Наталья Александрова - Сестра моя — смерть

При упоминании о начальстве капитан немного опомнился, но, не показывая Надежде, что испугался, он подступил к ней ближе и заорал:

— Говори быстро, какого черта шляешься в лесу, когда я запретил?

В непосредственной близости от Надеждиного лица оказалась его злобная харя, пахло от него чесноком и сивухой.

— Пошел ты! — Надежда оттолкнула его обеими руками, ярость застилала ей глаза.

Просто удивительно, как они с капитаном возненавидели друг друга с первого взгляда.

Все говорило ей о том, что капитан явился к ней, так сказать, не при исполнении, и она опрометчиво дала волю своему гневу.

— Все, — злорадно произнес Свирбенко, — сейчас поедем в Оредеж, посажу тебя в камеру, к утру в ногах валяться будешь.., чтобы выпустил.

Все это были меры психологические, Свирбенко пугал, вовсе незачем было ему везти Надежду в Оредеж, чтобы она потом скандалила и жаловалась. Кроме того, если он собирался сдать ее людям из лагеря, незачем было привлекать к ней внимание властей. Он просто хотел как следует ее припугнуть, чтобы она унижалась, плакала и просила. Так вели себя с ним многие, почти все, он к такому привык, ему даже было приятно.

Свирбенко подошел к компьютеру и ткнул пальцем в кнопку выключения. Надежда метнулась, чтобы ему помешать, и застонала, не успев. Он некорректно вышел из Windows, в прошлый раз, когда Бейсик, случайно прыгнув на стол, нажал лапой кнопку, она полдня возилась, чтобы наладить проклятый ноутбук.

— Что вы делаете?

— С собой беру вещественное доказательство.

— Ах ты, паразит! — Надежда поняла, что даже если завтра ее выпустят живую и здоровую, то компьютера она не увидит никогда в жизни — сопрут, а он чужой и тысячу долларов стоит!

Она схватила Свирбенко за руку, заорав в полный голос:

— Отдай вещь, сволочь!

Но не с ее силами было меряться с этаким боровом. Тогда Надежда, чтобы оторвать его руку с огромным удовольствием вонзила в нее зубы. Капитан заорал от боли и, не глядя, наотмашь двинул ее по лицу. Удар был настолько силен, что она отлетела метра на два и упала, ударившись головой о беленый печной стояк.

Капитан обернулся и увидел женщину, лежащую без сознания.

— Чертова баба! — произнес он растерянно. — Все не как у людей.

Он осторожно подошел и потрогал ей голову. Крови не было. Капитан послушал — вроде дышит. Вот ведь история… Если он сейчас отсюда уберется, то она очнется и завтра такой скандал закатит в Оредеже. Он, конечно, не признается, мол, врет все тетка, но люди-то видели в Лисино его машину. И Зинаиду он про тетку расспрашивал. Черт его дернул сюда притащиться, неприятностей испугался.

Вот теперь и будут неприятности. А если она вообще — того, и кто-нибудь видел, как он к ней в дом входил? В августе ночи темные. Но сейчас ведь не совсем ночь…

Капитан подумал немного и решил везти сволочную тетку прямо в лагерь. Пусть они там с ней что хотят, то и делают. Он уедет и знать ничего не знает! С трудом он выволок тетку на крыльцо. Хотел было взять компьютер, но рук не хватало, поэтому он только сунул в карман коробочку с дискетами — может, что-нибудь важное.

На дворе была тьма-тьмущая. Когда он выходил не на улицу, а назад, в поле, из-за сарая метнулась тень, но капитан, увлеченный тяжелой ношей, ничего не заметил. Свирбенко чуть не волоком протащил Надежду метров пятьдесят по скошенному полю, там, в низинке, он прятал машину. Надежда пришла в себя и пыталась сопротивляться. Пришлось Свирбенко снова легонько ее стукнуть. Они тихонько выехали на шоссе, а потом — на старую дорогу к Забелине. И тут вдруг с заднего сиденья капитанских «Жигулей» вытянулись две руки и сжали капитанское горло.

— Тормози, — послышался шепот.

Свирбенко не подчинился. Тогда человек сзади нажал у него на шее нужную точку, и капитан взвыл от боли. Ногой он нащупал тормоз и потерял сознание от резкого удара по шее. Надежда пришла в себя оттого, что кто-то похлопывал ее по щекам. Когда глаза открылись и привыкли к темноте, она узнала Алексея.

— Ну что, доигрались? — спросил он вместо приветствия.

— Вы тоже. Ему про нас Зинаида рассказала, она видела, как мы вместе шли вчера.

— Значит, ищет капитан. Разнюхивает по просьбе этих, из лагеря. Решил выслужиться, вот сам и приперся. Вы что, дрались с ним?

— Вроде того, — вздохнула Надежда.

— Очень неразумно.

— Идите к черту! — разозлилась она. — Лучше скажите, что сейчас делать.

— Значит, он сегодня приехал с Зинаидой, следовательно, те еще ничего не знают.

— Почему это? — Очевидно, удар по голове притупил Надеждину способность быстро соображать.

— Потому что в противном случае к вам пришел бы не капитан, а эти, из лагеря. Придется устроить аварию.

— Вы что, убить его собираетесь? — испугалась Надежда. — И опять я свидетель.

— Надо бы, — вздохнул Алексей. — Сволочь продажная! Но нельзя — менты со всей области понаедут.

Он подтащил капитана к машине и резко стукнул его головой о руль. Раздались стон и бульканье. Для сегодняшнего вечера это было уже слишком, и Надежда, шатаясь, отошла подальше в поле, потому что ее саму затошнило.

Алексей ходил по дороге, что-то прикидывая.

Потом сел в машину, разогнал ее, направив прямиком в толстую березу, оставшуюся от аллеи, посаженной помещиком Воронцовым.

Машина врезалась в дерево, раздался сильный удар, что-то загорелось. Алексей торопливо подтащил безжизненное тело Свирбенко поближе, чтобы казалось, что капитана выбросило из машины от удара о дерево.

— Уходим, а то сейчас взорвется.

— Его не достанет?

— Нет, он не обгорит, но голову я ему разбил прилично. Пусть капитан полежит в больнице и подумает о своем поведении.

— Подождите! — Внезапно в мозгу Надежды мелькнуло смутное воспоминание. — У него в кармане должна быть коробочка такая, с дискетами…

— Нет там ничего!

— Не может быть! Значит, она выпала в машине.

И тут прогремел взрыв.

— Бежим, а то люди увидят. Черт с ними, с вашими дискетами.

— Одна из них была вашей, — грустно сказала Надежда.

— Значит, это ее нашел Персик?

— Ну да. — Надежда виновато на него поглядела, но это не помогло, Алексей готов был ее убить.

— Если бы вы сразу отдали ее мне!

— Сейчас, разбежалась! — Надежда немедленно разозлилась. — Если бы вы не морочили мне голову, а сразу сказали, кто вы такой…

— Между прочим, я спас вам жизнь!

— Это не аргумент! — парировала Надежда. — Вы спасли мне жизнь, потому что надеялись получить от меня информацию. И уж если вы такой крутой и бесстрашный, то почему не защитили меня в собственном доме?

Если бы подлец Свирбенко ударил меня посильнее, я бы вообще могла не очнуться.

— Я не успел, — признался Алексей, — слишком поздно нашел его спрятанную машину.

Разговор они вели на бегу. Алексей помог Надежде перебраться через канаву, и наконец они добрались до ее дома. Кругом было тихо, только у самого крыльца им бросился под ноги взъерошенный Бейсик. Пока Алексей проверял, все ли в порядке во дворе, не видел ли кто, как они после взрыва бежали от старой дороги, Надежда, сама не зная почему, быстро спрятала многострадальный компьютер под подушку и накрыла еще сверху одеялом.

Алексей запер двери и уселся напротив Надежды, не зажигая света. Со стороны старой дороги с места взрыва послышались крики.

— Позвонят в Оредеж, приедет милиция и «скорая». Милиция ничего не заподозрит — ехал пьяный, врезался в дерево. А вот те, из лагеря…

— Кто же они такие? Что за страшные дела там творятся?

— Вам бы лучше про это не знать. — Алексей смотрел строго. — Как говорится, меньше знаешь — и так далее. Надо бы вам отсюда поскорее уехать, но нельзя — еще заподозрят.

— Да я завтра ехать никуда нет смогу — голова сильно болит, слабость.

— Отдыхайте сейчас, я завтра вас навешу.

Когда Надежда запирала за ним дверь, со стороны старой дороги послышался шум подъезжающей машины.

На следующий день все новости принесли с утра пораньше Нина Михайловна с Персиком. Они подробно рассказали про аварию и про взрыв, и про то, что капитана Свирбенко отвезли в больницу в тяжелом состоянии.

— А ты что, Надя, не выходишь?

— Голова что-то побаливает, давление, наверное.

— Ясное дело. Тебе сколько лет — сорок пять? Ну так это самый для женщины критический возраст. Организм перестраивается — старость не за горами, — выдала эта злыдня Нина Михайловна.

Надежда хотела сказать, что ей не сорок пять, а сорок восемь, и что старухой она себя совершенно не чувствует, но махнула рукой.

Бейсик весь день был к Надежде чрезвычайно внимателен, лежал на коленях или рядом и мурлыкал — по выражению Сан Саныча, усиленно работал котом. К вечеру, когда стемнело, в окно постучал Алексей.

— Вы живы?

— В некотором роде, — пробормотала Надежда. — Какие новости?