— Пойдемте в спальню, Дмитрий Аверьянович, — урчала чертовка. — Там вы все рассмотрите, изучите, проведете, так сказать, государственную экспертизу…
Полковник не любил, когда его подначивали. Хотя сегодня можно! Он не сдавался, копошился у дамы под блузкой. У кого тут всё на самом высшем уровне? Путь в спальню лежал через гостиную, но это не беда. Можно задержаться, хлебнуть чего-нибудь горячительного для пущей готовности… А в гостиной, похоже, начинались боевые танцы с саблями. Визжали «сеньориты», орали «сеньоры», что-то упало и со звоном покатилось. Танцы в голом виде на столе, какая, право, похабщина. Мулен Руж, блин… Полковник насилу оторвался от сексуальной шлюшки. Ирина тяжело дышала, глаза переливались, как лунные огоньки семафора. Возможно, все это было фальшью, профи знают, как завести клиента. Но внешне все выглядело естественно и волнующе. Прекрасная штука жизнь, мать ее! Полковник впился в горячие уста элитной путаны, чуть не всосал их в себя, потом взял ее за руку и поволок с балкона. Он должен выпить. Он их уволит, если выяснит, что эти проглоты высосали весь «Камю»!
Мужчина с женщиной ввалились в освещенную гостиную. Ведь было что-то в голове: почему так тихо стало? То орут, как пострадавшие от реформы ЖКХ, то в рот воды набрали. Но мысль не задержалась, умчалась, как воробей. Ахнула Ирина, зажала рот ладошкой. Полковник оторопел. Что за лежачая демонстрация? В нарядной гостиной бельэтажа, оформленной «под классику», царило Куликово поле. Какие, на хрен, танцы в голом виде на столе! Перевернутые бутылки, стулья, разбросанные по полу деликатесы. Такое ощущение, что в отсутствие полковника ворвался ураган, прибрал прекрасных дам, а мужскую часть компании расшвырял вместе со стульями. Все четверо участников вечеринки валялись в живописных позах. Начальник следственного отдела Пыхтеев грохнулся вместе со стулом. Он потерял сознание, а из распахнутой глотки все еще торчала пикантная хорватская колбаска. Майора Гурченко шарахнули в висок, когда он пытался встать — был полет, жесткая посадка, майор валялся без чувств среди осколков бутылки, а вокруг все было забрызгано кровью. Ко лбу Ходасевича приклеился лист горчичного салата, но это не придавало ему сходства с римским патрицием. Майора треснули лбом о собственную тарелку, да так и бросили… Все трое валялись без чувств. Признаки жизни подавал лишь подполковник Томский — начальник районного управления собственной безопасности. Ноги подполковника торчали из-за дивана, придвинутого к стене, и как-то судорожно подергивались. Подполковник стонал, умолял его выпустить.
И больше никого! Мужчина с ужасом уставился на женщину. Женщина — на мужчину. Со лба полковника стекал предательский пот, как в сауне. Страх исказил хорошенькую мордочку Ирины.
— Да как же это, Дмитрий Аверья… — Она метнулась к нему, прося защиты, но он оттолкнул ее от себя. К черту баб. Полковника трясло. Кто посмел?! Резкий разворот на триста шестьдесят, ушки на макушке, машинально сжались натруженные кулаки. Прикрытая дверь на лестницу, напротив другая — к спальням второго этажа. Она была открыта, просматривался узкий коридор. Глухие женские крики. Он прозрел: путан не похитили, их заперли в санузле, расположенном в коридоре! Дверь дубовая, не выбьешь. Девицы, судя по всему, и не испытывали желания вырваться на свободу — они вопили от страха, но в дверь не бились. Кто же это содеял? Где эти твари? Обыскивают дом? Видимо, они не знали, что кто-то из участников вечеринки вышел на балкон…
— Дмитрий Аверьянович, что делать? Нужно бежать… — стонала, исходя страхом, Ирина. Глотов опомнился, бросился к угловому письменному столу, попутно вытрясая из кармана связку ключиков на карабине. Полезная привычка все свое носить с собой. Руки дрожали, но он справился с несложным запирающим устройством выдвижного ящика, выхватил миниатюрный семизарядный браунинг, передернул затвор. И сразу полегчало на душе. В загородном доме полковника Глотова было несколько подобных «схронов». Береженого бог бережет. Тайничок в спальне, а также в кабинете на первом этаже… Ирина вскричала, когда он машинально направил на нее ствол. Полковник совладал с собой, угомонил сердцебиение. Он мент или кто? Он не просто влиятельный офицер полиции, он ВООРУЖЕННЫЙ офицер полиции! Он в скором времени — генерал, какая сука посмела вторгнуться в святая святых и загубить такую вечеринку?!
— Спокойствие, девочка. — процедил он. — Все в порядке. Держись за меня. И не глупи, усекла?
— Усекла, усекла, Дмитрий Аверьянович, — яростно кивала проститутка. — Я же не дура… Господи боже мой, да как же так…
Полковник лихорадочно озирался. Приложил палец к губам: мол, объявляется минута тишины. В гостиной злоумышленников не было. Дом большой, где их носит? Нужно выбираться. В вестибюле у входа тревожная кнопка: стоит нажать, и через десять минут примчится группа быстрого реагирования — у них свой пост перед выездом на трассу. Но до вестибюля надо добраться. И занять себя чем-то в эти долгие десять минут… Он на цыпочках подбежал к двери, выходящей на лестницу, приоткрыл ее, выставил нос. В смежных помещениях не было света, и такое ощущение, что в темноте кто-то притаился. Дьявол! Он отшатнулся от двери, облизнул соленые губы. Ни разу в жизни Дмитрий Аверьянович Глотов не испытывал такого сумасшедшего страха. Полковника трясло, словно выгнали на мороз в одних трусах. И не только страх — изумление, неверие. Что за гуси залетные, не владеющие информацией? Наркоманы? Чушь. Действовали профи. Конкуренты, закулисные криминальные структуры? Кому в последнее время он перешел дорогу? Что за странный способ сведения счетов? Другая дверь — в коридоре горел свет, скулили женщины, запертые в санузле. Здесь имелся примыкающий коридор, там еще один спуск в вестибюль… Трясся палец на спусковом крючке. Судорожное движение — и произойдет непроизвольный выстрел. Но он пока держал себя в руках, пересек разгромленную гостиную.
— Дмитрий Аверьянович, миленький… — бормотала Ирина. — Можно я девчонок из туалета выпущу? Чего они там сидят?
Глотов задумался. Почему бы и нет, раз такое дело? Пусть дом наполнится веселыми женскими криками. Пусть бегут, куда попало, путаются под ногами у преступников. В этом хаосе он сможет улизнуть. А при нужде — и прикрыться какой-нибудь пышнотелой «бомбой». Он выразительно повел стволом: действуй. Путана кивнула, сделав мину кающейся Магдалины, прерывисто вздохнула и выскользнула в коридор. Не дура и не трусиха. В случае благополучного исхода есть повод к ней присмотреться, взять под свою опеку… Он опасливо шагнул за Ириной. Но снова начиналась какая-то ерунда! Не успел переступить порог, а она уже пятилась обратно, снедаемая ужасом. Обернулась — жуть кромешная в глазах, губы синие, кожа — промокашка. Не такая уж и девочка, — машинально отметил полковник. А в макияже казалась такой юной…
— Там кто-то есть, Дмитрий Аверьянович… — взволнованно выдыхала путана. — Он в коридоре… Стреляйте в него…
Мутный бес вселился в полковника полиции! Злость обуяла. Он мужик или кто?! Взревел с трагическим надрывом и бросился к проему. Оттолкнул визжащую проститутку и с пистолетом вывалился в коридор. Мелькнуло что-то на другом конце — невнятное, лохматое, не сказать, что человек. Он стал палить — выбивал пулю за пулей. Калибр так себе, но в узком пространстве грохотало, как в забое. В тылу визжала Ирина, в носу першило от пороховой гари. Он ничего не понял — куда пропал свет? Дайте свет! Темнота обрушилась, словно глаза лопнули! Злоумышленник ударил по выключателю — за косяком на лестнице. И перепуганная Ирина в гостиной захлопнула дверь. Полковник выпустил еще две пули. Он точно помнил, что в обойме остались еще две, и тут кромешный ужас накрыл саркофагом! Он в панике вертелся, чувствуя, что пули не находят цели, а опасность уже здесь, подкрадывается, шуршит. Этого демона свинцом не взять! Он с воплем бросился вперед, надеясь прорваться, повалить преступника. Но кто-то подставил ему подножку! Этот демон прекрасно видел в темноте! Полковник завертелся, как в центрифуге, ударился виском о стену. Искры брызнули из глаз. Пол перевернулся, он куда-то катился, делал кульбиты, орал, как хряк на бойне. Спасительного пистолета в руке уже не было. А за дверью орали запертые шлюхи — еще бы не орать, когда палят по двери… Финальный удар затылком, и мир распался на составляющие. Он был фактически в ауте, валялся тушей посреди коридора, хотя в сознании ворошился живучий червячок. Зажегся тусклый свет, полковник начал приподниматься. Он не мог валяться, когда вокруг такое. Трещала голова, немели руки, но он обязан был очнуться, предпринять какие-то меры. Только не смерть, он решительно протестует! Радужные круги плясали перед глазами, а дальше расплывалась муть. Из мути вырастало НЕЧТО. Неадекватная фигура в каких-то странных (видимо, маскарадных) обносках. Физиономию существа закрывала безобразная маска. Аляповатое чудище, то ли буйвол, то ли бык, то ли орк — подобные маски продаются в современных торговых центрах — в специализированных отделах для не вполне нормальных посетителей. Но в этот знаковый вечер он отказывался мыслить рационально. Страх давил и размазывал. Он понимал, что в рукопашной проиграет. Не устоит оплывший жирком полковник против существа, вырубившего четырех офицеров полиции. Он отползал, отталкиваясь пятками, шарил по полу, тщась отыскать оброненный браунинг. Пистолета не было. А страшная маска подъезжала, склонялась над ним. Дмитрий Аверьянович захрипел, задергался. Какого черта до него докопались?! Почему эта тварь молчит? Он хотел подняться, достойно встретить противника в собственном доме, но злоумышленник пнул по руке, и полковник сник…
