— Ну, неужели ты не помнишь, какими счастливыми мы тогда были, — старалась освежить воспоминания Алена. — А планы? Ты же наверняка помнишь, какие планы мы с тобой строили. Все так грандиозно, так романтично, так красиво. Мы были отличной парой. Мы так искренне и нежно любили друг друга! Боготворили друг друга. Я обожала тебя за все. Ты носил меня на руках. Как жаль, что все это осталось в прошлом.
— Жалко? — нарочито удивленным голосом промолвил Серега. — Ты на самом деле жалеешь, что все это исчезло без следа?
— Да, — утвердительно кивнула женщина.
— Какая-то ерунда получается, — выразил сомнение Лазарь. — Ведь, если помнишь, не я тебя, а именно ты бросила меня. Да к тому же в очень сложное время. Я не знаю, как это называешь ты, но мне на ум приходит лишь одно слово. Угадай какое?
Глаза собеседницы блеснули негодованием, а лицо зарделось румянцем. Она явно догадалась, что имелось в виду. Догадалась и даже хотела попросить, чтобы Сергей не произносил это слово вслух. Однако он был быстр. Не давая опомниться и собраться с духом, он продолжил:
— А называется это ПРЕДАТЕЛЬСТВО, — слово было произнесено выразительно по буквам, каждая из которых звучала как удар плетью.
В глазах Битовой блеснули слезы. Но «мужчина ее мечты» был неумолим.
— Я вообще не мог тогда понять, куда ты вдруг подевалась, — говорил он. — Ты исчезла в никуда. Была, и вдруг не стало тебя. Ни во время следствия, ни на суде, ни потом. Все эти годы с того злосчастного декабрьского денька о тебе не было ни слуху ни духу. Даже ни малейшего намека. И вот теперь ты нежданно-негаданно появляешься и пытаешься взывать к памяти и ностальгии. Думаешь, это прокатит? Думаешь, я расчувствуюсь и отвечу тебе взаимностью?
— Сережа! — воскликнула Алена в порыве безысходности. — Прости меня, милый, за все! Я ошиблась! Я была молодой и чересчур доверчивой. Мой брат сделал все возможное и невозможное для того, чтобы я поверила в ту историю. Тебя выставили в очень страшном свете. Я пыталась во время следствия вырваться к тебе. Так он меня чуть ли не под замком держал, чтобы этого не произошло. И каждый день на мозги капал, что ты такой-сякой, что не стоишь моей любви, что предал бы меня так, как якобы предал того вашего «главнюка». Что я тогда понимала?! Дитем еще была! А когда опомнилась, то оказалось, что я уже замужем за бизнесменом армянского происхождения. И что у нас с ним вроде как совет да любовь. Это все как во сне было. Или как в параллельной реальности. Когда я очнулась и огляделась, у меня началась «ломка». Мне вдруг стало непонятно, что я делаю рядом с нелюбимым и по большому счету чужим мне человеком. Стала метаться. Пыталась узнать, где ты сидишь. Витя меня обломал тогда хорошенько. Пришлось жить с армянином. Жить по принципу «стерпится — слюбится». А привело это к тому, что сейчас мой муженек меня и в грош не ставит. Шастает по девкам и даже не скрывает этого. Детей у нас нет. Да и откуда им взяться, если у нас не любовь, а здравый смысл и коммерческий расчет моего брата? Он держит меня за дуру. Думает, что я не понимаю, насколько ему лично выгоден мой брак с этим армянином. Но я-то все прекрасно понимаю…
— Ну, раз понимаешь, то молодец, — не совсем равнодушно промолвил Лазаренко. Слова Алены смогли его тронуть, но не настолько, чтобы он вдруг бросился в ее объятия. А именно этого она больше всего и хотела. Она даже думала, что все сказанное им было лишь частью какой-то игры. Игры, которая должна была вызвать у нее все эти эмоции, взгляды, слезы. Ей сильно хотелось, чтобы неумолимость Сергея оказалась этаким театральным жестом, способом мягкой мести, строгим экзаменом на проверку искренности ее чувств. Где-то в глубине души у нее теплилась надежда, что ее собеседник в одну из последующих минут резко переменится. Что он тепло улыбнется ей, нежно возьмет за руки и скажет: «Аленушка моя милая, как же я ждал этого мгновения! Я хотел лишь убедиться, что ты действительно любишь меня. И вот я это увидел. И слава богу, что мне удалось дожить до этого счастливого дня». Однако реальность была совершенно иной. Ничего подобного не происходило. Сергей оставался все тем же. Никаких намеков на перемены в его поведении не наблюдалось. Она смотрела на него сквозь радугу слез.
— Но ты должна понять и еще кое-что, — между тем продолжил он. — Время ушло. И вряд ли возможно вернуть хоть сотую часть тех чувств, которые были между нами в начале 90-х.
— Ну почему же! Почему ты делаешь такие скоропалительные выводы? — затараторила она. — Я думаю, что многое можно было бы вернуть. Будь на то воля бога и наше с тобой взаимное желание. Вот это сейчас самое главное. Я знаю, что ты только-только вышел из тюрьмы. Денег у тебя нет. Но я бы сумела тебе помочь! Я все для тебя сделаю! Давай с тобой все бросим и уедем отсюда куда-нибудь подальше. Туда, где нам никто не будет пудрить мозги. А о деньгах ты не беспокойся. У меня их предостаточно. А если разведусь, еще больше будет.
— Пытаешься меня купить? — с ухмылкой спросил Серега.
— Не купить тебя, а искупить свои грехи. Ну, и к здравому смыслу взываю. Тебе же наверняка тяжело обжиться и привыкнуть к тому, что по эту сторону решетки все очень сильно изменилось, — женщина не теряла надежды убедить собеседника. — Что здесь может позволить себе недавний зэк, решивший отойти от дел? Ты ведь не собираешься возвращаться к прежнему ремеслу?
— Нет, — отрицательно покачал головой Лазарь.
— Ну, вот. И зачем тебе барахтаться во всех трудностях жизни на свободе, если я могу тебе дать и стабильность, и обустроенность, и человеческое тепло, — сказала она и выжидающе посмотрела на него. — Ну что же ты? Соглашайся. Мы были прекрасной парой. Почему бы не восстановить то, что было раньше? Вон люди возрождают из праха и пепла древние дворцы и целые города. Неужели же нам будет не под силу возродить взаимность наших чувств?
— Я вижу, ты хорошо готовилась к нашей встрече, — заметил Серега и осторожно продолжил: — Очень уж точечно бьешь. Я, конечно, тронут. Не ожидал такого от тебя по прошествии стольких лет. Но ты должна понять, что изменился не только мир вокруг, изменился и я. Я допускаю, что мог бы принять и твои чувства, и твою помощь, если бы был тем самым «бригадиром» Лазарем. Если бы за моими плечами не было этого тюремного срока. Если бы я тысячу раз не обдумывал то, что со мною случилось. Понимаешь, пока ты здесь приходила в себя, ощущала «ломку» и всякие прочие неудобства, я по ту сторону решетки разгорался любовью к другой женщине. И вот ее я сейчас люблю больше жизни. Она для меня все. Если я кому-то в своей жизни чем-то обязан, так только ей. Если бы не она, то я бы вообще на волю не вышел!
Глаза Алены были на мокром месте от всего услышанного. В ней боролись и отчаяние, и ревность, и подспудное понимание, что Сергей может быть прав. Она зацепилась за последнюю фразу и выразила недоумение:
— Да вышел бы ты на волю и без нее! При чем тут она вообще?! Закончился срок и вышел бы!
— Она была для меня тем островком, к которому я хотел вернуться все эти годы. Не будь ее у меня, я стал бы делать на зоне всякие глупости. Встревал бы в опасные затеи. Не вылезал бы из штрафного изолятора. Заработал бы прямо там, за колючей проволокой, новый срок. А если бы и оказался на воле, то не своим ходом. Вынесли бы вперед ногами. Ты знала мой характер. И вполне можешь себе представить, как бы я вел себя на зоне, если бы на воле у меня совсем никого не оставалось…
Женщина, смахивая слезы, утвердительно кивала головой. Во всем, что она услышала, хорошо узнавался тот самый Лазарь начала 90-х годов. Видя, что Алена плачет, он не пытался ее успокоить, словно давал возможность погасить чрезмерный эмоциональный накал. А она все равно лелеяла надежду на то, что у нее есть пусть и маленький, но шанс расположить Сергея к себе. Если бы в те минуты он дал ей самый крохотный намек на возможность взаимности, она бы без раздумий бросилась к нему в объятия. Однако никаких намеков не было. Лазаренко вроде и сидел с ней за одним столиком, но на самом деле был где-то в другом месте. Алене это не нравилось, но предъявлять претензии при подобном раскладе было бессмысленно. Уж чего-чего, а злить Серегу она не хотела. Понимала, что он для себя все решил. Осознавала, что эта встреча может оказаться первой и последней. Но не сдавалась.
— Сережа, послушай. Понятно, что у тебя любовь. Что ты души не чаешь в этой женщине. Но все-таки тебе не стоит вот так сразу говорить мне «нет». Ты ведь не знаешь, как оно может повернуться! Тем более напоминаю еще раз, наш мир очень сильно изменился за то время, которое ты был на зоне.
Алена постаралась произнести эту фразу заботливо и участливо, чтобы не дай бог в ней не проскользнули нотки угрозы. Она посчитала, что прекрасно справилась с этим, и ждала реакции собеседника. Да, Лазарь выслушал ее, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Он так и не дал однозначного ответа. Полагал, что в данной ситуации это излишне.
