– Лично не знаком, – коротко отвечаю я, – но по телевизору видел много раз.
– Этого вполне достаточно, – кивает Палехов. – Дело в том, что он живет на Николиной Горе и взял сразу два участка, которые примыкают друг к другу как два треугольника. Понимаешь?
– Не совсем.
– Чтобы проехать на свой участок, он должен резко свернуть влево, огибая чужой участок. А там живет какой-то известный бизнесмен, бывший глава нотариусов страны.
– Теперь понятно.
– Ничего тебе не понятно, – строго перебил меня Глеб Мартынович. – Лучше внимательно слушай, тогда все поймешь. Мне нужно, чтобы ты послезавтра вечером, когда Лихоносов будет возвращаться к себе на дачу, случайно оказался на этом повороте. И его машина должна сбить тебя.
– Вы хотите, чтобы он меня сбил? – Я ожидал чего угодно, но только не этого. Интересно, как ведет себя человек, которому предлагают броситься под машину?
– Да. Ты будешь ждать его как раз на повороте, – испытующе смотрит на меня Палехов, – и когда он повернет, окажешься прямо в этом месте. Верхний фонарь будет разбит, и его не успеют заменить, так что будет достаточно темно, чтобы он тебя не заметил. Или заметит в последний момент, но не успеет нажать на тормоза.
– Я не совсем понимаю ваш план. Вы хотите, чтобы он меня задавил?
– Нет. Я хочу, чтобы ты вспомнил свою прежнюю профессию. Ты случайно окажешься на повороте, когда его машина будет заворачивать, и он врежется в тебя. Как только собьет, мне важно, чтобы ты не только упал, но и оказался весь в крови. Кровь тебе дадут. Продумай, как ты сделаешь, чтобы сразу после падения кровь брызнула тебе на лицо и на одежду. Можно даже, чтобы она попала на его машину. Надо уточнить, какая у тебя группа крови, какой резус-фактор, чтобы ничего не перепутать. Кто-то может проверить, настоящая ли там кровь. Ну а потом тебе окажут первую помощь в местной больнице и отвезут в реанимацию. Можешь не беспокоиться, там будет дежурить наш врач, которого заранее предупредят.
– Значит, я должен броситься под его машину? – в каком-то отупении повторяю я.
– Да. И получить тяжелые травмы, чтобы обязательно была кровь. Улучишь момент, и пусть она брызнет во все стороны. Ударишься об его машину, закричишь, упадешь, брызнешь на себя настоящей кровью, и тебя увезут в больницу. Несколько дней тебе придется провести в реанимационной палате, где ты будешь абсолютно один, и никого к тебе не будут пускать. То есть тебе нужно всего-навсего в течение двадцати-тридцати секунд сыграть роль пострадавшего в автомобильной аварии. И очень надеюсь, что ты с ней сумеешь справиться.
– А если мы не рассчитаем и он действительно меня собьет? – уточняю я на всякий случай.
– Если он тебя задавит насмерть, то мы устроим тебе похороны по высшему разряду, – задумчиво говорит Глеб Мартынович, и я холодею, понимая, что он вовсе не шутит. Более того, в его глазах я читаю предостережение. Если бы можно было меня подставить, чтобы убить, он, не колеблясь ни секунды, сделал бы это. Но сейчас подобная подстава очень опасна. Ведь я играю на стороне самого Палехова.
– Не беспокойся, – добавляет Глеб Мартынович, очевидно, почувствовав мое состояние, – ничего страшного не случится. Там поворот, и любая машина автоматически должна сбавлять скорость. Поэтому твоя задача – выскочить и самому удариться об его машину. Может, будет больно, может, ты даже сломаешь руку или ногу. Но не беспокойся, я оплачу все твои расходы на лечение и восстановление. Согласен?
Теперь я понимаю, что он задумал и зачем меня позвали. Лихоносов совершит наезд на человека и окажется на «крючке», который придумал для него Палехов. Молодец, ничего не скажешь. Изуверски продуманный план он разработал. Тогда Лихоносов согласится на все условия Глеба Мартыновича, лишь бы не доводить дело до суда. Ведь при связях Палехова эту аварию можно раздуть так, что Лихоносова просто сделают злостным хулиганом, сознательно задавившим несчастного гостя столицы, каким я буду выглядеть. Я смотрю на Глеба Мартыновича. Конечно, если меня переедет машина и я умру, это будет самый идеальный вариант, но на такое условие я не согласен. Лишь бы он не отказался платить. У меня сейчас столько долгов, что деньги мне просто необходимы.
– Сколько я получу? – немного нахально спрашиваю я у своего заказчика. В конце концов, меня действительно может сбить машина, и я в результате надолго попаду в больницу.
– Десять «косых» тебя, надеюсь, устроит? – уточняет Палехов.
– Двадцать. – Я сам не понимаю, откуда у меня появилась такая смелость, но зато точно знаю, что десять мне не хватит – я не смогу нормально расплатиться с долгами и послать деньги в Баку.
– За двадцать тысяч я могу нанять команду каскадеров, которые устроят ему показательное шоу, – мрачно говорит Глеб Мартынович. – Зачем тогда ты мне нужен?
– Что ж, придется сообщить эту информацию каскадерам. – Когда мне необходимо, я бываю достаточно логичным. И очень напористым. Но я в таком положении, что десять мне действительно мало, а двадцать могут очень помочь.
– Десять тысяч за полуминутный ролик, – напоминает Палехов. – Такие ставки бывают у народных артистов, а ты, насколько я помню, даже не заслуженный.
Это значит, что он мне отказывает. Ну и черт с ним. В конце концов, пусть сам обижается на свою жадность. Он сам выбирает за меня, как именно мне нужно поступать. Согласился бы на двадцать, может, и я остался бы относительно порядочным человеком. Хотя нет, наверное, все равно не остался бы. Быть бедным и порядочным – это непозволительная роскошь. Гораздо проще быть богатым и порядочным или бедным и очень непорядочным. Я киваю головой, и Глеб Мартынович воспринимает мой кивок как согласие.
– Только учти, что все должно выглядеть натурально, – предупреждает он меня, – иначе не стоит даже начинать.
– Я сделаю все как нужно. А вы заплатите деньги вперед. – Это уже неслыханная наглость – не доверять самому Глебу Мартыновичу, но я ему не доверяю. Меня вполне могут задавить, и он не заплатит ни копейки. Зачем платить мертвецу? А родных в Москве у меня нет.
– Не доверяешь? – криво усмехается Палехов. – Думаешь, что могу кинуть…
– Нет, но…
– Ладно, – перебивает он меня, – вот тебе половина денег в качестве аванса. После аварии пришлю другую половину, – и протягивает пачку стодолларовых купюр.
Я жадно, слишком жадно и быстро хватаю деньги. Кажется, он начинает понимать, что деньги мне действительно очень нужны, и улыбается. Когда человек нуждается в деньгах так, как я, он готов сделать все, что ему прикажут. И мы оба отлично это знаем.
– Только учти, – говорит мне напоследок Глеб Мартынович, – про наш разговор никто не должен узнать. Никто и никогда. Иначе я выбью эти деньги из тебя вместе с твоими кишками. Надеюсь, ты это понимаешь?
– Вы могли бы мне этого не говорить. – Как только деньги оказываются у меня в кармане, я чувствую себя гораздо увереннее, словно снова становлюсь почти человеком. Когда я приехал на встречу, у меня в кармане было около шестисот рублей и еще около ста тысяч рублей долгов. А теперь я ощущаю себя почти миллионером. Честное слово, самое важное в жизни любого человека – это деньги. Они дают чувство уверенности, свободы, позволяют верить в себя и даже уважать самого себя. Сразу вырастает самооценка. Или вы так не думаете? Значит, вы никогда не были в моем положении, когда у вас в карманах остается только двадцать долларов и на три с лишним тысячи долгов, которые срочно нужно отдавать. Честное слово, я готов был отдать несколько пальцев на руке или на ноге за эту сумму. Палехов даже не представляет, как нужны мне эти деньги. Хотя, наверное, догадывается.
– Не пропей деньги, – говорит на прощание Глеб Мартынович. – Завтра утром детали обсудишь с Арвидом. Он передаст тебе плазму с кровью. Все должно выглядеть натурально. Это самое главное, – после чего поворачивается и идет к своей машине.
Я стою под дождем, забыв обо всем на свете. У меня в кармане целое состояние. Знаете, что я собираюсь сделать в первую очередь? Никогда не поверите. Пойду в магазин и куплю себе нормальные ботинки. Всю зиму я проходил в этих легких мокасинах, которые пропускали воду и почти развалились. Я даже забыл, что с самого утра ничего не ел. Но теперь у меня будет столько денег, если только он не обманет и выдаст вторую половину. Хотя они, конечно, все равно ничего не решают. Что можно сделать на пять тысяч долларов в Москве? Купить один приличный пиджак. А вот если я сообщу Хейфицу о предстоящей аварии и получу другие деньги… Я даже зажмурился от удовольствия. Можно будет наконец купить машину, на которой я смогу выглядеть более презентабельно, чем сейчас. Но в то же время это очень опасная игра, которая может стоить мне жизни. О том, что нужно послезавтра бросаться под машину Лихоносова, я уже забыл. Хотя, наверное, это тоже опасно, но я об этом совсем не думаю. Если бы за большие деньги Палехов приказал мне лечь под машину, чтобы она меня переехала, я бы и тогда согласился. Впрочем, для этого нужно знать мою историю.
