Фарида резко сбавила ход, озираясь по сторонам и пытаясь найти хоть какой-нибудь выход. Ее внимание привлек стоящий у тротуара автобус с пассажирами — видимо, его шофер получил от гаишников команду прекратить движение, как и остальные водители, на свое несчастье оказавшиеся в этот момент на Кутузовском проспекте. Фарида свернула к автобусу. Выскочив из джипа, бросилась к кабине водителя. — Открывай дверь, сука! — крикнула она, потрясая выхваченным из сумки пистолетом. Шофер, молодой амбалистый мужик, мгновенно покрывшись крупными каплями пота, повиновался. — С другой стороны открой дверь, придурок! Со мной поедешь! Пассажиров не выпускать! Через секунду она уже сидела в салоне водителя, наставив на него «магнум» сорок пятого калибра. — Разворачивай и дуй из Москвы. На полной скорости! Пассажиры в автобусе, уразумев в чем дело, подняли истошный визг, но Фариде не было никакого дела до их проблем. Ей сейчас хватало своих.
24 июня, понедельник: вечер
Бархан в один из прихваченных с собой громадных пластиковых пакетов уже запихал все, что нашел за стойками у кассиров. В операционном зале бабок оказалось не густо, но главная надежда была на банковский сейф и выкуп за заложников, за которыми налетчик сейчас внимательно присматривал. Но те вели себя очень смирно под наставленным на них автоматом Бархана, и он все чаще косил глаза на выход из банка. Там дежурил Витя Перышко — фигура, по мнению Бархана, в их команде совершенно случайная, и взял этого пацана Угорь, наверно, только потому, что не хватало надежных людей. Фольтики с перышком этого Вити, если придется туго, никого не выручат, а опыта у парня хотя бы в простых гоп-стопах вообще никакого, не то что в налетах на солидные фирмы. Однако у Бархана ни на секунду не возникло чувство сожаления, что он ввязался в столь рискованное предприятие, которое к тому же с самого начала пошло через пень-колоду. Он — профессиональный вор, причем с малых лет. Бархан осознанно выбрал это ремесло, которому риск, порой смертельный, сопутствовал неизбежно. Он ни о чем не сожалел и ничего не боялся. Вот только Фарида… Странно, что именно сейчас, в чрезвычайно драматические минуты налета, Бархан вдруг начал осознавать, насколько привязан к этой молодой женщине и как на самом деле она дорога ему. Нет, он понял это ещё раньше, когда увидел, что её краденый джип тормознул гаишник и Фарида почему-то решила остановиться. Как-то она сейчас… Но где же Угорь с Селезнем? Почему они так долго возятся?.. Бархан посмотрел на трупы охранников и подумал о том, что вынос тел за пределы банка должен угнетающе подействовать на ментов и они будут более сговорчивыми при определении суммы выкупа. — Эй! Ты и ты, — указал он дулом автомата на двух мужиков помоложе и покрепче… Витя между тем бубнил в рацию написанный Угрем на бумажке текст. Он читал его строго, без всяких отклонений, какие бы вопросы ни задавал ему мент, ведущий с ним переговоры, что чрезвычайно раздражало последнего. Наконец рация умолкла, и Витя вытащил из кармана паспорт девушки, которая несомненно являлась его Единственной. Он уже сейчас хотел узнать о ней возможно больше. Итак, как же зовут Женщину, завещанную ему Судьбой? Ага, Вера. Вера Шигарева…
24 июня, понедельник: вечер
В кабинете директора режимного предприятия Аркадия Грабовского, где расположился кризисный штаб по освобождению заложников, было весьма шумно. Постоянно несколько человек вели переговоры по телефону и рациям, люди в штатском, милицейской форме и камуфляже возбужденно входили и выходили, а иногда кто-то вбегал, можно сказать вкатывался, в помещение и выкрикивал самую последнюю новость. Только одному человеку, казалось, не было никакого дела до царящей вокруг суеты — Иннокентию Трофимовичу Шигареву. Он размышлял о том, почему его дочь — такая одинокая и такая несчастная. Отчего ей все не нравится в этой жизни? Конечно, окружающую их действительность раем на земле не назовешь, но другие же люди приспосабливаются к ней. Многие из них преуспевают и вполне счастливы. Может быть, он Веру как-то не так воспитывал? Но ведь не скажешь, что она выросла папиной дочкой. Вера — очень самостоятельная девушка и умеет за себя постоять.
Замуж ей надо — вот что! Или хотя бы на время паренька приличного. Как и всякий любящий отец, он ревновал свою дочь к посторонним мужчинам, считая, что никто из них не достоин её в принципе, изначально. Но Иннокентий Трофимович понимал, что против природы не попрешь и одиночество Веры — явление ненормальное. Наверняка отсюда все её выверты, хандра, неадекватное поведение в быту и на работе. Да, мужика ей надо, мужика… В это время к министру Селихову подошел седоватый полковник ФСБ, ответственный за переговоры с «террористами», как их сразу же стали называть, имея в виду возможную политическую подоплеку их действий. — Бандитам передана рация, связь с ними установлена, — доложил он. — Мне говорили, они открыли огонь по охранникам. Есть ли среди них потерпевшие? — Троим уже ничем не поможешь, — мрачно объявил полковник. Это услышали все, кто находился в кабинете, поскольку офицер ФСБ говорил достаточно громко. Наступила мертвая тишина. — Чего хотят террористы? — наконец прервал общее затишье Селихов. — Хотят получить за освобождение заложников три миллиона долларов крупными купюрами, только чтоб серии шли не подряд. Они также требуют вертолет, который довез бы их до самолета. На нем, мол, надо их отвезти в Чечню. Там они и отпустят заложников. А после этих слов раздался всеобщий вздох облегчения. Раз политических требований не выдвинуто, значит, на банк напали обыкновенные, хотя исключительно наглые, бандиты. Кто уж они по национальности, особой роли не играло. Теперь, что бы ни произошло в банке, международного резонанса это не вызовет, чего, по мнению присутствующих, и опасался президент, назначая руководителем кризисного штаба своего спецпредставителя. А выходит, и делать здесь господину министру более нечего. Тем более не свой он, не из органов. Павел Селихов получил, однако, иные инструкции от президента — министру предписывалось возглавлять кризисный штаб вплоть до полного освобождения заложников. И все-таки один нюанс в этом предписании имелся — если банк захватили обычные налетчики, то к ним применять силовые меры можно было более решительно. — Товарищ Сенцов, — обратился министр к седовласому полковнику. — Вы сказали бандитам, что три миллиона долларов — очень крупная сумма и на её сбор потребуется немало времени? — Да, налетчики объявили, что дают нам три часа. А пока доллары будут собирать, они требуют харч на тридцать человек, четыре бутылки водки, а также сто граммов чистого героина. Если деньги не будут доставлены вовремя, бандиты начнут убивать заложников, — вздохнув, добавил полковник. — Не могли бы эти мерзавцы отпустить стариков и детей, если они там есть? Вы делали им подобное предложение? — Делал, — досадливо мотнул головой полковник, — но с рацией стоит какой-то странный тип, который постоянно повторяет, похоже, по бумажке, один и тот же текст и вообще практически не реагирует ни на какие вопросы. Такое ощущение, что с ним просто невозможно ни о чем договориться. — Что показало наружное наблюдение? — спросил министр у генерала Коржикова. — Один бандит стоит у входа с пистолетом, а более ничего не видно. — А точно установлено, что их четверо? — Так показывают многочисленные свидетели. Впрочем, у налетчиков могут быть сообщники среди банковских служащих. Селихов повернулся к представителю Центробанка, которого тоже затребовали сюда. — Как скоро мы им сможем передать три миллиона? — Да вы с ума сошли!.. — воскликнул банкир, но быстро осекся: совсем забыл, с кем разговаривает. — Так или иначе, какую-то сумму, чтобы успокоить бандитов, им следует передать, — предложил Семен Коржиков. — Но эта сумма должна быть достаточно крупной, чтобы у налетчиков не было возможности на глаз определить, сколько им передано денег. А как показывает практика, добычу на месте её захвата грабители не пересчитывают — нервы у них у всех к тому времени уже на пределе. — И какой же должна быть эта сумма? — хмуро спросил финансист. — Миллион. — Для этого нужно специальное постановление Думы. — Быть может, достаточно будет указания президента? — несколько иронично осведомился Селихов. Банкир не сразу, но кивнул. — А почему мы не рассматриваем возможность штурма, товарищ министр? — нарушив служебный этикет, спросил командир спецназа ФСБ. Приписанный к антитеррористическому управлению «Т», неофициально этот спецназ именовался группа «Терра». — Насколько я понял, здание не минировано. Даже налетчики об этом ни слова не говорят. Они и дернуться не успеют, как мы их прихватим. — Штурм сейчас опасен для заложников, Леня, — ответил за Селихова доселе обиженно молчавший генерал ФСБ Горохов. — Бандиты в первые минуты налета обычно предельно мобилизованы и способны на все. Нужно время, чтобы они расслабились. Кроме того, надо знать хотя бы примерно диспозицию заложников и террористов. — Мне кажется, людей в первую очередь надо накормить, — сказал Селихов. — И переслать бандитам водку и наркотики. Министр оглядел окружающих, все согласно закивали. — А личности налетчиков никак нельзя установить? — спросил Семен Коржиков у подполковника Фролова, который первый со своими людьми прибыл на место событий. — Да нет, они же все в масках, — несколько виновато ответил тот. — А данные фонотеки? Это новшество было введено года три назад в системе МВД. На аудиокассеты разными путями — скрытно или официально — записывались голоса криминалов-рецидивистов. Это очень помогало при проведении некоторых оперативных мероприятий и в идентификации голоса при тайном прослушивании.
