— А я боюсь собак, — говорю я.
Она смотрит на меня, как девственница на маньяка с бензопилой «Дружба», потом ее взгляд становится более осмысленным. Она услышала меня, и это уже прогресс.
— Правда, ужасно боюсь собак. Специально ношу в сумочке кусок хлеба, потому что стоит мне увидеть самого маленького песика, сразу хочется залезть повыше и поджать ноги, — продолжаю я.
— А хлеб зачем?
— А как же! Думаю: подойдет страшилище, я брошу кусок, пока оно его съест, я успею вскарабкаться на дерево или еще куда...
— Вот странно! А я очень люблю собак, у меня есть колли, зовут Рея, очень ласковая, знаете, просто член семьи, все ее любят. Никогда не думала, что вы можете бояться собак...
— Отчего же? Каждый чего-то боится.
— Да, вы правы... Я вот боюсь лечить зубы, и по иронии судьбы мой муж — владелец нескольких стоматологических клиник. А мне стоит только подумать о бормашине, и запах — этот специфический запах, только в стоматологических клиниках такой — все, ноги дрожат, в глазах темно, голова кружится...
— Ага, и в животе холодно становится.
— Откуда вы знаете?!
— Я же вам говорю, что боюсь собак! У меня такие симптомы появляются при одной мысли о псине.
— Ну надо же! Кто бы мог подумать... А мне почему-то всегда казалось, что вы вообще не способны испытывать никаких чувств! Ой, простите, пожалуйста... я совсем не то хотела сказать! Но вы всегда такая отстраненная и холодная, а я жена вашего шефа, и ваши коллеги мне такое о вас рассказывали, но теперь я вижу, что лгали.
— А зачем они вам рассказывают?
— Ну, они думают, я Олегу передам... вас тут недолюбливают, знаете?
— Это еще мягко сказано.
— Наверное. Но они не знают одного: я никогда не вмешиваюсь в дела Олега, а он вас очень ценит. Ой, зуб-то как болит, терпения просто нет, несколько дней уже. Я от Олега скрывала, а сегодня кофе пила, горячее попало... ну, я и не утерпела, а он меня сюда.
— Может, я посмотрю? Ну правда, я вам зеркальце дам, вы все будете видеть. Попробуем?
— Попробовать можно, но я за себя не ручаюсь.
— Я это понимаю. Главное, не укусите меня за палец.
— Нет, — она тихонько смеется, — я не кусаюсь.
Дальше все прошло почти нормально. Правда,сначала дело продвигалось медленно, мне приходилось объяснять каждое свое движение, но Виктория Львовна молча вытерпела всю процедуру, и когда я закончила, она еще шевелила плавниками и даже поблагодарила меня.
— Теперь я буду ходить только к вам, так Олегу и скажу.
А я-то думала, что худшее уже позади, ее слова меня доконали, я едва на ногах устояла.
Оказалось, это было еще не все! В два часа в дверях выросла фигура капитана Остапова. А я о нем совсем забыла.
— Мы договаривались, — напомнил он мне. — Вы не забыли?
— Забыла. Садитесь в кресло.
Возможно, Тот, Кто на небе, решил, что мне еще нужны испытания, а возможно, как раз наоборот, подсластил пилюлю. Остапов вытерпел насилие над собой, как над сотрудником полиции, и даже не пробовал пнуть меня ногой, а, наоборот, промычал сквозь вату:
— Я провожу вас домой.
Я уже согласна на все, лишь бы продвигаться в сторону дома. Мы вышли из клиники и, конечно же, натолкнулись на доктора Матяша, который выскочил невесть откуда. Я раньше и не замечала, что у него из носа торчат волоски, как заблудившиеся усы.
— Лиза, я хотел бы объясниться...
— Мне совершенно все равно, кого вы трахаете, коллега. Но вы поставили меня в дурацкое положение, расположившись в раздевалке. В следующий раз закройтесь в кладовой или в протезной, там по утрам никого не бывает.
— Лиза, это недоразумение.
— До свидания, коллега.
Я почти бегу по тротуару, надо не забыть хлеба купить, а еще мне сегодня нужно чистить аквариум в одной фирме... Я почти забыла, что Остапов идет рядом.
— Вы всегда так бегаете?
— Я ужасно устала. Вы что-то хотели спросить?
— Собственно, просто пообщаться хотел. Скажите, а ваш рыжий приятель тоже врач?
-Да.
— И вы его... любите?
— Рыжего? Капитан, он — мой единственный друг, и я совершенно не хочу портить с ним отношения.
— Что вы имеете в виду?
— Если возникает то, что люди по ошибке называют любовью, то речи не может быть о дружбе. Любовь проходит, дружба может длиться всю жизнь. А я собираюсь дружить с Рыжим всю жизнь — его или свою.
— Ясно.
— А вы что, решили за мной приударить?
— Вы всегда были такой прямолинейной или это профессия так вас отшлифовала?
— Всегда. Профессия просто мне подошла. Вы хотите еще что-то сказать?
— Да. Это лишает отношения романтического флера.
— Терпеть не могу романтику.
— Почему?
— Потому что это иллюзия. А когда она проходит, реальность кажется еще более уродливой.
— Не понимаю.
— Вы просто делаете вид, что не понимаете, втягивая меня в длинную и бесплодную дискуссию, в результате которой все останутся при своем. И я начинаю задумываться — зачем вам это нужно? Есть несколько версий, и версию насчет приударить я сразу отметаю как нежизнеспособную. Не спрашивайте почему, не о том речь. Нет, капитан, вы лихорадочно ищете ответ на вопрос: не я ли наняла киллера для Сашки и своей ли смертью умерла полоумная Антоновна. И не пора ли оттащить меня в околоток и обработать по-свойски при помощи резиновой дубинки, мешочков с песком и прочих атрибутов дознания.
— У вас о полиции неверные представления.
— Да неужели? А я думаю, вполне верные. Я реально смотрю на мир, а вы? Ну, это я приблизительно могу представить. Для таких, как вы, мир поделен на своих и всех остальных. У вас есть корпоративная неприкосновенность, а с другими вы можете поступать так, как вам захочется — например, закрыть человека в камере, тем временем провести обыск в его квартире и вынести оттуда все материальные ценности. И никто ничего не докажет. А еще вы можете, закрыв глаза, пройти мимо тех, кто убивает человека, при этом пнув ногой мешочек с жареными семечками, которые продает бабка-пенсионерка. У вас слишком много прав, и вас это испортило.
— Вы так ненавидите полицию, что я начинаю задумываться о причинах этой ненависти.
— Просто я вижу все таким, какое оно есть.
— Но при этом страшно обобщаете, вам не кажется?
— Нет. Спасибо, что проводили. Можете выплюнуть вату. Заболит зуб — приходите, поможем.
Я иду во двор, а он остается. Что ж, у меня нет никаких причин быть с ним любезной. Я ненавижу полицию, это правда.
А вот и наш бомонд — сидят на скамейке около входа в общую нору и щелкают тем, что когда-то было зубами. Ничего, дорогие, вы старые уродки, а я молодая и красивая, меня хотят мужчины, а вас хочет только контора «Ритуал».
— Когда же ты Сашку хоронить будешь? — Ивановна хищно смотрит на меня.
— Когда тело отдадут, тогда и буду. Но пока он им для чего-то нужен.
— А для чего?
— Сходите в полицию, поинтересуйтесь. Лично мне это по барабану.
— А мебель куда ты денешь?
— Выброшу.
— Всю?!
— Конечно. Это же просто рухлядь.
Я спешу в дом, потому что сейчас они начнут клянчить. Мне не жаль хлама, но ни одной из них я не хочу оказывать любезность. Сегодня они раздражают меня гораздо больше, чем обычно, — скоро зима, черт подери!
— Как мы себя чувствуем? — спрашиваю я у Андрея.
Этот вопрос уже стал привычным. Да и я почти привыкла к своему квартиранту, а он становится похожим на человека — теперь заметно, что у него высокий чистый лоб, каштановые волосы, небольшие умные карие глаза, твердый подбородок. Он немного научился управляться по хозяйству, а потому практически не в тягость мне. Единственное неудобство состоит в том, что я больше не выхожу из ванной голышом, а надеваю халат.
— Спасибо, хорошо. Обедать будешь? — спрашивает он.
— Позже. Отдохну немного, устала. День был тяжелый.
— Понятно.
Он забирает у меня сумку с продуктами и несет на кухню, я ныряю в душ, а потом ложусь отдыхать. Через два часа я должна быть в агентстве недвижимости, потом — в фирме «Премьер». Надо, наверное, завязывать с шабашкой — ну ее к дьяволу, я устаю больше обычного... Нет, нельзя, мне нужны деньги.
— Рыжий не звонил?
— Звонил. Сегодня не придет, что-то на работе случилось.
— У него вечно что-то случается.
Время от времени в жизни Рыжего появляются женщины, которым он кажется выгодной партией. Но ни одна из них так и не смогла смириться с моим существованием в их с Рыжим идиллии, а он безжалостно расстается с ними в тот момент, когда звучат первые несмелые аккорды недовольства моим присутствием. Я так и не поняла, почему он всякий раз наступает на одни и те же грабли, выбирая баб, как под копирку нарисованных — все маленькие субтильные брюнетки, мой полнейший антипод. Такие женщины, как правило, отличаются крайней степенью истеричности, а этого Рыжий на дух не выносит. Надеюсь, хоть на этот раз у него «на работе» что-то получится. А теперь еще с Иркой проблема... ну, пока она жива.
