* * *
…Все оставшееся до встречи время Баранов отчаянно пытался убедить себя, что выбор есть всегда – даже у человека, приговоренного к казни через повешение (например, он может умереть красиво, как герой, или обосраться прямо на эшафоте под ногами у палача), но результаты этого импровизированного сеанса аутотренинга оказались плачевными: он понял, что никуда не денется и пойдет на эту встречу, как кролик на съедение к удаву. Подобные ощущения его немало беспокоили, ибо еще месяц-полтора назад публика вроде журналиста Виктора Вавилова и этого загадочного парнишки была у капитана уголовного розыска, что называется, «во где», а теперь его самого словно вели на заклание.
Кстати, он уже и не капитан уголовного розыска. Так что иди к нему, дорогой, и не забудь, что он говорил о твоей карьере!
В восемь пятнадцать он сидел в назначенном месте. Это был маленький уютный зал кафе с шестью двухместными столиками и барной стойкой. В меню – кофе, чипсы, колбаса, пиво и даже пельмени с майонезом. Все очень мило, и вечернее солнце приятно переливается на стене с пейзажами в золоченых рамках, и почему-то неожиданно комфортно, хотя Валентин совсем не хотел сюда приходить и даже чего-то боялся…
– Кхм… не отвлекайтесь, пожалуйста, – сказал Михаил, постучав ложечкой по блюдцу. – Лучше думайте над моим предложением. Вы думаете?
– Я думаю, Миш, думаю. И меня, честно говоря, терзают смутные сомнения.
– Можете их озвучить?
Валентин глотнул пива, посмотрел в окно. Он знал, что после второй кружки пива вечер перестанет быть томным, а потому нужно заканчивать дело как можно скорее.
– Все это вилами на воде писано, – произнес он наконец. – Я мент, хоть и бывший, и меня в первую очередь интересуют факты, на основании которых можно построить какую-то более-менее внятную версию. А то, о чем говоришь ты, замешено на какой-то чертовщине. Не смотрю я этот долбаный телевизор, и уж тем более подобные шоу, и не верю я ничему, что мне там могут показать.
– А мне?
Баранов опустил глаза в кружку.
– Мне вы тоже не верите, товарищ капитан?
Баранов пожал плечами.
– Понятно. – Михаил вздохнул. Придется устроить небольшой аттракцион. Он не очень любил такие моменты, но без этого никого ни в чем не убедишь. – Дайте-ка мне эту штуку.
– Какую? – якобы не понял Валентин.
– Ту, которую вы мацаете с утра до вечера. Амулет ваш. Вон он у вас в левой руке зажат.
Баранов покраснел до корней волос и инстинктивно сжал амулет еще сильнее. Сейчас он, пожалуй, готов был рассердиться. «Не тронь эти вещи, – хотелось ему крикнуть, – и не смей смеяться над этим!»
Но он промолчал.
– Хорошо, можете оставить себе, – согласился Миша. – Поверьте, я не собираюсь над вами смеяться, я просто покажу, что вы ошибаетесь, считая это цирком… Нет, ну конечно, – он кивнул в сторону здания телекомпании, – в какой-то степени там действительно чистое шапито, телевизионное шоу, предназначенное для собирания зрительской аудитории, но есть вещи, которые придется принять.
Он сделал паузу, прикоснулся пальцами к левому виску, потом начал говорить:
– Женщине лет пятьдесят… Она поймала вас за руку, вы не успели увернуться и очень скоро развесили уши, как зомбированный… Она рассказала о семейных проблемах и продала вам эту штуку за… Ну, за довольно немалые деньги… С тех пор вы с этим предметом не расстаетесь, он везде и всегда с вами… Вы верите в его чудодейственную силу, и он вам помогает… Но, знаете…
Валентин напрягся, покраснел еще сильнее, но Михаил не собирался его жалеть. В конце концов, он не девица красная, он мент, хоть и бывший.
– В этой капсуле самая обычная водопроводная вода, – сказал он, придвинувшись к собеседнику поближе, почти на расстояние дыхания. – Сама по себе она не имеет никакой практической ценности и не обладает магической силой. Вся его сила – исключительно у вас в голове. Это сила веры. Будете смеяться, товарищ Валентин, но вы тоже немного экстрасенс, и именно поэтому мне нужны вы, как бывший мент и как человек, способный поверить в то, что происходит в этом телевизионном цирке. А происходят там, я вам скажу, серьезные гадости.
Миша откинулся на спинку стула и одним коротким глотком допил свой кофе.
– Убедил?
«Более чем», – хотел сказать Валентин, но ментовский гонор не позволял ему соглашаться так быстро. Он молчал.
– Вижу, что убедил. Знаете, товарищ капитан, я мог бы сейчас, не вставая с этого стула, убедить вас в том, что землю захватили злобные марсиане, как в фильме у Тима Бёртона, и вы бы побежали на улицу смотреть, как они поливают напалмом ваш родной город. Но я привык работать честно.
– Ты владеешь гипнозом?
– Немного.
Баранов попил пива, посмотрел в окно на заходящее солнце. На какое-то мгновение ему показалось, что мимо витрины кафе действительно проскакал смешной зеленый человечек с выпученными глазами. Он фыркнул, провел рукой по лицу.
– Что ты там говорил насчет моей карьеры?
Миша не ответил. Он вообще как будто никуда не торопился. Им принесли счет, он полез в карман за бумажником. Сунув пару купюр в кармашек черной папочки, парень с ожиданием уставился на Баранова.
«Любит дешевые эффекты», – подумал тот.
Экстрасенс улыбнулся, и Валентин тут же снова покраснел, как будто его застали мастурбирующим в душе. Пожалуй, в присутствии этого парнишки даже думать надо весьма осторожно. «Кстати, а не вторжение ли это в личную жизнь? И не дать ли ему в рыло?»
Михаил вздохнул.
– Не тем вы сейчас заняты, товарищ капитан хороший, – сказал он. – На компанию, в которой вы сейчас трудитесь, очень скоро будет совершен рейдерский наезд. Ее ожидают трудные времена, и лучше вам оказаться подальше от руководства.
– Ну хорошо, допустим. А чем мне поможет участие в твоей авантюре?
– Элементарно, товарищ Ватсон. – Михаил вытянул вперед руки ладонями вверх. – Мы с вами ловим убийцу, все это снимают телекамеры, вы попадаете в выпуски новостей… Пожалуй, вы будете фигурировать даже в еженедельных выпусках шоу… Ваша капитализация автоматически вырастет до стратосферы. Надеюсь, вам не нужно объяснять, что такое капитализация?
– Спасибо, я сам догадался. Думаешь, девчонку убили?
– Не сомневаюсь. Убийство изощренное и практически не подлежащее раскрытию вашими обычными методами. Работал не просто профессионал в области экстрасенсорики… – Михаил хмыкнул. – Тут работало настоящее чудовище, и мне не терпится с ним познакомиться.
– Зачем?
– Что – зачем?
– Тебе это все зачем? Ты не очень похож на мальчика, которому нужна вселенская слава.
Миша опустил взгляд на скатерть.
– Слава не нужна, вы правы. Мне нужна практика и репутация, потому что, как я полагаю, трудиться простым преподавателем истории меня не прельщает.
Он посмотрел на часы. Времени на психологическую обработку капитана милиции у него ушло несколько больше, чем он ожидал. Обычно он управлялся быстрее.
– Мне пора, товарищ Валентин. Полагаю, что вы примете мое предложение.
Баранов развел руками.
– Позвоните мне завтра утром. – Миша поднялся из-за стола, протянул руку для прощания. – У меня завтра лекции в университете, съемки второй программы намечены на послезавтра. У вас есть только сутки на размышление. Но вы согласитесь. Всего доброго.
Валентин приподнял зад, пожал руку.
– Я позвоню. Счастливо.
Миша ушел из кафе. Когда проходил мимо витрины, бросил беглый взгляд внутрь. Капитан вздрогнул и едва не столкнул со стола пивную кружку. Ну и взгляд…
«Да, этот мертвого уговорит», – подумал бывший мент. Он уже знал, что примет предложение, а значит, сейчас самое время нажраться.
С тех пор как реалити-шоу «Ясновидящий» покинула молодая ведьмочка Лера (та самая, в которую была влюблена вся мужская половина съемочной группы, кроме звукорежиссера Лешки Кузьмичева, которому она, кстати, отомстила длительной и изнуряющей эрекцией), «звездный ведущий» Кирилл Самарин уже не горел проектом. На первом сезоне ему, словно любознательному юноше, было просто интересно поглядеть, что умеют эти чудики с гигантскими перстнями и шаманскими бубнами; на втором сезоне он реально запал на двадцатипятилетнюю брюнеточку Леру, которая называла себя колдуньей. Она довольно ровно шла несколько программ, отыскивая потерянные вещи и угадывая некоторые детали страшных преступлений прошлого, но в целом ее считали скорее дестабилизирующим фактором, нежели локомотивом. После пятой программы ее решением жюри удалили. А было это так.
В постоянный состав жюри помимо Самарина как основного ведущего входили штатный психолог проекта Владимир Пивоваров, солидный, рассудительный и авторитетный дядечка, и соведущий некоторых программ Константин Семкин, молодой оболтус, призванный немного оттенять серьезность происходящего и обязанный по сценарию программы во всем всегда сомневаться (а потом, разумеется, разводить руками и говорить: «А ведь, черт меня побери, кто бы мог подумать!»). В конце каждой программы эти важные персоны собирались за круглым столом в дорогом ресторане, пили вино под прицелом телекамер и после непродолжительных дебатов выкидывали одного неудачника. В итоге в финал после полутора-двух месяцев попадали только трое, которые и боролись за главный приз.
