— А крылышки за спиной в ваши планы не входили? — не без сарказма поинтересовался Гектор.
— На первый взгляд может показаться, что тысячу-другую кандидатов подобрать легко, — пропуская колкость мимо ушей, продолжал Красавец. — Собственно, сначала и мы так думали. Но в ходе поисков выяснилось: лиц, удовлетворяющих одновременно всем указанным требованиям, не так уж и много. Пришлось постараться, чтобы заполучить их.
— Скупили оптом? По «лимону» за штуку?
— Деньги — самый ненадежный мотив для вербовки, — пояснил молодой. — Существуют иные, куда более надежные пути. Кого-то прельстили улучшением жилищных условий — есть и такие, кого-то — дорогостоящей операцией в зарубежной клинике, кого-то, как вас, закрытием уголовного дела. Великая вещь — индивидуальный подход. В результате у нас имеются две группы по шесть человек. Основная и запасная. Вы — в основной. Если ваша команда не выполнит задание, подключится вспомогательная…
— А нас спишут за ненадобностью, — мрачно закончил фразу Гектор.
Он и сам не заметил, что сказал «нас». В его голове «их команда» уже существовала, действовала. В душе даже родилась некоторая обида на жестоких «работодателей». «Мы будем работать, мы полезем, а они»… Это «они» относилось к остальным. К вспомогательной команде, к фээсбэшникам, ко всем. Именно на этот эффект и рассчитывали Красавец с «Големом». Они довольно посмотрели друг на друга: дело сделано, «клиент дозрел».
— Да нет. Просто аннулируем соглашение, и все. — Молодой потянулся, похрустел суставами. — Ну что же, будем считать, что мы договорились.
— Когда я смогу познакомиться с остальными членами команды?
— Сегодня вечером, — ответил Каменный. — В шесть часов вы должны быть на проспекте Мира. У «Макдональдса». Знаете? — Гектор пожал плечами. — Увидите. Он заметный. Там я вас встречу. Дальнейшее — по ходу дела.
— Хорошо. Я буду там в шесть.
Оба фээсбэшника расплылись в улыбках.
— Всего доброго, Гектор Наумович, — сказал молодой. — До встречи. Мы рады, что вы оказались разумным человеком.
— Ну а уж как я рад, вы себе и представить не можете, — тихо пробурчал Гектор.
Парочка деловито зашагала к выходу из парка. Их фигуры некоторое время еще маячили светлыми пятнами на фоне бурых сосен, но вскоре растаяли. Гектор вздохнул и побрел к подъезду.
Когда он вошел в квартиру, Лидка сидела в кресле и смотрела телевизор. Услышав звук открывающейся двери, она слегка повернула голову, покосилась на отца и, не сказав ни слова, вновь вперилась в экран.
— Как дела? — спросил Гектор нарочито беспечно, стаскивая плащ и внимательно осматривая его со всех сторон. — Давно проснулась?
— Давно, — отчего-то холодно ответила дочь.
— Чем занималась?
— Телек смотрела.
Гектор прошел в комнату и, остановившись у Лидки за спиной, поинтересовался:
— В чем дело?
— Ни в чем.
— А все-таки?
— Говорю же, ни в чем, — отрубила дочь, не оборачиваясь.
— Эй, посмотри на меня, — сказал Гектор, обходя кресло и становясь перед экраном.
Лидка подняла взгляд. В глазах у нее застыл вызов.
— Ну? И что дальше? — Иногда она становилась просто невыносимой.
— Я хочу знать, что произошло в мое отсутствие?
— Звонил Сергей. — Лидка отвела взгляд.
— Кто это?
— Мой парень.
— А-а-а, этот твой… вчерашний?
— Он не «этот твой», папа! Он — Сергей.
— Ясно. И что?
— Сегодня утром к нему приходили. — Лидка вдруг сникла, словно из нее выпустили воздух.
— Кто?
— Папа, ты что, издеваешься? — Девушка вскочила. — К нему приходили из милиции! Понятно теперь? Из милиции! И он им все рассказал!
— Ну и что дальше? — жестко спросил Гектор. Он не признавал отчаяния, покорного ожидания. Считал, что это приоритет слабых. — Что, конец света наступил, что ли? Великий Потоп начался? Что?
— Они придут за мной, папа, — шепотом сказала Лидка.
— Не придут, — отрубил Гектор.
Девушка встрепенулась и внимательно посмотрела ему в лицо:
— Папа, что случилось?
Похоже, они поменялись ролями.
— Ничего не случилось, — ответил Гектор. — Сегодня утром я ездил к одному человеку, моему старому приятелю. Он теперь большая шишка. Приятель при мне позвонил какому-то начальнику, тот проверил по своим каналам, и выяснилось, что мужчина этот, которого ты сбила, жив. У него парочка ушибов, но он жив. Мой приятель пообещал, что съездит в больницу, переговорит с этим человеком, заплатит ему деньги, поможет с лекарствами, ну и так далее. Короче говоря, дело скорее всего будет закрыто.
Врал Гектор неумело — сказывалось отсутствие опыта, — но зато щедро компенсировал сей недостаток фантастическим энтузиазмом. В целом же получалось очень даже неплохо. Он не думал о том, как станет оправдываться перед дочерью, если дело провалится и за ней все-таки придут. Нет, оно не могло провалиться.
Лидка продолжала вглядываться в лицо отца. Девушка, похоже, никак не могла поверить в чудесное разрешение проблемы. Надвигающийся ураган на деле оказался всего лишь мелким дождиком.
— Это правда? — Голос ее дрогнул.
— Чтоб я сдох, — со «штирлицевской» искренностью поклялся Гектор.
Лидка вдруг порывисто обняла его, заголосила:
— Спасибо, папочка! Я знала, что ты меня спасешь! Я знала, честно!
Гектор почувствовал: еще несколько секунд — и дело кончится потоком слез. Такими рыданиями, каких свет не видывал. И, возможно, обоюдными.
Он отодвинул дочь и, скрывая хрипотцу в горле, грубовато сказал:
— Ты вот чего… Лучше пойди плащ мне протри, поскользнулся тут, в парке, а мне вечером нужно к этому самому приятелю подъехать. И вообще, возможно, я неделю-другую буду здорово занят.
— Чем? — Слезы в голосе дочери сменились настороженностью. — Он требует от тебя чего-то?
— А-а-а, — махнул рукой Гектор, — пустяки, ерунда, мелочь. Нужно с сотрудниками его фирмы позаниматься. Поднатаскать их.
— Поднатаскать в чем? — недоверчиво спросила Лидка. — Ты будешь учить их прыгать через «козла»?
«Надо же, — подумал Гектор, — мы даже говорим одинаково».
— Я, по-твоему, совсем уже развалина, да? — обиженно спросил он. — Больше ни на что не гожусь? Перед тобой, между прочим, спортсмен-пятиборец. В прошлом — чемпион Союза, черт побери. Кстати, в стрельбе из пистолета я до сих пор могу многим из молодых фору дать.
— Ты будешь учить их стрелять?
— Вот именно. — Гектор был рад тому, что сумел выкрутиться, а заодно и оправдать грядущие отлучки из дома. — Службу безопасности придется потренировать. Но это ненадолго. Неделя, может быть, две. Три, в крайнем случае. Ты плащ-то протри. Сама понимаешь, нужно выглядеть. Это тебе не ПТУ. Там другие люди.
— Хорошо. — Лидка подхватила плащ и выпорхнула из комнаты.
«Вот, она уже и забегала, — подумал Гектор. — Это здорово. Просто отлично». На секунду ему показалось, что неприятности и правда канули в прошлое, растворились в прошедшем дне, но мгновением позже он вспомнил: ничего еще не ясно. Самое сложное — впереди… «Нет, ясно, — категорично сказал себе Гектор. — Предельно ясно. Он сделает невозможное, вылезет из шкуры, будет жрать землю, сдохнет ради того, чтобы это мнимое благополучие сохранилось и превратилось в реальность».
* * *
Джузеппе уводили как настоящего борца за права человека — с заломленными до затылка руками, подпирая подбородок резиновой дубинкой. Вцепляться в немытые волосы никому не хотелось.
Задержание было обставлено в лучших традициях документальной хроники семидесятых, проходившей под рубрикой «Их нравы». Лениво прогуливающийся по залу милиционер сделал замечание грязной, хорошо поддавшей нищенке, та ответила, как и положено «порядочной женщине», матом, страж порядка попытался грубиянку погнать, «случайно» оказавшийся рядом Джузеппе вступился, за что и был задержан. Когда его уводили, насовав для реализма дубинкой под ребра, пьяная нищенка мутно взглянула вслед и, звучно хлебнув из безразмерной бутылки ядовитого пойла, отрыгнула на весь зал:
— Не… Нельсон Мандела ты наш…
Сергей Боронин ожидал агента в просторной комнате, некогда бывшей «ленинской». Во всяком случае, светлый абрис от пенопластовой, знакомой с детства головы еще сохранился на стене. Окна, забранные решетками, выходили на привокзальный тупичок. Света сквозь них проникало ничтожно мало, и от этого в «ленинском зале» витало ощущение давящей тяжести и нехватки свежего воздуха. Во дворе периодически громыхали составы, доносился невнятный бубнеж диспетчера. В дежурке кто-то «сопливился» виновато, а сидящий за огородкой капитан отвечал устало и монотонно. Хлопнула входная дверь, послышался оживленный гвалт. Словно ворвался в застоявшееся болото тесного помещеньица ручеек свежей воды. В «ленинку» вломились двое патрульных, конвоирующих Джузеппе. Агент дергал кудлатой, как у дворового пса, башкой и громко приговаривал:
