— В натуре, сука, падла… — хрипел тот, пытаясь вырваться из медвежьего захвата. Он запечатал Алексею по печени, отчего тот только разъярился и больше оппоненту спуску не давал. Он бил по небритой роже, по сверкающим глазам — бил до полного усвоения. Но вовремя остановился — убивать не стоило. «Контрабандист» хрипел, давясь обломками зубов, плевался кровью. Алексей скатился с него, схватил за шиворот и потащил на тропу, где бросил под ноги буланому Тихоне. Драка практически завершилась. Коптелый отбил бейсбольной битой долговязому весь ливер и как-то задумался, поигрывая свежеприобретенным ножом — не выпустить ли этому проходимцу все его двенадцать метров кишечника? Передумал, швырнул холодное оружие в пропасть и сверкнул белозубой улыбкой.
— А чё, я крут…
Лишь «вольнонаемный» Ракович не желал сдаваться. Он был скользкий, как рыба-угорь, верещал, как баба. Убегал от Вовки и Антона, метался по каменистой горке и голосил болотной выпью:
— Пацаны, вы что удумали, вы обалдели! Вас же уроют!!!
Но с точки зрения Вовки и Антона, их занятие было вполне достойным делом для пацанов. С сатанинским хохотом они носились за Раковичем, загоняли под козырек скалы, перебраться за который было трудно. Антон метнулся, чтобы схватить того за ноги, — не удалось, и Антон душевно треснулся грудиной. Ракович пятился на склон, из-под ног выскальзывали камешки, сыпалась глина. Он затравленно вертелся, выл на полную луну.
— Втетерь ему, Вован! — возмущенно выкрикнул Антон, и Ракович проморгал — Вовка Струве оттолкнулся обеими пятками от выступа в скале, послал себя вперед, подсек предплечьем вражескую коленку изнутри и радостно закричал:
— Лови подачу!!! — когда противник не устоял на одной ноге и покатился, сотрясая внутренности…
Лошади сбились в кучу, встревоженно прядали ушами, но не разбегались, чуя, что законный хозяин где-то рядом. Избитых «контрабандистов» друзья сложили рядом и нависли над ними дамокловыми мечами. Они плевались сгустками крови, стонали от боли. Долговязый дылда — физия характернее некуда, расписанный наколками крепыш, мутный Ракович — мужик под сорок с длинными обезьяньими руками и корявыми, изогнутыми наружу «задними» конечностями. Первые двое — определенно сиделые господа. Вечное проклятие райского уголка под названием Аргабаш. Неподалеку зона общего режима, многие зэки, отбарабанив срок, предпочитают не возвращаться «в Россию», а остаются здесь — обзаводятся хозяйством, семьей. Кто им запретит? Многие снова идут на дело, убывают обратно за колючку, кто-то завязывает с прошлым, кто-то мышкует, как эти двое, например. Не сказать, что городок Аргабаш погряз в криминальных элементах, но временами их присутствие было очень даже заметно…
Эти трое боялись подняться, отчетливо понимая, что их уже «сделали». Они сдавленно матерились сквозь уцелевшие зубы, елозили задницами по тропе. Поколотили их с душой — места живого на мужиках не осталось.
— Они лежали молча в ряд, — глубокомысленно изрек Антон Вертковский, созерцая поверженное войско.
— Трутся спиной медведи, — хохотнул Коптелый, поигрывая битой. — Красавцы, чтоб их… Таких и шлепнуть не жалко.
— Это точно, — согласился Вовка Струве. — Для охотников за органами они уже не представляют интереса.
— Вы кто такие, вашу мать… — прохрипел, потрескивая разбитой челюстью, любитель тату. — Чё это было, козлы?
— Древнее проклятие, господа, — охотно откликнулся Коптелый, приближаясь с битой — он был твердо убежден, что за козлов нужно отвечать.
— Ты бы поосторожнее с древними проклятиями, — на всякий случай предупредил Антон.
— Алексей Дмитриевич, что мы вам сделали? — простонал, держась за отбитые бока, Ракович. — Откуда вы взялись?
— С орбитальной станции «Мир» спрыгнули, — объяснил Алексей. — Кстати, Ракович, я забыл тебе сказать, что ты уволен. Так что не обижайся.
Он подошел к лошадям, похлопал по бочине понурую Метелицу.
— Дурында ты, подруга. Как тебе не стыдно? На кого же ты работаешь? — Лошадь, словно почувствовав провинность, вздохнула пристыженно, спрятала глаза.
Он сбросил с крупа перевязанные веревкой мешки. Не очень тяжелые — стало быть, не золотые слитки, не оружие, не старинные испанские пиастры. Он высыпал содержимое мешка на тропу. Брикеты в целлофановой обертке размером с кирпич — не сказать что глухо спрессованные, но и не разваливались от падения. Он поднял один пакет, помял его пальцами, понюхал — брезгливо сморщился. Проверил другие мешки — везде одно и то же. Ненавидел он эти «продукты», превращающие людей в отбросы, ненавидел этот гнусный промысел и тех, кто им занимается…
— Мать моя женщина… — уважительно протянул Вовка Струве. — Сушеная конопля. Не поверите, я так и думал. А ведь ее тут неслабо, пацаны. Шесть мешков… это сколько же получается…
— Из Казахстана прут, — предположил Коптелый. — Или из Китая. Тут вроде недалеко. Леха, ты уверен, что ментам не надо сообщить?
— Не надо, — решительно возразил Алексей. — Без ментов разберемся. Западло это — мы и так их кормим.
— Несколько этапов пересылки, — начал реконструировать преступную цепочку Антон Вертковский. — Дурь, возможно, и наша — из Чемарского, например, района. Там делянок — до едрени фени, а менты и чинуши однозначно в доле. До Аргабаша довозят на машине, а дальше нужно втихушку — по дорогам уже опасно, трасса, как ни крути, федеральная. Да и объезжать долго. А через перевал — три часа работы, и ты уже в Алтышском районе, там передаешь по эстафете, а сам порожняком — обратно. Нехило твой работник калымит по ночам.
— Бывший работник, — проворчал Алексей, возвращаясь к «уволенному». Тот съежился, смотрел каким-то прыгающим взором.
— Эй, мля, туристы в один конец… — начал проявлять признаки блатной жизни коренастый. Выбитые челюсти слушались плохо, но он старался. — Вы хоть соображаете, на кого вы пошли? Вы же покойники, мать вашу… А ну, живо вернули груз… — Он осмелел настолько, что начал приподниматься, хотя это было верхом неосторожности. Снова заныл Ракович, заскрипел долговязый, перемежая матерные слова блатным арго.
— Дай ему наркоза, Леха, — устало сказал Вовка. — А то достали уже.
Алексей не заставил просить себя дважды. Сиделый треснулся затылком и подавился своим ограниченным лексиконом.
— Отремонтировали бестолковку, — непринужденно засмеялся Коптелый.
— Кто-нибудь еще пошевелится — убьем, — клятвенно пообещал Корчагин.
— А кого не убьем, того надкусаем, — добавил Коптелый и вновь зашелся смехом.
«Не к добру веселимся», — мрачно подумал Алексей.
— Разроем помойку, Леха? — предложил Антон. — Ведь эти упыри не могут не знать, на кого они работают. Вы ведь в курсе, парни, да? — навис он над притихшей братвой. — Кто тут у нас в Аргабаше главный драгдилер?
— Послушайте, Алексей Дмитриевич… — захныкал Ракович, у которого синяки красовались под обоими глазами и красиво отливали в лунном свете. — Ну на хрена вы это делаете? Мы вас не трогали, так какого вы до нас докопались? Ну, виноват, позаимствовал ваших лошадей, но ничего им не сделается, утром будут в стойле как миленькие… Мы компенсируем потери, Алексей Дмитриевич… Что вы хотите делать? Вы даже не представляете, на кого вы пошли… Вас же в порошок сотрут, если товар не будет доставлен по адресу…
— А вас не сотрут? — хмыкнул Антон.
— Вот и объясни мне, Ракович, кто те люди, что сотрут нас в порошок? — процедил Алексей, сжимая кулаки и нависая над перепуганным работником. — На кого ты ишачишь, падла?
— Я не знаю, Алексей Дмитриевич… — заканючил Ракович. — Ей-богу, не знаю… Я ведь только шестерю, нам хозяев знать не положено… Но это очень большой и влиятельный человек…
— Ты нас коридором не води, гнида, — заводился Алексей. Он уже не видел ничего предосудительного в том, чтобы повторить избиение.
— Да не, он, пожалуй, не водит, Леха, — рассудительно заметил Антон. — Откуда этой сявке знать, кто тут главный по дури? Ну, знает своего непосредственного поставщика — так я и сам знаю, кто у нас в поселке этим занимается. Эту гниль не вывести, Леха. Одни уйдут — другие сразу появятся. Не нам эту проблему ворошить. Не по Сеньке шапка.
— Догнали, ублюдки? — мстительно захохотал ценитель нательной живописи. — Так что геть отсюда на хрен, мы с вами еще встретимся… — И начал, кряхтя, подниматься. Заворошились другие. А Леху Корчагина в этот момент обуял неописуемый гнев. Как же его воротило от этого отребья! Что ж, проверку он провел, процессуальное решение принял! Он ударил подонка в пасть, доламывая то, что не сломал раньше. Урка шмякнулся обратно, зашамкал беззубым ртом. А Леха широким шагом направился к лошадям, сбрасывал мешки, швырял их в кучу. У него имелся потрясающий план. Он подпаливал мешковину зажигалкой — с трех сторон, чтобы не возиться. Анаша горела охотно, насыщая воздух стойким характерным запахом. Трещали мешки, растекалась обертка. Товарищи потрясенно молчали — решение, принятое без обсуждения в коллективе, действительно выглядело «авангардным». Вертелись, выли и сквернословили перевозчики марихуаны — они тоже не могли поверить, что происходит именно это!
