Титову, как выпустить Седого уже на следующий день. Потом он снова связался с Шубой и отправился на известное место для встречи.
— Чего звал, начальник? — Спросил Али.
— Да есть один волнующий вопрос. Че то спортсмены распоясались. На лихие дела подписываются. Не в курсе, кто там у них работает? — Поинтересовался Георгиевич.
— Ты, начальник, слишком много хочешь. Я тебе не сука и сдавать ни кого не стану. Даю лишь ту информацию, которую считаю положеной. Не более. Пусть твои менты и ищут злодеев. Скажу одно: спортсмены теперь крышуют Грача и его точки с телками. Таким образом Седой рассчитался за услугу. Всё! — Резко ответил Али.
— Ладно, не сердись, старшой! — Приутих Титов. — И за эту информацию благодарю. Будет над чем поразмышлять.
— Стрелка они не отпустят. Будут до последнего упираться, но найдут, кто Лапу слил и завалил. — Произнёс напоследок Шуба.
— Ну и о чем народ говорит? Какие мысли ходят? — Окликнул Георгиевич Али.
— Всякие, начальник, всякие мысли. Будь готов возможно к большой войне и переменам. Это все, что я могу тебе сообщить. Дальше ваше дело — ментовское.
К Георгиевичу пришли вдруг, через несколько дней, родители погибшей девушки и слезно стали просить, найти убийцу их дочери. Титов, сидя в удобном кресле, немного засмущался и вся эта обстановка ему показалась ужасной.
Ни кому из подразделений генерал Титов не смог получить это дело, как не своему давнему товарищу и коллеге майору Кирякову.
— Станислав. — Первый наверное раз, за много лет тесных отношений, обратился Георгиевич к Киряку. — Приходили они ко мне. Простая семья. Обычные люди, пенсионеры. Матушка такая в платочке махровом, отец в очках на носу, сморщенный уже весь, с клюшкой, на заводе всю жизнь отпахал. Так ни чего и не заработал себе, кроме болезней. Про дочь их — я им не слова не обозначил. Что и кем она была. Для них она любимый ребёнок. Таким и останется. О ее работе, они знать не знали. Что, где и с кем девка шлялась. Им она объясняла, что работает в ночную смену, на молокозаводе. А сама. Да что осуждать? Жизнь у нас такая, Киряк. Всем нужны деньги. Подруга ее, в эту сферу привела. Как раз-таки та самая, поебушка Лапы. Которой вы башню раскроили, на хате. Хочу, чтобы все же нашли злодеев, кто грохнул и издевался перед этим над девочкой. Думаю с этой бабы надо начинать рыть. Всё-таки она кому-то пожаловалась и растрепала. Хотя я ее предупреждал, стерву. — Изливал свои эмоции Сергей Георгиевич.
За это время, жизнь и криминальная обстановка в городе, кардинально менялась. Седой с Татарином встречались. Точнее на стрелку ездил Енга. Ренат уж слишком ненавидел Лаптешева, после всех дел с его покойным братом.
Обменивались своими подопечными предпринимателями и разными торгашами, с которых получали деньги на точках. И все же, Седой был очень недоволен, что предприятие «ТрансСтрой 1», остаётся у Татарина. Уж слишком хороший был навар с этого АТП. Но в итоге все прошло мирно, договорились.
Теперь сферы влияния и бизнес стал поделен. Ни кто не лез в чужой район с наездами и разборками. Все занимались своими делами, на своей территории. В принципе этого и добивался, еще при своей старой должности Титов.
Теперь то он рубил свою долю, без каких либо компрометирующих действий. Встречались с Ренатом или Кириллом, то в ресторане, то просто на дороге в машине и ему бандиты передавали сумку с деньгами. Все были довольны. Георгиевич курировал действия криминала, прикрывал их деятельность, а они в свою очередь, не создавали проблем милиции и гражданскому населению. По их мнению. На самом же деле, все было совершенно иначе. Шерстили и трясли всех и вся, подминая под себя любой новый бизнес и различных барыг и торговцев. Даже с фермеров, продающих свою продукцию на рынке и то, имели выгоду. Народ выл и искал защиту у сотрудников правопорядка. Но те лишь разводили руками. Ведь зачастую, все эти деяния, не попадали под статьи закона. И многие платили лишь за «боюсь», по собственному желанию, чтобы не трогали.
Да и враги не дремали. Седой прекрасно видел, как идут в гору дела у хозяина «ТрансСтрой», который отваливал большие проценты группировке Татарина.
Ренат любил широко гульнуть со своими друзьями, в сауне, ресторане и различных увеселительных заведениях. На одном таком празднике, они и пересеклись. Это был конец весны. Уже во всю стояла жаркая ночь. Девушки щеголяли в коротких юбчонках, весело гагача в обнимку с ребятами, купаясь в шампанском.
Пересеклись взглядами, еще в зале. Потом столкнулись в холле кабака, когда компания выходила покурить и дыхнуть воздухом.
— Пацаны, там это… что-то намечается. Пошли! — Подбегая к своим, протараторил Енга.
Все сорвались с места и поспешили на выход, где уже Ренат стоял в окружении братков Седого и он сам стоял перед ним, жестикулируя руками перед лицом.
— Ты кто? Ты обычный фраер с улицы, которого самого еще надо доить, как последнюю клячу. А я вор. — Твердил пьяный Лаптешев.
— Да мне плевать на твои понятия! Слыш? Уткни свой базар, иначе ребята из кабака, тебя накажут! — Глядя в упор, ответил Ренат.
— Ребята? Ахахах. — Рассмеялся Седой. — Твоих ребят, как щеглов, сейчас ушатают на хрен!
— Так же как и твой вонючий братец меня? — Усмехнулся Татарин. — Всё знаю! И будь уверен, я с тебя тоже могу за него спросить.
— А кто с тобой вообще базарить станет? Спросит он. За мной люди стоят. А ты никчемное существо, срущееся мамиными пирожками еще.
— Ты разборок шоль захотел, урюк? — Огрызнулся Ренат и бросил сигарету на землю.
В ту же секунду Кирилл Енга и его пацаны достали из-за поясов пистолеты и направили в сторону неприятелей. С той стороны сделали тоже самое. Девушки завизжали.
— Ну вот теперь и поговорим. Сейчас оба находимся в равных условиях. — Продолжил Татарин. — Одно движение и из тебя сделать решето. Пусть и я пострадаю тоже. Только чего мы добьемся? Хули ты хочешь то?
— Скажи, кто Олежку завалил. Знаю, что это от тебя сработали. — Начал Седой.
— Докажи бля!
— Мне не нужно это. Все стрелки, падают на ваших. Больше ни кто не мог. Я пробил уже.
— Вот как будет, что предъявить конкретно, тогда и потолкуем. А сейчас, собирай свою кодлу и вали из моего кабака! Тут моя территория! — Грубо ответил Ренат.
— Не бери на себя больше, чем сможешь унести. Твой, он только потому, что тебе разрешили тут работать. Захочу, я поставлю вопрос на этот счет. Будешь тут пёсиком работать,
