их в траву. Ему было… необычно!
– Тебе необычно? – раздался голос незнакомки в плаще. – Ты именно так себя ощущаешь? Верно?
Андрей повернулся на голос. Она стояла совсем рядом. Легкий длинный плащ облегал ее изящную фигуру, капюшон по-прежнему скрывал ее лицо.
– Мне… да, ты права, мне… я не знаю, как сказать. Я проиграл?
– Ты во что-то играл?
– Идя к тебе, я словно растворился, испарился, как снег, не долетевший до земли. Это, наверное, будет смелое заявление, но мне прошлось, кроме всего отвратительного, что я успел сделать, пройти через смерть, через любовь. Я видел смерть, я это хочу сказать, и, да, у меня такое чувство, что я прошел сквозь нее. И любовь! Любовь, которой, я позволил покинуть себя. Я будто растерял себя, а к тебе так и не приблизился, я так тебя и не понял, ты так и не показала мне свое лицо. И, ведь, – Андрей усмехнулся, – я не могу сказать, что я понял, что такое смерть, что такое любовь. Но, тем не менее, я вижу, как человек умирает, и могу сказать, что это смерть. Я ощущаю необъяснимое влечение, муку и восхищение, и могу сказать, что это любовь. Во всяком случае… предположить. Но… как быть с тобой?
Незнакомка молчала.
– Надеюсь, что та любовь, которой я позволил себя покинуть, придет к тебе, и постарается тебя понять. Ведь я… направил…
– Ты считаешь, что направил Оксану ко мне? Ты думаешь, что ты помог ей сделать шаг ко мне?
– Разве это не так?
– Это твой шаг. И сделал ты его вместе с ней.
– Я не понимаю.
– Ты избавил Оксану от преследования в этой стране, ты уберег ее, проявил заботу.
– Она свободна… – тихо произнес Андрей.
– Для меня не существует границ, особенно в рамках географического полотна.
– Но…
– Оксана в безопасности. Тебе это важно!
– Да, и… это…
– Это любовь.
– И никак не… Ты улыбаешься! – воскликнул Андрей, смеясь, – я опять чувствую, что ты улыбаешься! Не вижу, но чувствую.
– Освободить другого человека ты не можешь! Это не в твоей власти. Ни у кого нет такой власти. Ты восхищаешься бунтарями и революционерами, способными повести за собой целые народы, но, ты же понимаешь, что они могут лишь обозначить освобождение, придать свободе образ. Не более.
– И у тебя нет этой власти?
– В мире столько условностей, что вы давно не отличаете лозунги от истины.
– Ты не ответила на вопрос.
– Это вопрос к тебе. Ты же идешь ко мне.
– Ну да, я догадываюсь о том, что диалог нужно вести непосредственно с тобой. Только вот записаться на аудиенцию к тебе не так просто. И даже записавшись, попасть тяжеловато. Я вот шел, да не дошел… Постой! Что ты сказала? Я иду…
– Ты идешь ко мне. Ты все еще идешь.
– Не понял…
– Ты не сдался. Ведь я все еще вижу тебя.
– Я выбросил свое время!
– Время? Снова эти условные величины. Пространство, время. Это все придумали люди для более удобного понимания себя и того места, где они, по их мнению, находятся. При наличии утвержденной системы, чего это не касалось, кажется проще получать ответы на вопросы, задаваемые в рамках этой самой системой. Но как быть с тем, что не умещается в этих рамках?
– Я не прочь пофилософствовать, но не могла бы ты объяснить мне, что ты имела в виду, говоря, что я иду, все еще иду. Нет, нет, ты опять улыбаешься!
– Ты считаешь, что тебя все еще удерживает яма, позорный столб и плеть?
– Да, но я с ними борюсь!
– То есть, ты не сдался.
Андрей запнулся, не зная, что сказать. Подумав, он неуверенно произнес:
– Эта система цепей, эти псы, болота, это все осталось не до конца объяснимым, что ли. А ведь…
– Так вперед! – прервала его незнакомка.
– Я… борюсь. Не смейся, пожалуйста. Я… иду к тебе… я пойму тебя…
– Так вперед!
Незнакомка приблизилась к Андрею, встав вплотную к нему.
– Я не могу понять, как мне… что я могу сейчас… – говорил Андрей.
– Вперед, – прошептала незнакомка, – лишь ты сам можешь сделать выбор, который приведет тебя к цели. Я тебя вижу.
– Выбор…
– Ты его уже сделал… еще тогда.
– Я готов, но… черт возьми, я…
– Вперед, – снова прошептала незнакомка, стоя вплотную к Андрею.
– Я не сдаюсь…
Незнакомка наклонилась к Андрею и совсем тихо прошептала ему на ухо:
– Вперед…
– И ты откроешь мне свое лицо?
В одно мгновение фигура незнакомки, закутанная в черный плащ, превратилась в разноцветную, искрящуюся пыль, которая вихрем закружилась вокруг Андрея, и, издав волшебный звонкий смех, взмыла ввысь, засыпав собой весь небосвод. После этого также мгновенно она опустилась в виде торнадо в море, и унеслась в сторону заходящего солнца, скрывшись за укутывающей морскую гладь дымкой.
– Это, наверное, к тебе, Оксана, – с трудом проговорил Андрей и, испытав жуткую слабость во всем теле, рухнул на колени.
В этот момент где-то над его головой пролетел вертолет. Это было уже не в первый раз, но Андрей не хотел этого замечать.
– Заповедник оцеплен, как и сам мыс. Объекты находятся на скале. Какие будут указания? – спрашивал у Кравчука офицер погранслужбы.
– Выведите моих людей к этой скале. Сами ничего не предпринимайте. Вертолеты готовы?
– Скоро будут поданы.
– Как только я получу сигнал о том, что объекты находятся в поле зрения моих агентов, там, на скале, поднимаемся. Со мной будет один человек, и во втором вертолете один мой человек. Вы получили распоряжение о содействии?
– Так точно, товарищ подполковник. Все ресурсы острова в вашем распоряжении. Приказ начальника береговой охраны.
– Замечательно, – констатировал Кравчук, – у нас все равно война с Японией не закончена… не смешно? Ну, увольте. Ждем сигнала.
Андрей сидел на камне и курил.
– Или же я все-таки сошел с ума? – смеясь, спросил он себя, беря в руки бутылку виски. – Скоро начнет темнеть. И как отсюда выбираться в темноте? И кому я это говорю?
Он сделал глоток, закрыл бутылку и отбросил ее в сторону.
Время растворялось.
– Какой прекрасный вид, – прошептал Андрей, поднимаясь и подходя к краю скалы. – И почему я не стал путешественником?
Прилив прибивал волны к скалам.
– Спуститься уже нельзя, только через лес, – пробормотал Андрей. – Да и какая разница! – Он рассмеялся, присаживаясь обратно на камень.
В это мгновение где-то за спиной, в отдалении он расслышал треск сучьев, и тут же чей-то строгий голос через громкоговоритель произнес:
– Андрей Зорин, Оксана Соловьева, вы окружены. Поднимите руки и медленно идите в нашу сторону. И не
