Зоткин улыбался, пожалуй, слишком широко, чтобы действительно заниматься проблемами адвоката. Заявление Павлова с требованием возбудить уголовное дело, поданное почти неделю назад и переданное по цепочке исполнителей, лежало прямо перед ним — но и только.
— Иван Ильич, — как можно теплее обратился Артем, — не будем говорить о вашей занятости. Сам, как говорится, такой.
— И то спасибо, что понимаете, — еще шире улыбнулся следователь.
— И все-таки, несмотря на занятость, вы, как человек с опытом, вероятно, что-то уже предприняли? — предположил Артем.
Зоткин отвел глаза.
— Хм. Верно… И вот, как человек с опытом, я скажу следующее: мы по закону должны вам ответить в пределах десяти суток. Так?
Артем насторожился.
— Не хотите ли вы сказать, что даже сейчас, на шестой день после факта гибели, у вас нет даже свидетелей?
Зоткин пожал плечами:
— А откуда им взяться, Артемий Андреевич? Поздняя электричка, почти пустые вагоны, да и народ наш… не слишком любит давать показания в суде…
Это Павлов и сам знал. Привыкшие к безнаказанности как преступников, так и покрывающих их людей в погонах, люди сторонились и тех, и других. Однако сейчас требовалось не радеть за всеобщую справедливость, а подтолкнуть следователя начать работать до того, как истечет десять суток.
— Но мы можем и сейчас все прекрасно решить.
Артем не был наивным адвокатом, хотя порой он себя таковым именовал. Он знал, что для начальника отдела всемогущего гэсэу вести дело о смерти пенсионера с непонятным итогом, за которое никто не будет ни платить, ни помогать, было совершенно неинтересно. Это вовсе не означало, что за каждое возбужденное дело он получал какие-либо взятки или откаты. Отнюдь, схема работала гораздо сложнее, и заказные дела проходили весьма завуалированно. При всей «невинности» полковника Зоткина мимо него не проскакивал ни один жирный «клиент». Дальше следственный конвейер подхватывал очередного «лоха» и крутил его до победного конца, пока излишний «жирок» не сойдет и не осядет в правильных карманах.
С другой стороны, следователь должен был понимать, что с «пассажиром» типа адвоката Павлова шутить не получится, а вот составить выгодный дуэт вполне возможно.
— Если дело будет возбуждено, — пообещал Артем, — вы сможете комментировать ход расследования сколь угодно широко. Уж выход в телерадиоэфир вам гарантирован. Это я обещаю. Внакладе не останетесь.
Глаза полковника на миг загорелись. Всем юристам, и следователи не исключение, рано или поздно хочется публичности и славы. Проблема заключалась в другом: дело обещало стать «висяком», а Павлову будет нужен результат.
— Внакладе? Нет. Не останусь. Мы вам откажем, господин адвокат. Нет здесь состава преступления. Я сожалею о вашем отце. Сам про него много слышал, но следствие здесь бессильно. Нет преступления. Трагедия есть, а криминала нет.
— Но экспертиза… — начал возражать Артем, и Зоткин упреждающе поднял руку:
— Экспертиза ничего внятно указывающего на преступное действие не показала. Это просто несчастный случай. При чем здесь УК? Так что, извините. Отказ получите по почте. Обещаю не задерживать. — Он равнодушно посмотрел на Павлова и все-таки добавил: — Порядок обжалования знаете сами. Ведь будете жаловаться?
Артем поднялся со стула.
— Буду!
В Арбатском межмуниципальном районном суде, где он бывал всего пару раз за свою пятнадцатилетнюю адвокатскую карьеру, царил вечный судебный хаос. Казалось, правосудие рождается из криков истцов, слез ответчиков, бумажных пикировок экспертов, свидетельских неявок, просроченных повесток, потерянных папок с делами и доказательствами и материализуется через конкретного и единственного человека — судью.
Так и должно быть, вот только судья этот совершенно не идеален, склонен к полноте, мечтает об отпуске или хорошем добром муже, натирает до мозолей ноги неудобными туфлями, страдает от геморроя и мучается под тяжестью душной мантии, а приходится через силу олицетворять закон, справедливость и выносить решение «именем республики».
Тем не менее судебная машина при всей ее неповоротливости и громоздкости работает и — плохо ли, хорошо ли — но правосудие вершит, особенно если тяжущиеся стороны дали себе труд изучить инструкцию по применению этой машины. Павлов инструкцию знал назубок, а потому в три часа обошел все необходимые его клиентам инстанции и, наконец, добрался до дежурного судьи. Именно в этот кабинет вела самая длинная, невероятно длинная людская очередь.
Павлов слегка поклонился готовящейся войти в кабинет следующей по очереди пожилой даме и обратился к очереди — ко всей сразу:
— Товарищи, разрешите адвокату зайти на четыре минуты?
Очередь промолчала, а старушка нервно пожевала губами:
— А вам по какому вопросу?
Павлов с отчаянной веселостью развел руками:
— Вы будете смеяться. Наш дом сначала отключили от света, тепла, газа. Затем соседа выкинули из квартиры, а в мою — вселили чужих людей. Вроде бы все случайно.
— О-о-о! — выдохнула очередь.
— Не повезло.
— Ну, идите уж.
— Только быстро. У меня спор с пенсионным отделом.
— Давай-давай!
— Пять минут хватит?
— Вполне! Спасибо, граждане! — искренне поблагодарил Артем и с чувством диверсанта, переходящего нелегально границу, проскользнул в дверь.
Нет, это не было таким уж бесстыдством. По негласному правилу адвокаты, прокуроры, следователи, да и все работники правоохранительных органов проходили к судьям вне очереди. Просто к адвокатам относились более предвзято, и они чаще всего спрашивали разрешения страждущих в очередях. И страждущие чаще всего не пропускали: нужно же было отыграться за свои обиды хоть на ком-то, имеющем отношение к судебной системе.
Естественно, все зависело от тех, кто спрашивает, и от тех, кто отвечает. Но как часто говаривал кумир Павлова Цицерон: «Чтобы получить правильный ответ, задайте правильно вопрос!» Сегодня это Павлову удалось, и он в мгновение оказался перед очами судьи Костыльковой.
— Слушаю. Садитесь, — не глядя, кивнула в ответ на приветствие адвоката судья.
— Добрый день. У меня исковое заявление семьи Губкиных по инвестиционному контракту на строительство жилого дома.
Судья вздохнула.
— Вы будете сто тридцать пятым.
— Не думаю, — Артем пытался поймать ее взгляд. — Мы предлагаем пойти по другому пути.
— В смысле? — слегка заинтересовалась служительница Фемиды и даже подняла грустные голубые глаза на посетителя.
— Признать договор незаключенным. Вернуть стороны в исходное состояние. А также привлечь к участию в деле антимонопольное ведомство. Пусть они хоть раз встанут на сторону жильцов, которые вынуждены бороться одни против девелоперов, подрядчиков, московских властей и строительных корпораций и ведомств.
Подход к уже набившей оскомину проблеме был новым, и судья заинтересовалась.
— Хм. Необычный ход. Думаете, поможет?
— Уверен, — кивнул Павлов. — По моему разумению, при отсутствии четких сроков сдачи и описания конкретной продаваемой квартиры так вопрос поставить вполне реально.
— Так. Что еще?
— Плюс привлечем в качестве третьего лица Министерство капитального строительства. Раз они выдают лицензии и осуществляют надзор, то пусть поделятся и ответственностью. Все ж таки государство социальное. Так, кажется, все время утверждает президент? Или вы не согласны?
— Почему не согласны? Все правильно. Ваше право привлекать. Давайте бумаги. На собеседование когда можете прибыть?
Костылькова открыла толстую амбарную книгу, разлинованную вдоль и поперек. Все ее бумажное пространство было исписано различными фамилиями, которые обозначали конкретные дела и тяжбы. Она поводила ручкой над книгой и замерла над узкой свободной строчкой.
— Есть два часа в пятницу. Времени осталось немного. Да и не придут, скорее всего, ваши ответчики… но три дня срок разумный. Если только вы сами сегодня их известите и мне принесете подтверждение. Годится?
Артем замер. Времени ему катастрофически не хватало, но и отказываться было нельзя.
— Вполне, — решительно рубанул он воздух ладонью. — И ответчиков известим, и вам подтверждение представим. С вашего позволения, я и антимонопольщикам, и Минстрою передам вызовы?
— Пожалуйста. Секретарь все вам подготовит и оформит. Все. До пятницы! Следующего приглашайте.
Артем вскочил и перешел в соседний кабинет, где кипела работа по подготовке дел: выписывались повестки, подшивались бумаги, дописывались протоколы. Два секретаря и два помощника не покладая рук заправляли всей судебной кухней. Павлов машинально посмотрел на часы. Беседа заняла четыре минуты и двадцать секунд. Завет доброй старушки из очереди был выполнен. Оставалось известить ответчиков.
