– Этот Савенков случайно оказался дачным соседом убиенной старушки… А она на участке построила кирпичный бункер со стальной дверью. Зачем? Правильно – хранить там то, что не хотела держать дома… Завтра в номер пойдет заметка, где Савенков обещает сенсационный материал и освобождение невиновного Дмитрия Назарова…
Страстный монолог Фокина прервал робкий звонок в дверь.
Ситуация не располагала к приему гостей… Нина, наспех одевшись, пошла в коридор. По дороге она схватила со стула брюки и бросила их Фокину. Уже выходя из комнаты она обернулась, поднесла палец к губам и плотно прикрыла дверь.
Заглянув в глазок, Нина увидела незнакомого парня.
– Кто там?
– Нина Викторовна, я по поводу вашего мужа…
– Кто вы?
– Не хотелось бы говорить через закрытую дверь. У меня очень важная и… полезная для вас информация.
Нина открыла… Она понимала, что ей для столь важного разговора вошедшего следует пригласить хотя бы в кухню. Но рядом за дверью Фокин, который все будет слышать и, хотелось надеяться, поможет в случае чего.
– Кто вы такой?
– Это не важно, Нина Викторовна… Важно то, что я готов вам помочь.
– Мне или моему мужу.
– Вам, Нина… Муж ваш не убивал. Его и без нас скоро отпустят… Вы хотите иметь много денег? Глупый вопрос, да? Все хотят… Помогите мне, и я не торгуясь дам вам крупную сумму.
– Конкретней, мистер Икс.
– Вы знали, Нина, что у убитой старушки хранились некоторые ценности.
– … Знала.
– Вот и хорошо… Помогите мне их добыть.
– Каким образом.
– Через Фокина. Вы знаете такого?
– Нет.
– Странно. А в газете «Актив» все сотрудники считают, что знаете. И даже очень близко. Одна дамочка вчера вечером мне намекнула, что у вас с ним определенные отношения еще с Университета. Он преподавал у вас… Вспомнили?
– Ах, Фокин. Конечно я с ним знакома. Но он ничего не знает.
– А статьи?
– Это писал Савенков. Он сыщик. Он, возможно, что-нибудь и знает.
– Хорошо, Нина. Вы подумайте до завтра. И Фокину передайте, что я готов заплатить за бабушкины игрушки… сто тысяч баксов. И за информацию о них, но чуть меньше. Договорились? Завтра днем я позвоню.
– Послушайте, а вы не боитесь, что я скажу о вас не только Фокину, но и следователю, что ведет это дело. Или просто позвоню в милицию.
– Нет, вы этого не сделаете. И Фокин не сделает. Вы боитесь… Вы – устойчивая пара любовников, узнаете о бабкиных ценностях. Фокин пытается их достать, убивает и вешает все на вашего мужа, которого сам к бабуле и послал. А вы, Нина – сообщница… Что, хорошая версия для следствия? Улики по ней я обеспечу… Ну, до завтра.
Незнакомец сам открыл защелку, выскользнул на площадку и аккуратно прикрыл дверь.
Распахнув дверь в комнату, Нина увидела, что Фокин стоит неподвижно, прижимая к груди так и не надетые брюки. По его лицу было видно, что он все слышал, но ничего не понял.
– Кто это был, Нина?
– Откуда я знаю… Коллекционер какой-нибудь. Там же музейные вещи.
– Музейные?! Да он сто тысяч за них предлагал. Значит там наверняка на миллион… Я не успел тебе сказать: Савенков мне адрес своей дачи дал.
– Ну и что?
– А то, Нина, что старуха была его соседкой… Там и бункер ее… Послезавтра он ментов приведет – вскрывать будут. Он просил к этому времени нашего фотографа прислать. Для статьи… Послезавтра все это будет.
– Что, Фокин, думаешь, можем успеть?
* * *
До последнего времени она считала себя очень удачливой. То, что она, Галина Семеновна Тамко к своим пятидесяти годам всего лишь продавец в хозяйственном магазине – не так уж и плохо. Потом, не просто продавец, а старший. Зато, когда год назад налоговая инспекция закрыла магазин, директор схватил инфаркт, а у нее лишь получился лишний месяц отпуска.
Мужа нет, так они у нее были. Если с неофициальными считать, то больше десятка наберется… А посмотреть на тех, у кого он, этот муж есть. У большинства – либо пьет, либо баклуши бьет… Если кому и попадется нормальный, так он теперь один на всю жизнь. И позади – он, и впереди – он. Скукотища!
А дети! Ни одной знакомой бабы нет, чтоб довольна была. Одни с ними заботы. Жди их по ночам, стирай за ними, корми, ругайся. И никакой благодарности. И бросить их нельзя. А значит, и свободы у тебя нет.
Она же – свободна. И впереди может случиться самое важное, самое хорошее.
И это почти уже случилось.
Галина разбиралась в мужиках. Она сразу поняла, что Вавилов ее не обманывает. Есть и старушка с нижнего этажа, которая всю жизнь любит непутевого мужика и готова многое для него сделать. И есть у старушки чемодан на антресоли, продав который можно всю оставшуюся жизнь как сыр в масле кататься.
В мечтах всю свою будущую богатую жизнь она планировала только для себя. С Вавиловым придется повозиться, но больше полугода он не выдержит. Есть у мужчин такая тупая гордость – в любой просьбе могут женщинам отказать, кроме этой.
А много ли старичку надо. Он и так над Галиной изо всех сил пыжится, пытаясь доказать, что есть еще порох в пороховницах. Вот достанет Вавилов чемодан – по пять раз в день будет это доказывать. Галине уменья не занимать. Она такие ласки знает, что никто не устоит. Она так его заставит себя любить, что в какой-то момент он вместе с последним порохом и дух испустит… И это никак не будет убийством. Любовью не убивают! Во всяком случае, когда Галина в подробностях планировала это мероприятие, совесть у нее даже и не пикнула…
Но все это было до убийства богатенькой Нины Горюновой.
В тот день Галине показалось, что удача утекает, как сухой песок сквозь пальцы… Мог ли старушку убить Вавилов? Мог. В том смысле, что в ту ночь Галина не была с ним вместе. Но она не спрашивала его и даже думать об этом не хотела. В одном она была уверена, что чемодан Вавилову не достался. Но не достался он и тому бедолаге журналисту, которого замели за убийство. И ментам, что наспех осматривали квартиру – не достался. А значит лежит он в дальнем углу антресолей за старыми одеялами, за коробками, банками и склянками.
Она несколько дней и, особенно, ночей уговаривала Вавилова пойти и взять то, что не может и не должно принадлежать никому, кроме как ему – многолетнему и единственному любовнику убитой. Почти даже мужу… И квартира та почти его – он же спал в ней несколько лет, хотя и с перерывами. И ключ от той квартиры у него остался…
Она уговорила его при условии, что пойдут они вместе.
Галина осталась у подъезда и, спрятавшись за кустами, страховала его, стояла «на стрелке».
Подъехавшая вскоре светлая «восьмерка» не очень испугала ее. Мало ли какой загулявший жилец вернулся домой посреди ночи. Но машину она осмотрела и номер запомнила. Его и запоминать-то нечего было: буквы МЖМ – два мужика, а между ними баба. И цифры такие же: 616 – она главная между них, первый номер, а они «шестерки» справа и слева к ней прицепились…
Правда, когда хозяин этого любовного треугольника выскочил из подъезда и, завизжав тормозами, дал по газам, Галина поняла, что ей лучше отбыть домой и там дожидаться утра, которое должно быть и вечера, и ночи мудренее.
Утро все прояснилось. Галина четко поняла, что Вавилов умер не от любви, что чемодан еще на антресолях и что… он еще кому-то нужен. И этот кто-то ездит по ночам на «восьмерке» с запоминающимся номером.
Найти хозяина «МЖМ» было для Галины плевым делом. Долгое стояние за прилавком имело и свои преимущества. В кругу ее широких связей был и сотрудник ГАИ. И не рядовой инспектор, а, как и она – старший. Он быстро «пробил» по учетам номер машины и уже к вечеру принес ей полные данные. И денег за свою услугу не взял. Только погостил у нее часа полтора.
Хозяином ночной машины оказался юрист Никита Сергеевич Рубин. И контора его была совсем рядом… У Галины хватило сообразительности решить, что юрист – это и завещание и другие бумаги, где старушка могла упомянуть про чемодан и его содержимое. Юрист мог все знать, а, значит, и должен был хотеть получить все это себе… А теперь она знает о нем такое, что он и чемодан добудет, и часть добра ей отдаст. Половину. Большую половину! Еще бы – он ей всю жизнь поломал, жениха лишил…
В приемной Рубина сидело несколько человек, но Галина, бросив на ходу «Я из налоговой полиции», решительно прошла в кабинет… Юрист оказался достаточно понятливым. Она почти не давила на него, не кричала. Так, пошумела три минуты – и он сник. А потом предложил план, который вполне ее устраивал…
Выходя из кабинета в бодром расположении духа, Галина чуть не сшибла плотного лысоватого мужчину, который суетливо топтался у двери, ожидая своей очереди.
Последнее, что она услышала, покидая приемную покладистого юриста, был возглас секретарши: «Теперь вы проходите, господин Савенков».
* * *
Ефим очень пожалел, что не отодвинул того парня от двери и не спустился вниз как все нормальные люди, на лифте. Это он понял где-то в районе четвертого этажа, сползая вниз вдоль балконных стоек и сшибая цветочные горшки. Ему надо было спешить, но и суетиться нельзя – руки дрожали и он вполне мог загреметь вниз… Почувствовав под ногами опору очередного балкона, он схватился за перила и, закрыв глаза, решил передохнуть. Всего десять секунд.
