— Колонисты прибыли на «Мейфлауэре».
— Да, да, — закивала Лена. Именно поэтому преподаватель профориентации говорил: колледж ей явно не светит.
— На «Нинье», «Пинте» и «Санта-Марии» в Америку приплыл Христофор Колумб.
— Угу. — Лена чувствовала, что шеф сомневается в наличии у нее мозгов. — Колумб…
К счастью, шеф сменил тему.
— Лев — это тот, кто звонил утром, — прибавив скорость, пояснил Джеффри. Шины зашуршали по гравию, и в зеркале заднего обзора женщина увидела облако. — Дядя пропавшей. Я перезвонил и поговорил с отцом.
— Значит, дядя?
— Угу, — кивнул Джеффри. — Надо повнимательнее к нему присмотреться. — Он нажал на тормоза: дорога резко сворачивала направо в тупик.
Толливер развернул машину, чтобы не угодить в канаву.
— Я проверил их имена в базе данных.
— И?..
— Два дня назад папашу оштрафовали за превышение скорости в Атланте.
— Прекрасное алиби.
— Атланта не так далеко отсюда, — заметил Джеффри. — Какой человек захотел бы здесь жить?
— Только не я, — отозвалась Лена, глядя из окна на холмистые пастбища. Коровы лениво щипали траву, вдалеке паслись кони — ни дать ни взять сцена из вестерна. Кому-то это могло показаться раем, а вот Лене было бы скучно целыми днями наблюдать эту идиллию.
— Когда же они все это построили? — удивился Толливер.
Выглянув в окошко, Лена увидела огромное поле с аккуратным рядами растений.
— Это арахис? — спросила она.
— Нет, он пониже.
— А что еще здесь бывает?
— Республиканцы и безработные, — отозвался Толливер. — Наверняка это какое-то сельхозобъединение. В одиночку такую ферму не поднимешь.
— А вот и ответ. — Лена показала на вывеску над подъездной дорожкой, что, извиваясь, вела к группе зданий. «Соевый кооператив Божьей милости» — было написано витиеватым золотыми буквами, а чуть ниже: «Основан в 1984 г.» — Они как хиппи?
— Кто знает… — В машине запахло навозом, и начальник полиции закрыл окно. — Не хотел бы я жить в этих краях.
Вокруг большого нового амбара суетилось человек пятьдесят. Судя по всему, у них был обеденный перерыв.
— Похоже, соевый бизнес процветает.
— Это место нанесено на карту? — спросил Джеффри, остановив машину посреди дороги.
Открыв бардачок, Лена достала перекидную карту округа Грант и прилегающих территорий. Пока листала страницы и искала Эйвондейл, Джеффри, негромко выругавшись, повернул к ферме. Лене очень нравилось, что босс не считает постыдным спрашивать дорогу. С Грэгом было то же самое: обычно именно Лена решала, стоит ли проехать еще пару километров — вдруг повезет и они найдут, что искали?
Подъездная дорожка, изрытая глубокими следами шин, больше напоминала двухполосное шоссе. Наверное, сюда приезжают тяжелые грузовики, чтобы увезти сою, или что там выращивают на этой ферме. Какая из себя соя, Лена не знала, но, видимо, ее нужно очень много, чтобы наполнить ящик, не говоря уж о целом грузовике.
— Давай здесь остановимся, — заглушив мотор, предложил Джеффри. Интересно, он злится, потому что они заблудились или потому что, заехав неизвестно куда, заставляют ждать семью потерпевшей?
За годы работы с Толливером Лена поняла, что с неприятностями лучше расправляться как можно быстрее, за исключением тех случаев, когда выжидание приносит серьезные дивиденды.
Они обошли красное здание амбара, и она увидела еще одну группу людей, собравшихся возле невысокого жилистого старика, который кричал так громко, что даже на расстоянии пятнадцати метров было слышно каждое слово.
— Господь не благоволит ленивым! — голосил старик, тыча пальцем в лицо молодого мужчины. — Твоя слабость отняла у нас полдня работы!
Парень пристыженно опустил глаза. Среди окруживших гневного лидера было всего две женщины, и обе безутешно рыдали.
— Жадность и слабость! — провозгласил старик. В голосе было столько злобы, что каждое слово звучало как обвинительный приговор. В левой руке — Библия, которую он поднял вверх, словно факел, озаряющий путь к просвещению. — Слабости преследуют вас ежесекундно! Это испытания Господни, и вы должны быть сильными.
— О Боже! — пробормотал Джеффри, но, обратившись к старику, заговорил совсем другим тоном: — Сэр, извините, пожалуйста.
Пожилой лидер обернулся: грозное выражение лица сменилось сначала удивлением, потом недовольством. На нем были белая рубашка с длинными рукавами, накрахмаленная так сильно, что ткань стояла колом, не менее жесткие джинсы с идеально заглаженными складками, на голове — бейсболка.
— Чем могу вам помочь? — спросил старик, вытерев рукавом рот. Хм, да у него от крика голос сел!
— Мы ищем Эфраима Беннетта.
Лицо старика тут же просветлело: глаза заблестели, на губах появилась улыбка.
— Вам туда, — показал он в сторону Хартсдейла. — Поедете по дороге, свернете налево и метров через сто пятьдесят увидите с правой стороны его дом.
Несмотря на показное радушие, в воздухе грозовым облаком витало напряжение. Непросто сопоставить истошно орущего старика с добрым, услужливо показывающим дорогу дедушкой.
Лена внимательно смотрела на собравшихся: человек десять работников, судя по виду, все на последнем издыхании. Одна девушка вообще едва держалась на ногах, только неизвестно от чего: от истощения, алкоголя или наркотиков. Больше всего сборщики сои напоминали изможденных хиппи.
— Спасибо, — отозвался Джеффри, явно не собираясь трогаться с места.
— Благослови вас Господь! — проговорил старик и, отвернувшись от незваных гостей, тут же забыл об их существовании. — Ну, дети мои, — произнес он, глядя на поднятую вверх Библию, — пора возвращаться к работе.
Чувствуя неуверенность шефа, Лена не решалась пошевелиться. Нельзя же просто сбить старика с ног и потребовать объяснений, но оба чувствовали: происходит что-то странное.
Они молча вернулись в машину, и Джеффри развернулся, чтобы ехать обратно.
— Непонятно… — проговорила детектив Адамс.
— Что именно?
Интересно, он не согласен или проверяет, как Лена оценила обстановку?
— Вся эта религиозность, Библия…
— Пожалуй, старик немного перегибает палку, — признал Толливер. — Но ведь сейчас таких много.
— Да, но кто ходит на поля с Библией?
— Здесь — почти каждый.
Патрульная машина выехала на трассу, и Лена тут же увидела со своей стороны почтовый ящик.
— Номер триста десять. Нам сюда!
— Ну, религиозность еще не делает человека злодеем.
— Разве я так сказала? — упиралась Лена, хотя сама искренне в это верила. С десятилетнего возраста она ненавидела мужчин за кафедрой, которые учат других жить. Сейчас в религии погряз дядя Хэнк, да так, что новое увлечение казалось страшнее амфетаминов.
— Оставь свои предрассудки!
— Угу, — промычала Лена. Как он мог забыть, что несколько лет назад ее изнасиловал религиозный фанатик, которому нравилось распинать женщин? Так что для атеизма у детектива Адамс имелись веские причины.
Джеффри выехал на подъездную дорожку, такую длинную, что Лена решила: они опять свернули не туда.
«Где-то я это уже видела», — думала она, глядя на покосившийся амбар и нечто деревянное, отдаленно напоминавшее уборную. Такие пейзажи в Рисе — маленьком городке, где прошло ее детство, — на каждом шагу. Рейганомика и отмена государственного регулирования поставили фермеров на колени. Семьи бросали земли, которые возделывали несколько поколений их предков, предоставляя банкам полную свободу действий. Чаще всего кредиторы продавали участки транснациональным корпорациям, а те обманом набирали мигрирующих рабочих и, значительно снижая расходы на зарплату, умудрялись получать прибыль.
— Сейчас в пестицидах используют цианид? — спросил Джеффри.
— Поняла, узнаю, — отозвалась Лена и записала вопрос в блокнот, чтобы потом навести справки.
У подножия крутого холма Толливер сбавил скорость. На дороге появились три козы, пришлось несколько раз посигналить, чтобы согнать их с места. Звеня колокольчиками, они двинулись к хлипкому, похожему на курятник строению. Из хлева вышли девочка-подросток и маленький мальчик с тяжелыми ведрами в руках. На девочке простое платье, на мальчишке — комбинезон. Оба босые. Дети проводили машину долгим пустым взглядом, и детектив почувствовала, как зашевелились волосы на затылке.
— Если начнут играть на банджо, я отсюда сбегу, — прошептал Джеффри.
— Я тоже. — Лена с облегчением вздохнула, когда показались хоть какие-то признаки цивилизации.
Перед ними возник даже не дом, а скромный коттедж с двумя мансардными окошками на крутой крыше. Обшивка новая, недавно покрашенная, и, если бы не полуразвалившийся грузовик на подъездной дорожке, домик можно было принять за резиденцию какого-нибудь профессора из Хартсдейла. У крыльца — цветочные клумбы, тянущиеся к спущенным колесам грузовика. Выбираясь из машины, Лена увидела стоявшую за сетчатой дверью женщину.
