Танигути понимающе кивнул.
— Опасный человек. Один мой приятель пытался раскопать его прошлое и связи… Его тело нашли под мостом в десяти милях от его дома: поздно вечером возвращался один, его блокировали мотоциклисты. По данным следствия, его тащили на буксире. Соседи услышали, как он орал, и хотели вызвать полицию, но телефонные провода оказались перерезаны. Тело его обнаружили под мостом, в десяти милях; на животе и ногах почти вся кожа была содрана. Они его туда отволокли, понимаешь?
Мори присвистнул.
— Возможно, совпадение, — сказал он.
— Я тоже сначала так думал, потом провел небольшое расследование. Ну, и узнал, что пара якудза получила деньги за эту работу. Они позабавились.
— Думаешь, это инициировал сам Иванага?
— Доказательств, конечно, не может быть, но он абсолютно безжалостен. Больше того, он очень не любит, когда кто-то интересуется его прошлым, особенно — происхождением… — Танигути многозначительно посмотрел на Мори.
— Полагаешь, он — из меньшинств?
Корейская кровь или принадлежность семьи к какой-либо группе отверженных стали проклятием некоторых. Не один знаменитый деятель был готов на все, чтобы скрыть свою родословную.
— Вероятно, — сказал Танигути, — он вовсе не тот, за кого себя выдает, выступая от имени ура-патриотов Японии. Мой погибший приятель удостоверился, что Иванагу не помнят бывшие соседи, учителя, одноклассники, а документы и личные дела в школах и префектурах, на которые он ссылается в своих интервью, уничтожены в годы войны, а иные явно сфальсифицированы.
Танигути опорожнил свой стакан виски. Из динамиков доносились волшебные звуки Пятой симфонии Малера в исполнении филармонического оркестра «Гэндай».
— А фамилия Иванага откуда? — спросил Мори.
— Была такая чета хозяев магазина зонтиков рядом со школой, где якобы учился сэнсэй пару лет. Из средней школы он ушел, помогал родителям делать зонтики. На следующий год вроде бы вся семья погибла при бомбежке. Иванага говорит, что он уцелел, а погибли отец и мать. Но как же он поступил в университет?
— Странно.
— И все остальное про Иванагу — странно. Блистательный студент, так? А вот друзей по колледжу не найдешь. Крупный бизнесмен, так? А заявляет, что ненавидит политиков и чиновников. Откуда у него взялись деньги создать компанию? Явно, что не из банков, это уж точно.
— Откуда же?
— Не знаю. Думаю, за ним кто-то стоит — крупный политик или новая религиозная группа. Во всяком случае, Иванага — человек, с которым лучше не иметь дела. Знать даже не хочу, что ты расследуешь!
Мори удивился:
— Ты что, боишься этого парня, Тани-сан? Ведь он, в конце концов, бизнесмен, не более того.
— А вот как раз и нет. Бизнесмены играют по правилам, правда, может, по своим, но по правилам. Иванага другой. Он не признает правил. Будь осторожен.
— Я всегда осторожен, — сказал Мори.
Произнося это, он снова ощутил укол в затылок — предчувствие неприятности.
В вестибюле отеля «Сэйкю» было полно иностранных туристов, стояли дорожные чемоданы. Коридорный Омаэ не мог ничего объяснить им. Ему не хватало английских слов.
— Так где же этот чертов автобус? — спрашивал мужчина, похожий на быка в шляпе.
Другой турист — полный, с потными пятнами по бокам тенниски, тыкал пальцем в грудь Омаэ:
— Да. Нам надоело ждать, приятель.
— Наверна, автобус идти скоро, — мямлил Омаэ. — Автобус — нет проблем, наверна…
— Автобус — много проблем, — ревел первый. — Автобус должен доставить нас в магазины, пока они не закрылись…
— Нет, нет, — объяснял Омаэ, — этот автобус — не магазинный автобус. Это автобус для поездки по вечернему городу…
Омаэ с облегчением вздохнул, когда Мори жестом позвал его к себе, тем более в это время прибыл автобус для туристов, и иностранцы потянулись к выходу.
— Еще раз повторите то, что вы говорили мне по телефону, — сказал Мори.
Ошибки не было: Омаэ был абсолютно уверен. Двое с полицейскими удостоверениями допрашивали управляющего и дежурного секретаря, а потом забрали личные дела. Все было сделано вежливо и аккуратно.
— Я сказал им, что вы уже напали на след убийцы, — произнес Омаэ. — Это на них очень подействовало.
— Вы сказали им — что? — переспросил Мори.
— Я считал, что так и есть, — сказал Омаэ. — Я что-нибудь не то сказал?
Мори не стал терять времени на ответ. На улице уже стемнело. Жара спала, лицо обдувал ветерок. Звезды выглядели булавочными головками. Мори решил пройти пешком три километра до Роппонги, где в небольшом ночном клубе выступала Лиза. Он успеет увидеть ее до первого выхода на сцену.
Роппонги — видеобизнес будущего. Здесь толпы людей, и лица мелькают. Здесь кварталы новых дискотек и ресторанов. Растекаются хмельные улыбки, отсвечивают бокалы, автоматы работают, как в эротических сновидениях, синтетические «Битлз» исполняют хиты оригиналов нота в ноту, голос в голос, молчаливые парочки застыли в витринах баров, танцоры диско перед зеркалами. Здесь видеомир, позволяющий человеку на несколько часов до последней электрички освободиться от всех проблем.
Лиза пела расхожие шлягеры и блюзовые баллады, которые сама сочиняла. Раз или два она в упор взглянула с эстрады на Мори, как бы давая понять, что полусердитые-полупечальные слова очередной песни относятся не к кому-нибудь, а к нему.
Слушали ее, впрочем, преимущественно молодые женщины распространенного в городе типа служащих и продавщиц. Жанр, в котором работала Лиза, уже выходил из моды, и особенного восторга слушательницы не проявляли.
Лиза вышла к Мори посидеть за столиком. Они выпили полбутылки виски. Она сказала, что после работы попытается приехать к нему, но Мори не поверил ей. Она приходила к нему, когда в ее жизни что-то не ладилось. Сейчас, кажется, она была в порядке.
Идя к метро, Мори стал свидетелем необычной уличной сценки. Какой-то служащий в синем полиэстровом костюме стоял перед модной молодой парочкой и выкрикивал оскорбления. Вроде бы девушка наступила ему на ногу своим каблуком.
— Смотри, куда идешь, — орал он. — Извинись, дура!
— Успокойтесь, — сказал молодой человек, — она же извинилась.
Служащий потянул парня за пиджак. Люди проходили мимо, делая вид, что ничего не замечают. Служащий кричал между тем все громче и визгливее, пока наконец не зашелся в истерике.
— Ненавижу вас! По глазам вашим вижу, вы смеетесь надо мной, всегда смеетесь. Я этого не выношу. Я — человек. У меня человеческие права!
Он размахивал руками и отрывисто дышал. Лицо его покраснело. Девушка испуганно вздрагивала. Молодой человек вырвал край пиджака и повел девушку в направлении метро. Служащий визжал вслед:
— Еще увижу — убью, нахалы бесстыжие! Не похожи на японцев!
Извергнув самое сильное оскорбление, на которое был способен, этот человек внезапно утих. Приступ прошел, и он виновато огляделся.
— Молодежь, — проворчал он уже негромко и пошел прочь.
Мори доехал на метро до вокзала и там сел в электричку. Сойдя на своей станции с поезда, он остановился купить газету и краем глаза опять увидел своего преследователя в белой футболке. Тот, на голову выше всех, поднимался по эскалатору. Его было трудно не заметить.
Мори добирался до своего офиса, несколько изменив обычный маршрут. Сейчас он пошел по извилистому переулку с массой забегаловок, источавших пары якитори,[9] китайской лапши и жареной рыбы.
В переулочке были еще два модных салона, залы «пачинко» и общественная баня. К ней ковыляли пожилые мужчины с полотенцами, цокая деревянными сандалиями по тротуару.
На изгибе дороги, во втором ряду старых построек, расположилась «гостиница любви» с вывеской «Букингемский дворец». Гостиница была дешевая, две тысячи иен в час. Сюда забредали преимущественно студенты и супружеские пары из своих тесных муниципальных клетушек. Гостиница представляла собой приземистое железобетонное здание с фасадом в стиле средневекового замка, с бойницами из картона и вьюнами пластмассового плюща. Владельцы время от времени обновляли фасад. Так полгода назад это заведение звалось «Тадж-Махал», и этому соответствовал антураж. А до этого тут красовалось название «Лунная база — 2000».
Приезжавшие в машинах заруливали на подземную стоянку с тыльной стороны и оттуда поднимались на лифте в номера. Был вход и с улицы, тускло освещенный розовым фонарем, Мори нырнул в него и затаился.
Вскоре появился преследователь. Он нервничал, спешил, оглядывался по сторонам. Стоявшего в тени Мори он не заметил и не слышал, как тот подошел сзади.
Мори обхватил его шею удушающим зажимом, ударил коленом в правое бедро, сбив таким образом с ног, и втащил в аллею рядом со входом.
