– Мы поняли вас, Николай Петрович… Но на этих троих лежит ответственность за старые убийства девушек.
– Это было давно и неправда… Это невозможно доказать!
– Докажем… В Москве живет свидетель Тамара Водкина…
– Я все понял, Павел Ильич. Но моему сыну надо лечиться… Давайте так – вы помогаете мне, а я выдаю вам убийцу Аллы Бакуниной.
В шахматах это называется рокировкой – две важные фигуры поменялись местами. Фирсов сел за председательское кресло, а Муромцев встал и начал ходить вдоль стены… Наконец он ответил.
– Хорошо, Николай Петрович. Пусть психиатрическую экспертизу проводят ваши врачи. А там – как карта ляжет… Так кто у нас «Мститель»?
– Я сам его искал! Я знал, что это сын Асадова, но следы его потерялись…
Следы потерялись потому, что двадцать лет назад Фирсов спешно заметал следы… После самоубийства жены Асадова остался сиротой десятилетний мальчик Вася. Все понимали, что в Шадринске ему жизни не будет.
Фирсов распорядился, и в ЗАГСе парню выдали новую метрику – он стал Иваном Ивановым. А потом с инструктором Горкома его направили в детский дом куда-то за Урал…
– Я только сегодня узнал его судьбу. Ивана, который Вася Асадов, очень давно усыновили. Причем – очень удачно. Его взяла интеллигентная семья из Москвы… И найти его будет легко. Теперь этому парню около тридцати. И фамилия у него редкая – Иван Фрибус.
В кабинете все, кроме Малько, резко встали и подошли к столу Савушкина. Самой эмоциональной оказалась Ирина Багрова.
– Как вы сказали?.. Не может быть!
– Почему не может? У меня все записано… Вот – Фрибус Иван Францевич. А его приемный отец – известный на то время ученый, историк. Даже точнее – археолог… Этого Ивана легко найти в Москве.
– Его надо искать не в Москве. Он на раскопках… На Круглом озере… Там, где сейчас Савушкин!
* * *
Они мчались на пяти машинах. Малько за несколько минут обеспечил и транспорт, и сборную группу захвата.
Уже подъезжая а Круглому озеру договорились, что командовать операцией будет не начальник УВД, а пришлый майор из Москвы по фамилии Муромцев… Почти всех людей Павел отправил в оцепление. Одного киллера лучше брать вдвоем или втроем. Иначе своих можно перестрелять…
Они шли вдоль озера… Поближе к раскопкам Муромцев и Ирина стали изображать влюбленную парочку. Они больше смотрели друг на друга, чем на дорогу… Кузькин шел первым. Он двигался неторопливо и вразвалочку. Он отдыхал, любуясь природой и студентками, которые во фривольных нарядах искали черепки на раскопе.
– Здорово, девчата!.. Много трудитесь. Пора отдыхать!
– Привет вам!.. А работать полезно. Это еще Дарвин сказал.
– Это что, в смысле превращения в человека? Так вы уже такие красавицы, что просто венец творения. Дальше ехать некуда… А где наш дорогой товарищ Савушкин?
– Это прокурор? Так Юрий Иванович на ту сторону озера пошел. Он рыбачить любит.
– А вас, девчата, он что – не любит?.. Он – шалун.
– Это точно, еще тот шалун! Но с нами – где сядешь, там и слезешь!
– Верю, девушки! Я сам такой… А где ваш начальник, такой красавец? Доцент Фрибус?
– Ой уж – красавец!.. Иван Францевич тоже пошел рыбу ловить. Только что ушел… Да вон он в рощу заходит.
Они бросились бежать, стараясь не привлечь внимание Фрибуса… Войдя в лес, они разбрелись веером.
Вот уже видна поваленная береза у самой воды. На ней примостился Савушкин с тремя самодельными удочками… Сыщики присели и замерли, вслушиваясь в шуршащую тишину леса.
Звуков здесь оказалось больше, чем представлялось на первый взгляд. Постоянно скрипели стволы берез, где-то наверху в ветках свистел ветер, чирикали птахи и звонко звенели цикады.
Кузькину повезло больше других. Слева от него хрустнула ветка, и мелькнул силуэт… Иван Фрибус шел к озеру с пистолетом в руке. С пятидесяти метров трудно попасть наверняка, и доцент выходил на линию огня, как в обычном тире – двадцать пять метров.
Очевидно, что «Мститель» настроился на Савушкина, а в остальном отключился – ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу… Иван не замечал, как кошачьими прыжками его догоняет Лев Кузькин.
Фрибус быстро нашел стрелковую позицию. От него до прокурора препятствий больше не было, а дистанция – не больше двадцати шагов… Он вскинул пистолет и крикнул:
– Савушкин, оглянись!.. Это я – Вася Асадов. Я за тобой пришел…
В конце этой красивой фразы Лев прыгнул! Он рванулся на Фрибуса, как вратарь на мяч, летящий в девятку.
Падая, Иван успел выстрелить. Но пуля ушла куда-то в небо, в белое облако…
Когда Муромцев надевал на Фрибуса наручники, доцент совсем не выглядел сумасшедшим, злым, тупым киллером… Но он был очень раздосадован. Он шепотом в разных сочетаниях повторял три слова:
– Не успел всех… Успел не всех… Не всех успел…
* * *
Эту пресс-конференцию генерал Вершков решил провести сам – без высоких чинов из Генеральной прокуратуры и смежных силовых структур… Пусть все узнают, кто раскрыл убийство Бакуниной.
Ему предлагали разные залы, но он настоял на том самом, что на Садовом кольце возле Зубовской площади. Пусть журналисты вспомнят, как они торжествовали здесь десять дней назад. Они специально задавали каверзные вопросы с подтекстом: «Все равно не найдете преступника! Вы не сыщики, а лоботрясы, лохи и продажные бестии»… Теперь Вершкову предстояло отыграться. Он с удовольствием ждал этого часа.
В машине он успел просмотреть список журналистов, заявивших об участии во встрече. Где-то в конце значилось имя Рихард Зоркий… И Вершков понял, как он начнет.
Зал гудел!.. Кто-то пустил слух, что произойдет сенсация, и журналисты выдвигали свои версии. Некоторые «шутники» вбрасывали фантастическую информацию из разряда черного юмора. Например, так: «Это был розыгрыш! Убили не Бакунину, а ее двойника. И сегодня пресс-конференцию проведет настоящая Алла»… Или еще так: «Убийца пойман! Им оказался любовник Аллы – один из министров, из силовиков»…
Когда генерал вышел на трибуну, в зале моментально замолкли. Сенсацией было уже то, что он вышел один и сел на председательское кресло… Журналисты замерли, ожидая чего-то важного и любопытного. И Вершков начал их удивлять.
– Мне нужен помощник. Я попрошу одного из вас. Я выберу лучшего журналиста, который ищет правду, а не ловит газетных уток… Я прошу на трибуну Рихарда Зоркого из шадринской газеты.
Рихард встал, не зная, что делать… Раздались жидкие аплодисменты, кто-то подтолкнул его в спину и он пошел.
На сцене Вершков демонстративно и долго жал Зоркому руку, пережидая пока затихнут вспышки фотокамер. Потом он усадил журналиста, а сам вышел на авансцену.
– Вот он, ваш коллега из шадринского «Народного дела», сразу понял, что убитая Алла Бакунина, не только оппозиционер. Она была человеком с большими недостатками и даже со своими скелетами в шкафу… В прямом смысле! В погоне за славой двадцать лет назад Бакунина в Шадринске погубила семью учителя Асадова.
Зал замер, переживая сказанное… Последние дни Бакунину называли борцом за демократию, символом свободы или жертвой реакционных сил. А этот шустрый генерал впрямую назвал ее убийцей… Журналисты загудели. Кто-то снимал возмущенных коллег, кто-то пытался связаться с редакцией, кто-то наговаривал на диктофон срочную статью… Генерал прднял руку и громко произнес:
– Тихо, граждане!.. Я понимаю, что о покойных сложно говорить такое. Но вам нужна правда или сладкая водичка?.. А правда в том, что двадцать лет назад Бакунина совершила подлость, без срока давности. И судьба вынесла ей приговор, который обжалованию не подлежит!
Журналисты слушали внимательно. Речь была яркой, но пока это были общие слова… Все ждали интересненького. Были нужны конкретные факты.
– Мы задержали убийцу! Вам будет неприятно узнать, но в этом деле нет никакой политики и, тем более, нет «Руки Кремля»… Киллер – ученый-археолог Иван Францевич Фрибус. Он же – Василий Асадов… Мне жаль этого человека! Он, конечно, преступник и будет сидеть в тюрьме. Его нельзя простить, но можно понять. Он мстил тем, кто убил его родителей и разрушил его судьбу… Но я чувствую, что вам нужны факты?
Зал одобрительно загудел, собираясь принять конкретную информацию.
– А о фактах вам расскажет Рихард Зоркий… Он полностью в курсе дела! Более того – он принимал участие в некоторых операциях… Главное, что ваш коллега Зоркий не гонялся за популярностью. Рейтинг, конечно, большая сила, но бог не в силе, а в правде!.. Прошу на трибуну, Рихард…
