Игорь Тихорский - Ангел Бездны

— Даже не знаю… Пожалуй, заеду. Есть у меня предчувствие, что там новости должны быть.

Однако в гостинице у администратора для них никаких новостей не было. Батогов решил поехать на место взрыва, к путевым обходчикам и в окрестные села, как и собирался с утра.

Панкратов, ведомый странным ощущением необходимости своего присутствия в номере, поднялся к себе. Он открыл дверь, огляделся. Все было нормально, в комнате никого не было. Однако, когда Алексей прилег на койку, он вдруг почувствовал слабое дуновение ветерка, будто от сквозняка. Панкратов вскочил, окно было закрыто, дверь тоже. Но в комнате кто-то явно был. Алексей подошел к столу, сел. Тут же над креслом у окна появилось слабое свечение, и затем прямо у него на глазах «материализовался» призрак. Слово «материализовался», конечно, никак не подходило к духу, но когда Панкратов рассказывал о явлении Славе, он другого слова не нашел.

Дух молчал. Неожиданно Панкратов снова впал в знакомое уже ему оцепенение, а когда очнулся — в комнате никого не было. Призрак исчез, но на столе перед Панкратовым лежала записка, как и прежде написанная ЕГО СОБСТВЕННЫМ почерком.

Панкратов взял листок и прочел:

«Еще будет много жертв, много душ погибнет. Для усмирения демона нужна невинная душа. Ищи мальчика с родимым пятном. Его ищет демон, за ним охотятся. Чтобы знать, что было после взрыва, надо арестовать и допросить заместителя Вавилова. Не медли! Мир в опасности».

Панкратов несколько раз перечитал записку и ничего не понял. То, что дух брата заставил его самого написать записку, он уже допускал. Давнишнее изумление и недоверие сменилось у Панкратова стремлением во что бы то ни стало понять, чего хочет от него призрак Сергея. Однако Алексей никак не мог взять в толк, что означают слова о невинной душе, мальчике с родимым пятном, и, самое главное, понятия не имел, кто такой Вавилов. Алексей вышел из номера, спустился вниз, подошел к администратору:

— Скажите, Станислав Николаевич, кто такой Вавилов?

— Вавилова не знаете? — изумился администратор. — Это же наш градоначальник. Иннокентий Петрович Вавилов.

— А в заместителях у него кто? — продолжал спрашивать Панкратов.

— Его зам — Каширин, бывший директор здешнего НИИ; потом был главой акционерного общества Межобщепит. В его ведении было все снабжение Межинска продовольствием. Потом Вавилов его своим заместителем сделал. А вы что — интервью у кого-нибудь из них собираетесь брать?

— Возможно, — ответил Панкратов и добавил: — Очевидно, Каширин очень влиятельный человек в городе. Может, он мне что-нибудь расскажет о местной мафии. Я вот думаю, что взрыв без местных бандитов не обошелся, хотя следователь и не говорит ничего. Но мне как журналисту интересно.

— Может, и знает Сергей Иванович что-нибудь, — согласился администратор. — Он и впрямь человек у нас заметный. Только ведь о мафии все знают всё, и никто ничего не знает, — рассмеялся администратор. — Также и Сергей Иванович, думаю. Но если поговорить желаете, то, конечно, можете попробовать.

Администратор подробно рассказал Панкратову, как найти здание Городской администрации, сказал, что секретаршу Каширина зовут Наталья Владимировна и что она столичных весьма даже «обожает».

Панкратов поблагодарил разговорчивого администратора и решил немедля направиться к Каширину.

Но в Городской администрации его ждала неудача. Наталья Владимировна, расплываясь в любезных улыбках и беспрестанно повторяя: «Ах, как жаль, как жаль!», сказала, что Сергей Иванович «буквально вчера» отбыл в командировку в Москву и вернется через три дня.

Панкратов попросил записать его на прием для разговора о «насущных проблемах городского хозяйства и нуждах горожан» и вышел из приемной, провожаемый бесконечными возгласами сожаления секретарши.

гор. Межинск

12 апреля 1997 года

Мною, Гинзбургом Георгием Михайловичем, на основании постановления старшего следователя Артемьева произведено вскрытие и экспертиза тела гражданки Соколовой Т. В. 1980 г. рождения, проживающей в пос. Горный Межинского района.

На затылочной части головы Соколовой обнаружена гематома средней величины, указывающая на удар тупым предметом, после чего Соколова, очевидно, потеряла сознание. На левой стороне груди имеются многочисленные колотые раны. На животе и в области паха также имеются колотые и резаные раны.

При обследовании половых органов следов сексуального насилия не обнаружено.

Смерть гражданки Соколовой могла наступить в результате колото-резаной раны, нанесенной в область сердца острым узким предметом.

Время смерти предположительно около 15 часов местного времени.

Врач-патологоанатом высшей категории

гор. Москва

17 апреля 1997 года

Мною, экспертом Левиным Р. Ф., на основании постановления старшего следователя Сазонова М. Л. произведено экспертно-биологическое исследование проб крови, слюны, мочи, а также тканей и частей желудков граждан Николаева и Панкратова, погибших во время взрыва поезда № 326.

Смерть гр. Николаева наступила в результате отделения головы от тела при мощном воздействии взрывной волны. В исследованных крови, моче и тканях желудка обнаружены слабые следы парацетамола и аспирина.

При экспертно-биологическом обследовании тела гр. Панкратова обнаружено значительное количество химических веществ в крови и моче потерпевшего, что указывает на употребление незадолго до наступления смерти сильно действующего наркотика морфина. В желудке потерпевшего обнаружены элементы кофеина и остатки непереваренной пищи, а именно хлеба и колбасы.

Эксперт-биолог Бюро судмедэкспертизы гор. Москвы, старший научный сотрудник, кандидат медицинских наук

После разговора с Лешей и Виктором Алексеевичем о сверхъестественных явлениях, происходящих в Межинске, мне захотелось вернуться к реальным людям и реальным событиям, и я решил проехаться на своем джипе к месту гибели девушки Тани и поездить по окрестным селам, поговорить с жителями.

Конечно, на месте убийства Тани обнаружить ничего нового не удалось. Местные сыщики основательно здесь поработали. Кое-где еще валялись на земле сломанные ветки кустов, оставались запечатленные в грязи следы многих ног в башмаках. От места взрыва до места убийства девушки было примерно десять километров. Вдалеке виднелись дома поселка Горный, где жила Таня. Дорога к поселку шла сначала вдоль насыпи, затем резко уходила от нее.

Я приехал в Горный и остановился у бывшей местной чайной, ныне преобразованной в кафе «Встреча». Народу здесь было немного, я взял стакан чая и пару булочек местной выпечки, которые оказались весьма недурны на вкус. Прихлебывая чай, я присмотрелся к посетителям. В основном, как я понял, это были водители грузовиков, транзитом следовавшие через поселок.

За буфетной стойкой заправляла пышногрудая крашеная блондинка бальзаковского возраста, наверняка работавшая здесь много лет, потому что, насколько я знал, в отдаленных поселках продавцы местных сельпо и чайных держатся за свои хлебные места. На буфетчице красовался синий халат и кружевной передник — единственная примета обновления. В прежние времена буфетчицы, как правило, одевались в белый халат, который, впрочем, никогда не бывал чисто-белым, но вечно украшался пятнами от пива и пищи.

Я подошел к стойке и, собрав всю силу воли, кокетливо сказал:

— Сколько лет езжу по городам и весям нашей великой страны, а вот таких привлекательных и обаятельных нигде не встречал!

К моему великому удивлению, буфетчица приняла мой грубый комплимент за чистую монету и, зазывно улыбнувшись, ответила:

— А у нас все такие.

— Не может быть! — решил я продолжить атаку. — В одном месте не бывает много привлекательных и обаятельных. К тому же я вот проехал по поселку и даже молодых-то не видел, а уж с вами и сравнить никого не смог бы.

— Да ладно вам подлизываться. Небось сыщик какой из Москвы? Так меня уже допрашивали. Нового сказать ничего не могу.

Изобразив сильнейшие душевные муки отверженного поклонника, я проникновенно сказал:

— Да разве это имеет значение? Во-первых, я не из Москвы, а из Питера, во-вторых, не настоящий сыщик, а любитель познавать непознанное, а в-третьих, говорил я о вашей привлекательности совершенно искренне. Но… — тут я выдержал драматическую паузу, — раз уж вы меня отвергаете и считаете сыщиком… что ж! Тем хуже для меня… Меня, между прочим, зовут Славой, а вас как?