Шаря взглядом по корягам, поваленным деревьям и кочкам, Свояк медленно направился к берегу. Наконец его внимание привлек торчащий из земли пень. Подойдя к нему, он увидел рядом ствол валяющегося дерева. Его сердцевина давно прогнила. Прикинув расстояние от берега, Свояк удовлетворенно хмыкнул, оглянулся по сторонам и, убедившись, что на него никто не смотрит, вынул из нагрудного кармана паспорт, герметично запакованный в пластиковый пакет, присел на корточки и уложил его в полость. Туда же пристроил гранату, которую присыпал трухой. Есть! Еще раз огляделся. Внимание всех бойцов его небольшой армии было приковано к «Газели».
Свояк направился обратно. Практически везде, где совершалось нечто подобное, он на всякий случай прятал гранату и паспорт, в который была вклеена его фотография, но вписаны другие данные. Свояк знал, если их арестуют, то обязательно начнут возить по местам «боевой славы» на следственные эксперименты. Привезут и сюда. За то, что он уже натворил, ему светит максимальное наказание и рассчитывать на снисхождения нет смысла, как и идти на сделку с правосудием. Остается одно: любой ценой бежать… Граната – единственный безотказный выход из положения. Будучи пристегнутым наручником к оперативному сотруднику с пистолетом, вряд ли будешь чувствовать себя уверенно. Граната же с освобожденной чекой действует на находящихся в зоне поражения гипнотически. Спрятанный документ позволит беспрепятственно куда угодно уехать.
Свояк не сразу понял, что Таран протянул ему мобильник.
Краем глаза наблюдая за последними приготовлениями к отправке Чемеза в мир иной, он взял телефон из его рук и приложил к уху.
– Это я, – раздался голос Егина. – Узнал?
– А как же? – усмехнулся Свояк.
Директора «Русинки» он недолюбливал. Выбившийся из грязи в князи отставной военный несколько лет назад был назначен руководителем организации, которая отвечала за коммунальное хозяйство казарменного и жилого фонда всего Министерства обороны. Человек словно сорвался с цепи. Он совсем недавно снял военную форму и вместе с ней словно лишился чести и человеческого достоинства. Если Свояк мог понять питерских дамочек, даже не представлявших, что такое служба, и пришедших в Министерство обороны с одной целью – обогатиться и покуражиться, то действия этого человека в голове попросту не укладывались. Его квартире стоимостью в половину миллиарда рублей на Малой Бронной мог позавидовать любой шейх. Свояк не только видел этот дом, с коваными балконами, эркерами и скульптурами. По долгу службы ему приходилось бывать и в самих апартаментах. Его буквально коробило, когда он смотрел на золотой унитаз со сливным бачком в виде сделанного из хрусталя лебедя. Свояк не понимал, на что рассчитывают подобные Егину люди. Ведь не бывает, чтобы так красть и ничего не случилось. Даже если государство вконец слепое, есть бандиты… А может, это все нарочно, и этот Егин вовсе не зарвавшийся пенсионер Министерства обороны, а специально назначенная единица? И он в случае чего прикроет всех собой, возьмет на себя вину и сядет. А взамен за это ему дают какое-то время насладиться жизнью.
– Я чего звоню, – продолжал, растягивая слова, Егин, – у меня день рождения через месяц…
– Знаю, – поморщился Свояк. – Полтинник.
– Дата, – вздохнув, многозначительно проговорил Егин. – Подумать только, половина века…
– Не говори, – усмехнулся Свояк, едва удержавшись, чтобы не добавить: «другую половину в тюрьме проведешь».
– Я тут задумал Дженнифер Лопес пригласить, – тоном вальяжного человека продолжал миллиардер.
– Приглашай, – неожиданно вскипел Свояк. – Только не пойму, а я тут при чем?
– Афишировать, конечно, не собираюсь, но ты же знаешь журналистов, – с горечью в голосе стал вводить тот в курс дела. – Как бы устроить так, чтобы ей тут фанаты не докучали…
– Все шеф, готово, – выдохнул возникший из темноты Таран.
– Давай, – кивнул ему Свояк.
Таран развернулся и махнул рукой. Машина тут же взревела двигателем и, стремительно набирая ход, покатилась с берега.
– Чего давай? – не понял Егин.
– Это я не тебе, – поморщился Свояк, и, не удержавшись, добавил: – Убиваю тут одного проштрафившегося… Хлопотно за вами дерьмо прибирать. Не обходится без издержек.
Его слова утонули в шуме воды.
Убедившись, что озеро полностью поглотило «Газель», бандиты расселись по машинам.
– Если завтра вдруг хватятся, то поймут, что подстава, – задумчиво глядя в окно, сказал Таран. – Следов много.
– Завтра не хватятся, – уверенно заявил Крым, поворачивая ключ в замке зажигания. – Купаться уже перестали, да и не ходили сюда. Разве что когда-то рыбаки наткнутся. Только как? Сам видел, здесь с берега удочку не закинешь, один ил…
До дома Свояк добрался ближе к полуночи.
– Почему так долго? – заспанным голосом спросила Жанна.
– Работа. – Он чмокнул ее в лоб и прошел в гостиную.
– Ты есть будешь? – спросила она вслед.
– Не хочу. – Свояк плюхнулся в кресло, и в этот момент в кармане куртки снова зазвонил телефон.
– Это Таран, – торопливо представился помощник. – Тут по человеку, который Чемеза «обломил», информация появилась.
– Говори, – разрешил Свояк.
– Кораблев Матвей Сергеевич…
– Кто он?
– В том-то и дело, что он «никто» и зовут его «никак», – продолжал интриговать помощник.
– В смысле? – не понял Свояк.
– Он никакого отношения к полиции не имеет, – с затаенной досадой в голосе стал рассказывать Таран. – Просто у него там друг работает. Фамилия Дешин. Следователь. Слышал о таком?
Свояк закатил глаза под потолок, перебирая в памяти фамилии знакомых ментов, и пожал плечами, словно это движение было видно Тарану.
– Не припомню.
– Весь прикол в том, что наш Тумаркин все это время живет у него, – ошарашил Таран.
– Как?! – Свояк вскочил с дивана. – Адрес!
– Чей? – не понял Таран.
– Ты что, идиот? – взревел не своим голосом Свояк.
– Как бы не совсем, – зло заговорил Таран. – Только этот Кораблев почти не появляется в своей квартире.
– Где сейчас Тумаркин? – краем глаза увидев на входе гостиной силуэт Жанны, взял себя в руки Свояк.
– Полагаю, там, – выдержав паузу, неуверенно сказал Таран.
– Где там? – вновь начал терять терпение Свояк. – Ты толком объясни!
– В общем, Кораблев поселил нашего доктора в свою квартиру, а сам живет у шмары.
– Все, давай хватай Дрозда с Синицей, и живо ко мне…
– Звони, чудо, – вздохнув обреченно проговорил Дешин.
Матвей посмотрел на массивную дверь с золоченной ручкой и латунной табличкой, на которой витиеватыми буквами было выгравировано: «Художественная мастерская Николаса Сапронова». Если бы он не видел этого, еще довольно молодого и импульсивного мужчину по телевизору, то сейчас бы непременно подумал, что двери им откроет уже обеленный сединой сутулый старец с бородкой, в сдвинутой набок беретке и перепачканной краской куртке.
Щелкнул замок, и на пороге возник высокий мужчина с уставшим взглядом.
– Это я вам звонил, – Дешин протянул художнику открытое удостоверение.
– Дешин Борис Геннадиевич, майор, – прочитал Сапронов и посмотрел на Матвея: – Они с вами?
– Да, наши сотрудники, – пряча удостоверение в карман, кивнул Дешин. – Где мы сможем поговорить?
– Проходите прямо по коридору, – пропуская Матвея и Геру с замотанными в мешковину полотнами, посторонился художник. – А вы, простите, кто? – обратился он к Марте.
– Наш эксперт, – на ходу соврал Дешин.
– Как вас много, – удивился художник.
В мастерской царил полумрак, а в воздухе витал запах красок, пыли и дерева. От самого потолка стены были завешаны похожим на мешковину материалом. Посреди просторного помещения возвышался небольшой подиум, перед которым стоял мольберт. Закрепленная на нем картина была закрыта куском материи.
– Ставьте сюда, пожалуйста, – Николас показал на два стула с высокими спинками и щелкнул выключателями. Под потолком вспыхнули лампы. Одновременно раздался едва слышный гул, и на окнах задвинулись шторы.
Матвей быстро распаковал свой «шедевр» и установил на стул. Рядом водрузил холст с «рыбами» Гера. Причем поставил он его вверх ногами, чем с ходу разрядил обстановку, рассмешив мэтра.
Некоторое время Николас рассматривал картины издалека, потом подошел ближе, взял одну, слегка наклонил, осмотрел подрамник, снова поставил на место и развел руками:
– Что могу сказать? Техника исполнения – масло, стиль авангардизм. Фактура грубая, отсутствует буйство красок, присущее этому направлению. Сюжет ни первой, ни второй картины не претендует на глубокий смысл… Холсты не могут представлять какую-либо ценность. Нечто подобное, но более высокого качества можно за копейки купить на Арбате.
– Значит, они не могли быть украдены из какой-нибудь коллекции? – спросил Дешин, на которого теперь ложилась основная ответственность по качественному обману художника.
