Напиши, как только будут билеты. Жду с нетерпением и волнуюсь, как школьница…
Твоя Лариса».
– Ну что ж, понятно, – просмотрев еще несколько писем, Кис отставил опустевшую чашку и снова прикурил «Золотую Яву». Михаил Левиков одинок в семье, не оценен по достоинству, морально раздавлен. У него есть взрослая дочь, унаследовавшая от маменьки презрительное отношение к отцу, что способно только усугубить его экзистенциальную тоску. Он болтался где-то в Интернете – типичное времяпрепровождение для одиноких людей, – увидел объявление Ларисы. Судя по всему, она предлагала свои услуги: как репетитора для школьников и гида по Парижу для русских туристов… Алексей знал, что многие русские в Париже перебиваются такой случайной работой, Ксюша не раз живописала жизнь эмигрантов, когда навещала свою старшую сестру Александру, приходившуюся Алексею Кисанову любимой женщиной.
Михаил, видимо, что-то спросил у Ларисы – какую-нибудь ерунду, типа: «Что, тяжело с работой во Франции?» Она ответила – переписка завязалась. И к концу третьего месяца переписки они оказались друг другу самыми близкими людьми. Для Михаила, который давно перестал верить в себя, Лариса стала нечаянным подарком судьбы, ангелом с благой вестью, фокусником в цирке на дневном, детском сеансе, который уже почти вытащил из шляпы за уши удачу… К одному из писем Михаила была «приколота» его фотография, а на ней запечатлелось все: и тотальный черный пессимизм «по жизни», и проблеск детского изумления в глазах в ожидании чуда, и страх в него поверить, и легкая, робкая дымка нежности к едва знакомой женщине, и даже дрогнувшая от нечаянно проснувшейся чувственности улыбка…
– Во, бедолага, – проникся Кис. Как можно вляпаться в такую супругу – это он еще понимал, кто не вляпывался! Но как можно было не сбежать давно – этого понять не мог. Сбегают ведь даже из хорошо охраняемых тюрем!
«Никчемный, совершенно никчемный!» – колыхалась всеми подбородками и нижеследующими слоями тела Клавдия Семеновна, возмущенно округляя сластолюбивый, сочный рот. В молодости она была вполне милашкой, хоть и простушкой – «горняшкой». (Это словечко изобрела Александра, от слова «горничная» – помимо статуса любимой женщины Киса, она была еще и журналисткой и любила поиграть словами.) Теперь же Клавдия, проработав лет тридцать в торговле, раздулась от важности и «дефицита» советских времен, непомерно поглощаемого в доказательство своей элитарности.
«Никчемный муж» был по образованию биохимиком, долгие годы работал в производственной лаборатории[2] при Институте генетики, которую накрыло перестроечной волной, выплюнувшей персонал на пустынный берег безденежья. Понукаемый лютой супругой, Михаил устроился в одну из новорожденных фирм, занимающихся импортом лекарств из Болгарии. Зарплата его от этого перемещения существенно выиграла, но творческая душа изобретателя затосковала, заплутав в чаще цифр, в сушняке платежных ведомостей и накладных… Он с тоской наблюдал, как обосновывается в Москве Ив Роше – вот кто, думал Михаил, оценил бы его изобретение! Но в Москве открылся всего лишь магазин, сам Роше благополучно пребывал во Франции, а Михаил – он сидел в конторе по импорту лекарств и смирялся с судьбой…
Лариса вернула ему веру в свои творческие силы, в ценность его идей. Какое-то изобретение – надо думать, из эпохи лаборатории – она даже назвала «гениальным». Ясное дело, мужик ожил: почувствовал себя нужным женщине и одновременно – потенциальный спрос на свой труд и свой талант. И даже деньги, стараниями Ларисы, смутно замаячили на горизонте.
Она тоже одинока, это понятно. Вдова, материально явно не ахти, в чужой стране трудно с друзьями и общением… Ее фотография тоже имелась в переписке – Лариса прислала ее после робкого намека Левикова: маленькая и неброская блондинка лет сорока пяти, элегантно одетая, с застенчивой и приятной улыбкой. То, что принято называть «интеллигентная женщина». Михаил, с его мягким и добрым характером, с его непризнанным талантом, ее увлек. Женщины, особенно одинокие, любят опекать ближнего, особенно ближнего мужского пола… Наверняка она надеялась что-то построить с Михаилом – при условии, что встреча «живьем» не перевернет те нежные чувства, которые уже заблистали в переписке. И даже его грядущие заработки ею мыслились, скорее всего, как хорошая финансовая база для их будущей семьи. Из писем Михаила понятно, что он готов бросить все без сожалений – до сих пор просто стимула не было, теперь же стимул появился: стараниями Ларисы очертился фундамент его новой жизни. В другой стране, с другой женщиной, с другой работой и, похоже, другими заработками. Дух небось захватывало у обоих от такой перспективы…
Кис опустил ноги на пол и нашарил тапки. Придется объяснить клиентке, что муж ее не просто «пропал» – а с концами. Иными словами, ушел к другой женщине! Да не куда-нибудь, а в Париж!
Признаться, Кис испытывал злорадное удовольствие при мысли о том, как он выложит результат своего короткого расследования этой ошибке природы, этому генному мутанту, этому броненосцу, нечаянно облаченному в женское тело, по имени Клавдия. Проняло детектива чувство мужской солидарности, ох, как проняло!
…Она была в ярости. Она хлопала начальственно по столу так, что Алексею пришлось ей напомнить, что она не в своем кабинете на торговой базе, а у него на приеме. Она требовала найти «ничтожество» и «засранца», посмевшего предать все ее лучшие чувства, все ее заботы, все непомерные усилия, чтобы пристроить «никчемного» на хлебное место. Она опасно нависала всей телесной мощью над столом, грозя раздавить экран компьютера, требуя довести до конца работу, за которую «уплочены» деньги!
– Я взялся выяснить, куда подевался ваш муж, – пробовал защититься Кис. – И я вам сказал куда. Моя миссия выполнена!
– Э нет! Найти – это значит привезти домой! Я не за слова вам деньги платила!
– Помилуйте, – попробовал улыбнуться Кис, – как это «привезти»? Не чемодан ведь! За ручку не возьмешь да не понесешь!
Она ошарашенно посмотрела на детектива. В лице явственно мелькнуло недоумение: почему же «не понести» – вполне сойдет за чемодан… Но, проделав сложную умственную работу, Клавдия Семеновна, должно быть, сообразила, что не каждый станет так обращаться с ее супругом, как она сама.
– Тогда адрес!!! – хлопнула она снова по столу. – Вот когда скажете точно, по какому адресу отбыл, – тогда и работа будет выполнена! А пока вы наработали с гулькин нос: додумались компьютер его прочитать! Так каждый может! Не за это я вам деньги уплатила!
Кис всей душой понимал бедного изобретателя.
Он вяло сопротивлялся, но броненосная мутантша была непреклонна. В результате Кис немного сдал позиции: на днях он как раз едет во Францию по личным делам (повидать Ксюшу, а также Реми, Кисова давнего друга и коллегу по сыскному ремеслу, который последние четыре года приходится Ксюше мужем…) и там заодно попробует разыскать пропажу.
– Попробую – но ничего не обещаю, – со всей остаточной твердостью заявил детектив. – Это частная поездка, мой отпуск! И, прошу заметить, денег с вас на накладные расходы не беру, мои услуги оплатить наперед не предлагаю. Если найду вашего супруга – тогда и выставлю вам счет.
У Клавдии Семеновны был выбор: предложить оплатить услуги и «накладные расходы» – то есть дорогостоящий билет туда-обратно в Париж и командировочные немедленно, авансом – или съесть пилюлю. Она, прикинув расчетливым умом торгового работника со стажем, выбрала последнее. И Кис вздохнул с облегчением: отсутствие аванса позволяло сохранить формулировку «попробую» без императива «обязуюсь».
Кабы знал он тогда, за что брался…
До отъезда еще оставалось несколько дней, и Кис честно предпринял попытку выйти на Ларису. Написал по ее адресу письмо, в котором сообщил, что разыскивает Михаила Левикова, дал номер своего мобильного, просил позвонить, добавив, что в ближайшее время будет в Париже и хотел бы с ней встретиться.
C другой стороны, не слишком надеясь на ответ Ларисы, Кис попросил Ваньку, своего ассистента и квартиранта, который пиратствовал помаленьку в «мировой паутине» для своих нужд, пошарить у ее провайдера. Однако Ванька после нескольких часов напряженной взломщицкой работы развел руками: доступ к серверам надежно защищен, и не по его дилетантскому уму взломать базу данных французского провайдера.
Что же до Ларисы, она, разумеется, ему не ответила: она же не враг себе, чтобы выдавать Мишу, который, надо думать, не разочаровал и не разочаровался при встрече «живьем»…
* * *
Сборы в Париж были хлопотными. Морока с визами и билетами осталась позади, но они глупо застряли на уровне сборки чемоданов: Алексей с Александрой жили на две квартиры (его и ее), и их вещи постоянно курсировали между Смоленкой и проспектом Мира. В результате вспомнить, где на данный момент прописалась та или иная вещица, бывало крайне затруднительно… Посовещавшись, они порешили складывать свои чемоданы сначала у Александры, потом у Алексея.
