прихожу сюда, отдаю тебе шмотки твоей подружки, потом забираю вещи с Курского вокзала…
– Вещи заберу я, а то, не дай бог, тебя там встретят. После отвожу тебя к бабушке. Кстати, ты телефон мне свой скажи.
– Зачем?
– Как зачем? Вдруг что…
– Нет, Андрей, не стоит. И до деревни я сама доберусь.
– Оксана?
– Нет! – отрезала девушка.
– Если тебе помощь нужна будет?..
– Андрей! – перебила Оксана. Помолчав немного, она спросила: – Зачем я тебе?
Андрей не знал, что сказать.
– Ну, все, я пошла. Надеюсь, быстро получится. Найду парик, и вперед!
Андрей остался один. Он снова начал бродить по квартире, словно предчувствуя что-то. Что-то опять же необъяснимое. «Кто ты? – спрашивал он ту женщину. – Кто?»
Он прилег на кровать, размышляя о нарисованной им самим загадочной линии. Вскоре сказались последние несколько беспокойных и бессонных ночей, и он заснул.
Когда он проснулся, был уже вечер. Оксаны не было. «Может, она звонила, а я не услышал?» Андрей выглянул в окно и осмотрел двор. «Что-то пошло не так. Что я могу? Я сообщник, что я могу? Вот черт, думай, думай! Позвонить мне некому. А, может, она просто уехала? Не зря же она не оставила своего номера. Забавная девчонка! Непредсказуемая».
Через десять минут Андрей услышал звонок «домофона».
– Это я, – расслышал он слабый голос Оксаны.
Через пару минут она входила в его квартиру. Вошла она медленно, тихо, как привидение. В руках у нее была большая сумка, та, в которую они положили коробку с пистолетами. Она уронила сумку пол. Судя по грохоту, коробка была полной. Андрей с удивлением смотрел на Оксану. Он не мог ее узнать. Ее лицо было белым, как мел, губы дрожали. Она вся дрожала, дрожала всем телом…
– Что случилось? – с опаской спросил Андрей.
Глядя мимо него, Оксана с трудом проговорила:
– Я его убила…
У нее тут же подкосились ноги. Андрей едва успел ее подхватить.
Оксана уже подходила к отделению полиции, как у нее зазвонил телефон.
– Мама? Что у тебя с голосом? – испуганно спросила Оксана.
– Он так избил меня, что я не могу говорить, – сквозь слезы причитала мать. – День Победы отметил. Он живого места на мне не оставил. Доченька, я не знаю, что делать. Он сейчас заснул. Я боюсь, что будет, когда он проснется. Доченька…
– Мамочка, боже! Звони в полицию!
– Я боюсь.
– Я сама позвоню… – Тут Оксана ощутила тяжесть в руке от сумки, и огонь завладел ее головою. – Мама, я скоро буду!
От образа, придуманного Оксаной для посещения отделения полиции, не осталось и следа в тот момент, когда она вбегала в подъезд своего дома.
Дверь открыла мать.
– Мамочка! – испугавшись синего с подтеками, окровавленного лица матери, крикнула Оксана и бросилась ей на шею, слезы брызнули у нее из глаз.
– Он проснулся, – прошептала мать. – Что ты хочешь сделать?
– Я тебе… Я тебе… – Оксана плакала.
– Ну, кто там еще? – раздался из комнаты отвратительный пьяный хрип.
Оксана осталась стоять на пороге, она опустила глаза и принялась глубоко вдыхать воздух. Она опустила сумку на пол, и что-то пряча в полах платья, направилась в комнату.
– Доченька… – успела простонать мать.
– А, это ты, шлюха? – прорычал Толя. – Все-таки хочешь, чтоб я тебя трахнул? Ну, иди сюда, дочурка. Иди, иди. – Отчим медленно, шатаясь во все стороны, поднялся с дивана и сделал шаг в сторону Оксаны. – Или тебя сначала отделать, как твою мать, такую же шлюху. Я узнал, я все узнал, ты украла мои деньги, тварь! Так, что я сначала отделаю тебя, сучка! – Он с трудом сделал еще один шаг.
Слезы текли из глаз Оксаны. Страх, гнев, чувство вопиющей несправедливости, как она думала, преследовавшей ее и ее мать всю жизнь, овладели ею. Она горела, она полыхала.
– Ты больше никого не тронешь, тварь, – сквозь слезы промолвила Оксана, подняла руку, в которой она сжимала пистолет, и направила его в грудь отчима.
– Эй, дуреха, ты чего? – округлив глаза, спросил тот.
Оксана нажала на курок. Звук выстрела оглушил ее, дым заволок глаза. Толя распластался посреди комнаты и слабо подергивал ногами. Пуля, как после выяснилось, вошла прямо в сердце.
– Доченька, боже мой! – Мать вбежала в комнату
– Мамочка! – Оксана крепко обняла мать.
– Что ж теперь будет?
– Мама, – как можно тверже произнесла Оксана. – Прошу тебя, не сдавай меня сразу! Боже, я не знаю, что говорю. Пожалуйста! Мне надо уходить. Я принесла тебе твои деньги. Я как-нибудь справлюсь.
Мать безвольно опустилась на стул и примолкла, глядя на залитый кровью ковер.
– Мама, я люблю тебя! – Оксана бросилась к ней на шею и принялась целовать ее лицо. – Мамочка! Мама! Все будет хорошо, вот увидишь. И по телевизору ты меня увидишь, как я тебе и обещала. Мама! Мама, мне пора. Прощай!
Оксана еще раз обняла мать и выбежала из квартиры.
– Оксана, доченька… – в никуда проговорила мать.
Андрей отнес Оксану в спальню, уложил на кровать и закутал в одеяло. Дрожь пробивалась наружу. Оксана силилась что-то сказать, но не могла.
– Я сейчас. – Андрей начал рыться в аптечке, скудно наполненной лекарствами, но ничего подходящего не нашел. – Да что я!
Он забежал на кухню, вытащил из бара бутылку коньяка, наполнил бокал и вернулся к Оксане. Та так съежилась, что казалось, она уменьшилась в размерах.
– На, выпей.
Коньяк выплескивался наружу, лишь с пятой попытки она смогла сделать глоток, потом еще, еще.
– Я еще налью.
Оксана выпила еще. Тепло расплылось по телу, она ощутила свою гибкость. Через несколько минут она перестала дрожать.
– Тебе бы ванну принять, да поспать, – сказал Андрей.
– Ванну не могу, можно я останусь так, лежать? – будто маленький ребенок спросила Оксана. – И можно мне еще глоток?
Коньяк произвел свое волшебное действие. Оксана лежала все также, съежившись, но было видно, что она успокоилась.
– Спи, – сказал Андрей.
– Пожалуйста, останься со мной. Андрей, пожалуйста.
– Конечно.
Андрей прилег рядом, со спины, и обнял Оксану, держа ее руку.
В Мехико Гевара поселился на квартире пуэрто-риканского деятеля Националистической партии, которая выступала за независимость Пуэрто-Рико и была вне закона из-за учиненной ее активистами стрельбы в конгрессе США.
– Сергей Сергеевич, это Андрей, может, помните меня? Я часто бывал у вас со стареньким «Фордом». Да, да, да. У меня теперь другой аппарат, новый, но я звоню вам по другому вопросу, деликатному. Я как-то слышал, вы говорили об этом. Может в шутку, может, нет. Могу я к вам подъехать?
– Теперь дело пойдет гораздо быстрее, поверь, – говорил, собираясь, Андрей. – Где твои
