Чарльз Вильямс - Страх на побережье

— Каким ветром вас занесло в эти края?

Я заметил по номерам вашей машины, что вы из Огайо.

Она откинулась на спинку стула. Ее карие глаза казались задумчивыми и немного грустными.

— Это довольно трудно объяснить. Я была здесь как-то раз, раньше, и эти места приглянулись мне. Они очень живописны, но дело не только в этом. Я бы сказала, здесь витает некая атмосфера…

— Какая же атмосфера? Покоя?

— Нет, не совсем. Обманчивый покой лишь снаружи, а внутри бурлят страсти, наверное, так правильнее всего было бы сказать. Трудно все описать словами, это нужно почувствовать. Но вам, наверное, скучны мои разговоры?

— Нет, — возразил он, — напротив…

Он предложил Девушке сигарету и чиркнул спичкой.

— Конечно, вполне возможно, что сами протоки наводят на такие мысли, — продолжала девушка. — Вода в них такая спокойная и темная, и все же кажется, что она скрывает нечто такое, чего нельзя увидеть.

«Например, прицепы, — подумал он. — Однако она ведет эти разговоры с какой-то целью, и у нее это хорошо получается».

— Странное место, — заметил Рено, разглядывая бар. — Насколько я понимаю, раньше здесь было жилье.

Она кивнула, и ему показалось, он заметил тень сожаления, скользнувшую по ее лицу.

— Падение Дома Консулов — так, наверное, это можно назвать. Странная и немного трагическая история. Да вы, наверное, слышали о ней?

— Нет. Я только знаю, что это была богатая семья и когда-то здешние места принадлежали им.

— С тех пор сменилось лишь три поколения, а на смену фамильным портретам уже пришли неоновые вывески. А портреты, как ни странно, очень хороши. Они все написаны одним и тем же художником, итальянцем, сейчас он уже умер, его работы стоили очень дорого. Нынешние владельцы дома оставили их там, где они и висели, и, когда я два или три раза в неделю прихожу сюда пообедать, я всегда смотрю на них.

— Что касается обеда, — сказал Рено, — я тоже хочу взглянуть на портреты. Не хотите ли пообедать со мной и показать их мне?

Она заколебалась, затем кивнула:

— Почему бы и нет? Спасибо.

Похоже, на это приглашение она и надеялась, цинично подумал он. Восхитительный будет обед, во время которого каждый попытается что-то выведать у собеседника. Он заплатил за коктейли, и они направились в обеденный зал.

Портретов было три. С первого смотрел пожилой человек лет пятидесяти или чуть более с жестким взглядом; второй изображал молодого красивого мужчину в форме летчика времен Первой мировой войны; но наибольший интерес вызывал третий портрет. Очевидно, это были мать с сыном, и трудно сказать, стало ли причиной мастерство художника или счастливая случайность, но ему удалось передать не только нежные черты и красоту обоих. Было нечто особенное в лице молодой матери, в том, как она смотрела на мальчика. Ее взгляд был исполнен обожания, преданности и какой-то неутоленной материнской страсти. В мальчике, примерно лет пяти, с вьющимися светлыми волосами и серыми глазами, чувствовался прирожденный аристократ.

— Роберт. Последний из Консулов.

— Теперь он, должно быть, уже взрослый? — вежливо спросил Рено.

Она кивнула:

— Ему должно быть… э-э… года тридцать три — тридцать четыре. Портрет был написан в двадцать третьем году.

— А вы его знали?

— Нет. Так, слышала кое-что, — ответила девушка. — Говорят, он не появлялся в этих местах уже много лет.

«Все та же старая песня, — подумал Рено. — И прицеп уплыл куда-то без посторонней помощи». Ожидая, пока им принесут заказ, он опять взглянул на портреты:

— Дед, отец и сын. Ведь так?

— Да. Отец погиб на фронте в Италии во время Первой мировой войны. Но до этого он успел жениться на американке, которая училась пению в Италии. Зимой восемнадцатого года она вернулась в Америку и здесь родила сына. Так что Роберт Консул появился на свет в той же самой спальне наверху, что и его отец с дедом. Насколько мне известно, в этой комнате сейчас играют в кости. У парня никогда не было отца, а мать относилась к нему с каким-то нездоровым обожанием.

Тогда еще был жив дед, Дэниел Консул, старый негодяй, по всеобщим отзывам. Он умер, кажется, в двадцать пятом году. Семья осталась очень обеспеченной, но жизнь, которую они вели, должно быть, казалась маленькому мальчику несколько одинокой, да и была не слишком для него полезной. Часть времени они с матерью проводили в Италии, но, когда возвращались сюда, его не отдавали в школу. Только частные учителя, в основном английские, во всяком случае, пока он не вырос…

Вдруг она замолчала на полуслове. В зале появились пятеро музыкантов и уселись на свои места за небольшой танцевальной площадкой. Но не их появление прервало рассказ девушки. Проследив за ее взглядом, Рено увидел высокого рыжеволосого парня, который пробирался к их столику.

Наконец рыжий остановился, беспечно взглянул на Патрисию Лазатер, перевел взгляд на Рено и ухмыльнулся.

— Привет, мисс Патрисия, как дела? — Он подмигнул Рено и продолжал:

— Юный художник в поисках местного колорита?

— Мистер Рено, мистер Гриффин, — представила обоих девушка и добавила:

— Мистер Гриффин — владелец моторной лодки.

Рено встал, и они обменялись рукопожатием.

Он уже успел разглядеть худощавое лицо Гриффина, его спокойные зеленые глаза, в которых проглядывало некоторое безрассудство и, может быть, излишняя самоуверенность. Хорошо сшитый белый льняной костюм; голубой галстук и носовой платок неожиданно заставили Рено вспомнить о его собственном, несколько небрежном туалете. «Какого черта, — одернул он себя. — Какое мне дело до того, что она подумает?»

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я присяду с вами на минутку? — спросил Гриффин. — Я закажу выпить. Нельзя же обедать на пустой желудок.

И прежде чем Рено успел что-либо ответить, он придвинул себе стул и нетерпеливо замахал официанту.

— А я сейчас рассказывала мистеру Рено об этом доме, — сказала Патрисия.

— А-а, интересное место. — Гриффин взглянул на Рено. — Вы, значит, не из этих мест?

— Нет, — ответил он. — Я здесь просто в отпуске. Приехал половить окуней.

— А, окуней! — пренебрежительно засмеялся Гриффин. — Приезжайте ко мне, и я отвезу вас на залив. Вот где настоящая рыбалка!

При этих словах Патрисия подняла на него взгляд:

— Так ваша новая лодка уже готова?

— Конечно. Вчера ее доставили. И я собираюсь опробовать ее на днях. Не хотите присоединиться?

— С удовольствием. И вы с нами, да, мистер Рено?

Рено, казалось, заколебался. , — И вы тоже. Я имел в виду вас обоих, — кивнул Гриффин.

— Хорошо, конечно. Спасибо. Это интересно, — сказал он, удивляясь сам себе. «Почему?

Мне что, больше нечем заняться, кроме как кататься по заливу с этой парочкой? Но никогда не знаешь, где именно найдешь то, что тебе нужно. К тому же и Патрисия собирается ехать».

Между тем девушка заговорила:

— Как вы думаете, они когда-нибудь узнают, что случилось с той лодкой? Вам никто еще ничего не говорил?

Гриффин пожал плечами:

— Ни слова. Это одна из тех загадок, которые так и остаются неразгаданными.

Рено постарался скрыть свой внезапно пробудившийся интерес. Кажется, еще одна исчезнувшая лодка?

— А что случилось? — осторожно спросил он. — Кто-то позаимствовал у вас лодку?

Гриффин посмотрел на Патрисию с преувеличенным изумлением.

— Пат, этот парень с луны свалился? Он не слышал о взрыве?

Патрисия ничего не ответила. Рено взглянул на девушку и заметил, что ее лицо стало странно неподвижным.

— О взрыве? — переспросил он.

Рыжий кивнул:

— Удивительно, что вы не читали об этом. Таинственное происшествие. Попало во все газеты, была даже заметка в «Тайм».

— Я находился в Южной Америке, — объяснил Рено.

— А-а, это вас оправдывает. — Гриффин коротко хмыкнул. — Какой-то тип — или, может быть, их было двое, так и не удалось установить точно — однажды ночью украл одну из моих лодок, а она взорвалась там, в судоходном канале.

— Канистра с бензином?

— Канистра, Боже ты мой! Такой взрыв… Вы бы видели те немногочисленные останки, которые удалось обнаружить!.. Но, может быть, мне лучше начать с начала, вы все равно никуда не спешите. Не можете же вы сбежать, покинув свой обед и Пат? — И, не дожидаясь согласия; продолжил:

— Понимаете, я держу небольшую пристань на канале, ниже по течению. Маленький буксир, баржи для перевозки нефти, ну и тому подобное. Кроме того, у меня есть катер, который иногда нанимают молодые оболтусы, чтобы прокатить с ветерком своих подружек.

И еще у меня была лодка, которую я тоже давал напрокат любителям порыбачить в заливе.

Я живу там же, на пристани, и никогда не держу сторожа, так как сам всегда нахожусь где-то неподалеку. Ну и однажды вечером — числа десятого мая, кажется, — мне пришлось за чем-то поехать в Уэйнспорт; вернулся я где-то около полуночи. И эта самая лодка — двадцатисемифутовая посудина — исчезла. Просто взяла и исчезла. Я едва успел войти в дом и хотел было позвонить в береговую охрану и в полицию, как вдруг со стороны канала донесся страшный грохот. Сначала я подумал, что это взлетел на воздух нефтеперегонный завод, он примерно в десяти милях отсюда.