— Но разумеется, я охотно встречусь с тобой. Почему бы тебе не приехать сюда часам к четырем? Возьмем по пиву. Встретимся у входа в редакцию.
— Да, конечно, это будет…
— Пока, — произнесла она и повесила трубку.
Когда я вернулся в приемную, доктор и Томас выходили из кабинета. На прощание она сказала ему:
— Не будьте таким букой. Вам нужно приезжать ко мне почаще. Нам необходимо продолжать наши беседы.
— А с ним вы тоже поговорите, как обещали? — Томас указал на меня.
— Непременно.
— Скажите, чтобы перестал указывать мне, что я должен делать.
— Обязательно.
Доктора Лору Григорин природа наделила копной непослушных рыжих волос, которые бы разметались по плечам, если бы она не стягивала их сзади в тугой пучок. Рост ее едва достигал пяти футов и четырех дюймов, причем каблуки добавляли не менее трех дюймов. Хотя ей перевалило за шестьдесят, она все еще оставалась достаточно привлекательной женщиной, которая никогда не одевалась как врач. Вот и сегодня ней была красная блузка и прямая черная юбка, лишь едва прикрывавшая колени.
— Мистер Килбрайд, — обратилась она ко мне, — прошу в мой кабинет.
— Рэй, — произнес я. — Зовите меня просто Рэй.
Она попросила Томаса подождать в приемной, пока будет проводить сеанс со мной.
— Мне строго наказано прописать вам какое-нибудь лекарство, — с улыбкой произнесла доктор, жестом приглашая сесть в кресло. Причем сама не заняла место за рабочим столом, а пристроилась напротив меня, перекинув ногу на ногу. У нее были красивые ноги.
— Чтобы обуздать мое нездоровое стремление манипулировать людьми? — предположил я.
— Именно так.
Мне понравилась ее улыбка, обнажавшая чуть заметную щербинку между передними зубами.
— Какое впечатление он на вас производит? — спросила она.
— Трудно сказать. Я догадываюсь, что смерть нашего отца не могла не потрясти Томаса, но он это скрывает.
— Я тоже заметила, что он расстроен, хотя старается держать все в себе.
— Но только не с Марией!
— Кто такая Мария?
Я объяснил, и доктор Григорин покачала головой:
— Вашего отца очень тревожило, как много времени отнимает у Томаса его увлечение картами. Томас же заявил мне, что стал в последнее время заниматься этим значительно меньше и теперь смотрит с вами кино по телевизору.
— Он солгал вам. Вы ведь поняли, к чему мне пришлось прибегнуть сегодня, чтобы выманить Томаса из дома и заставить приехать сюда. Его очень трудно уговорить оторваться от того, что он называет работой.
— А Томас посвятил вас в ее суть?
— Не уверен, что в этом есть необходимость, — ответил я. — Сейчас, например, ему просто нравится изучать города мира через сайт в Интернете. Это его новый «конек». — Я усмехнулся. — Хотя он тут как-то обмолвился, что мне нужно получить специальный допуск, чтобы узнать, над чем он на самом деле трудится.
Доктор Григорин кивнула:
— Томас разрешил мне информировать вас о своей миссии.
Я чуть подался вперед в своем кресле.
— Миссии? Что это значит?
— Он считает, что работает на ЦРУ. Консультирует их.
— Простите, не понял, на кого он работает? На Центральное разведывательное управление?
— Именно так.
— Но каким же образом? Что он вбил себе в голову? Чем конкретно, по его мнению, он может им помочь?
— Все это достаточно сложно и запутанно. У него, конечно, концы с концами не сходятся, как бывает во многих снах, когда одно видение обрывается и начинается другое. Прежде всего Томас ожидает, что случится некая огромных масштабов катастрофа, нечто вроде взрыва или диверсии в электронных сетях. Вероятно, он имеет в виду глобальный сбой в работе компьютеров. Намекает, что за этим может стоять иностранная держава, которая разрабатывает новый и очень мощный компьютерный вирус. Тот лишит США возможности эффективно вести сбор разведданных.
— Господи!
— А когда это произойдет, в числе первых будут уничтожены компьютерные карты. В одно мгновение они исчезнут. Все сотрудники разведывательного сообщества, которые нуждаются в таких картах, окажутся беспомощными, потому что в свое время им приказали сократить расходы на бумагу…
Заметив мое удивление, доктор Григорин улыбнулась:
— Да, да, речь о сокращении бюджетных расходов. Оно затронуло теперь даже шизофренические иллюзии. — Она смутилась, почувствовав, что употребила слишком сильное выражение. — Короче говоря, в распоряжении правительства не осталось якобы уже ни одной карты, отпечатанной обычным типографским способом.
Для человека, знавшего Томаса так хорошо, как я, все это начинало приобретать некий смысл. Извращенный, но смысл.
— И что же произойдет дальше? — продолжила Лора Григорин. — К кому, как вы думаете, они обратятся за помощью?
— Нетрудно догадаться.
Она кивнула.
— А Томас сможет по памяти начертить для них планы чуть ли не всех городов мира. Они у него вот здесь. — Она постучала указательным пальцем по виску.
— Но старые карты все равно никуда не денутся! — воскликнул я. — Они останутся в библиотеках, в домах людей, в миллионах экземпляров школьных атласов, наконец.
— Вы, разумеется, пытаетесь мыслить логически, — усмехнулась доктор Григорин. — Но в апокалипсических видениях вашего брата все это уже было уничтожено. Библиотеки повсеместно отправили старые карты на свалку, сменив их цифровыми версиями. А население сдало в макулатуру вместе со старыми газетами и пользуется исключительно компьютерами. Вот, собственно, почему это и станет поистине невероятным бедствием. Мир останется вообще без карт, и единственным человеком, который сумеет восстановить их, окажется Томас. Причем не только карты, но и внешний вид улиц, перекрестков, даже фасадов отдельных домов.
Я лишь развел руками.
— Значит, он считает, что, если это произойдет, он должен быть готов?
— Никаких «если», — сказала доктор Григорин. — Он уверен, что это непременно случится. Вот почему он все время проводит в своей комнате, перемещаясь по миру и стараясь зафиксировать в памяти как можно больше информации до того, как грянет катаклизм. Несколько лет назад у меня был один пациент, он работал в газете, издающейся в Буффало. Каждый вечер, уходя домой, он прихватывал с собой несколько номеров своего издания, поскольку пребывал в уверенности, что однажды редакция сгорит дотла, а он останется единственным, у кого будет храниться архив — по крайней мере за тот период, что он там проработал.
— Невероятно!
— В его доме каждая комната, каждый коридор, каждый свободный угол были заполнены кипами газет. Чтобы перемещаться по квартире, ему приходилось буквально протискиваться мимо них.
— Похоже на персонажа одного комического сериала, — заметил я.
— Комического? Едва ли, — возразила Лора. — Дело в том, что здание редакции действительно сгорело.
У меня отвисла челюсть.
— Не может быть!
— Еще как может! А потом у него дома нашли канистру из-под бензина, которая и стала причиной возгорания.
Ее история на какое-то время повергла меня в шок, но вскоре я расслабился и рассмеялся.
— Вы же не можете всерьез предполагать, будто Томас способен сам запустить вирус, уничтожающий компьютерные карты? Это было бы чересчур даже для него.
— Нет, конечно. Эту историю я рассказала вам, чтобы вы поняли: навязчивая идея вашего брата хотя и большая редкость, но далеко не уникальна. Разница лишь в нюансах.
— Боже мой! — Мне в голову вдруг пришла неприятная мысль. — Маклин…
— О чем вы?
— Это ведь рядом со штаб-квартирой ЦРУ? Томас хотел запрограммировать маршрут поездки туда через систему джи-пи-эс в моей машине, но передумал. Вероятно, потому, что я еще не получил допуска. Но теперь, когда брат разрешил вам сообщить мне, чем он занимается, я, видимо, включен в круг посвященных.
— Брат вам доверяет, а это большой плюс. Больные шизофренией часто перестают верить даже самым близким людям. Они всех боятся. Но я упомянула вначале, что у Томаса все сложно и запутанно.
— Да, припоминаю.
— Так вот, пока глобальной катастрофы с картами не случилось, Томас ожидает, что ЦРУ может обратиться к нему за помощью в других делах. Приведу пример. Предположим, их агент попал в беду где-нибудь в Каракасе или ином месте. Враги охотятся за ним, ему надо бежать, но он не знает, куда и как. Тогда из ЦРУ звонят Томасу, и он подсказывает им наилучший маршрут побега, причем делает это быстрее, чем любой компьютер.
— Вот в это мне легко поверить, — заметил я, проводя ладонью по волосам от лба к затылку.
— Томас часто упоминал именно о путях побега, о помощи людям, угодившим в засаду или какую-либо вражескую ловушку.
Я покачал головой, пытаясь вообразить, что происходит в мозгу у моего бедного брата.
