— А эти «черные» с вещами были?
— С сумками, они их в салоне держали. — И снова Козлов решил опередить следующий вопрос: — Все остальные были без громоздкого гаража. Я в багажник вообще не лазил. Но я об этом уже не раз говорил.
— А от машины в тот день отлучался? За сигаретами или перекусить?
— Нет, — уже с заметным раздражением ответил задержанный.
Сбитнев отдал последнюю распечатку Митину.
— Несколько экземпляров для криминалистов сделай. Пусть пороются в своих картотеках.
— Я уже порылся, товарищ полковник, — внезапно раздался голос Курского. В руках у него оказался листок бумаги: — Данные есть только на Куравлева Георгия Дмитрича, которого гражданин Козлов высадил на Ленинском проспекте. Он действительно там зарегистрирован. Не так давно Куравлев был условно осужден за нанесение легких телесных повреждений одному гражданину.
— Понятно, — кивнул Николай Ильич. — Ну, хорошо, работайте, ребята. Не буду вам мешать. — Он вышел из комнаты, незаметным жестом поманив за собой Курского. — С Митиным съезди только к Ликиной, — сказал полковник ему в коридоре. — И сразу же к Козлову, по месту жительства.
Выждав, когда Советник наконец отсмеется и заведет двигатель, Гангут спросил:
— А с чего ты взял, что Финка кинули?
— Это объясняет все, — решительно заявил Окунь, — и почему он не уехал с украденными деньгами, и почему дружки Финка так срочно ищут того, кто его сдал, и даже то, почему кассир просил тебя о встрече с Прохором. Финка кинули и сдали. Без вопросов.
Предположение Советника, подчеркивающее прокол бригадира, не вполне пришлось ему по вкусу.
— Я же говорил: Финк байду гнал о стрелке с Прохором, — досадливо возразил он. — Время оттягивал в надежде на помощь своих друганов. — И тут же Гангут нашел в логических построениях Окуня уязвимое звено: — Сдали-то Финка вчера, а он исчез две недели назад. Не стыкуется что-то.
Советник слегка нахмурился.
— Возможно, кассир не сразу раскололся. Понадобилось время, чтобы наличку балаковского общака из него вытрясти. Может, Финк — уже отработанный материал. Но, так или иначе, бабок у кассира теперь нет. Это очевидно.
Гангут, оставшись при своем мнении, после паузы спросил:
— Как считаешь, что с Пионером? Пацана-то надо выручать.
Окунь задумался и, видимо, на какой-то момент потерял контроль над дорогой. Он не успел вовремя затормозить, и неожиданно выскочивший из леса на шоссе человек был сбит с ног правым крылом «Мерседеса». Но и теперь Советник нажал не на тормоза, а на газ.
Гангут обернулся и обеспокоенно произнес:
— Мужик вроде, в штанах…. Тормозни, ему, наверно, помощь нужна. В случае чего до больнички довезем.
— Этому придурку помогать следовало при его жизни, — ответил Окунь, не снижая скорости. — Видно, у него с мозгами были нелады — на дорогу выскочил так, будто за ним волки гнались.
Бригадир промолчал. Советник же, почувствовав, что тот недоволен его действиями, решил аргументировать их более обстоятельно:
— Мы только что гаишников проехали. Если б мы с тем чокнутым мужиком стали возиться, любой проезжающий мимо шофер мог им стукнуть. И тогда бы нас неизбежно повязали. Мы бы, конечно, отмазались, но время точно бы потеряли. А нам ведь Пионера срочно спасать надо, верно?
Гангут медленно, словно нехотя, кивнул:
— Да, братана надо выручать.
— Ну вот, видишь! Пионер есть Пионер. Как говорится, друг, товарищ и брат. А кто тебе этот бросившийся сдуру под колеса лох?
Бригадир еще раз, уже определенней, кивнул и повторил вопрос, заданный им до инцидента со сбитым «лохом»:
— Так что сейчас происходит с Пионером? По твоим прикидкам?
— Вообще-то тебе уже должны были позвонить, — задумчиво произнес Советник.
— Кто? — удивился Гангут.
— Финк. Вернее, его люди.
— Зачем? — пожал плечами бригадир.
— Какую они могли получить информацию от Пионера? О том типе, что сдал Финка? — стал вслух рассуждать Окунь. — Твой братан им мог сказать только одно: Гангут зашел в охранное агентство «Центурион» и получил там нужные сведения. Для людей Финка это уже немало. Но им, конечно, захочется узнать больше. А больше можешь сообщить только ты.
— А чего ради я им буду что-то говорить?
— У них ведь — Пионер. А у Пионера — жена и дочка… — чуть ли не по слогам, ласково, как младенцу, объяснял ситуацию бригадиру Советник. — Улавливаешь?
— Улавливаю, — грустно кивнул Гангут.
И в тот же миг зачирикал мобильный бригадира.
Гангут взглянул на Окуня. Тот кивнул, остановил машину на обочине и пристроил ухо к сотовику бригадира так, чтобы слышать его собеседника.
— Мне нужен Гангут, — раздался суровый мужской голос.
— Зачем?
— Ты Гангут?
— Говори, чего надо.
— Мы имеем тебе кое-что предложить.
— Кто это «мы»?
— Неважно. Важно то, что твой пацан у нас. Пионер — знаешь такого?
— Ну…
— Он нам рассказал то, о чем мы его попросили. Тот же самый вопрос мы зададим тебе. Если ты на него ответишь точно так же, как Пионер, мы его отпустим. Если ответ будет иным, Пионеру — хана.
Бригадир посмотрел на Советника и, получив от него молчаливое согласие, обозначенное кивком, объявил:
— Давай свой вопрос.
— Он очень простой: кто сдал Финка? Имя!
Гангут вновь взглянул на Окуня, и тот прошептал ему в ухо:
— Пусть трубку возьмет Пионер. Про Ряху помалкивай.
— Вот что, братан, позови-ка к телефону Пионера.
— Он сейчас не может подойти. Мы ему дали успокоительное, и он отдыхает.
Советник тронул за плечо Гангута и шепнул:
— Пусть представится.
— Значит, так, братан, погоняло у тебя есть?
— Договоримся — скажу.
— Так не договоримся.
Настало молчание. Видимо, собеседник бригадира раздумывал или с кем-то консультировался.
— Канат — мое погоняло, — раздалось наконец в трубке. — Знаешь такого? Я — из братвы Хурала.
Бригадир тут же услышал шепот Окуня:
— Без Пионера — никаких переговоров.
— Слушай сюда, Канат. Перезвони, когда Пионер проснется. А пока нам базарить не об чем.
— И Гангут разъединился.
Советник опять достал свой ноутбук и, повозившись с ним с полминуты, объявил:
— Действительно есть Канат в братве Хурала. Слышал о Хурале?
— Это таджик, что ли. Он вроде бы наркотой промышляет.
— Точно.
— А ты думаешь, этот Канат себя в натуре обозначил? Может, туфту задвинул?
Окунь ответил не сразу. Завел мотор, разогнался до ста километров на спидометре. Лишь потом начал говорить. Медленно, обдумывая каждую фразу.
— Канат — бригадир Хурала. Очень похоже, что именно он тебе звонил. Дело в том, что ни одна московская группировка сейчас не будет вступать в открытый конфликт с балаковцами. Слишком рискованно — что бы там ни стояло на кону. Московские братки и без того имеют чересчур хорошие бабки. К тому же все они, в основном, работают почти легально, их офисы хорошо известны. Короче, московская братва слишком уязвима для ответных действий. Ни один столичный авторитет не станет рисковать своим солидным, устоявшимся бизнесом и подставлять лоб под пулю киллера ради будущей, а значит, проблематичной выгоды.
— А почему же Хурал может так рисковать? Почему его бригадир себя перед нами раскрывает?
— Канат считает, что произведет на нас впечатление именем Хурала. Мол, не шантрапа какая-нибудь звонит, за свой базар отвечает. А Хурал со своими братками могут чувствовать себя в относительной безопасности, потому как нам — я имею в виду всю балаковскую группировку — добраться до них сложно. Они ведь — транзитчики. Не имеют каких-то значительных интересов в московском регионе, не имеют и легальных офисов. Хурал вырос на поставках афганского героина и таджикского гашиша в Европу. Москва для него — перевалочная база, а не серьезный рынок. Считается, что и среди столичных ментов у него нет надежной опоры.
— Значит, Финк вложил балаковские бабки в афганскую наркоту, — сделал вполне логичный вывод из услышанного Гангут.
— Вполне возможно, но Хурал теперь занимается не только наркобизнесом. Он перепродает контрабандные драгметаллы, торгует оружием и даже, поговаривают, ядерным сырьем. Кстати, именно его братва была замешена в шумном скандале с красной ртутью.
— А это что еще за хренотень?
Вопрос остался без ответа, поскольку Окунь сам ничего толком не знал о красной ртути. Он стал развивать свою мысль дальше:
— В какой-то из этих товаров и мог вложиться Финк — видимо, Хурал пообещал ему очень серьезную прибыль. И вот этот товар попросту исчез, потому-то хураловские братки и зашебуршились. Они считают — кто сдал Финка, тот и украл товар. Что ж, мысль перспективная.
