— Теперь неясен даже мотив убийства, — с досадой заметил Лобанов. — У Горлиной хоть были украденные, деньги, а у этой…
— У этой деньги тоже могли быть.
Дойдя в своих рассуждениях до этого места, они, не сговариваясь, захлопнули папки и уложили их высокой горкой на краю стола. Решено было немедленно допросить задержанного ночью человека.
Через некоторое время в кабинет ввели высокого, худощавого парня в зеленой поролоновой куртке на «молнии». В руке он держал модную, ворсистую кепку. На узком и смуглом лице с тонкими, тщательно подбритыми усиками видны были следы усталости, нижняя губа была упрямо прикушена.
— Садитесь, — сказал Сергей, внимательно оглядывая парня.
Тот молча сел.
— Ваше имя, фамилия?
— Алек… Александр. А фамилия Гамидов.
— Место жительства?
— Ну, допустим, Баку. Допустим, улица Комиссаров, пять.
Парень нагловато усмехнулся, но Сергей сделал вид, что не замечает его вызывающего тона.
— Где ваши документы?
— Потерял. Сам, понимаете, переживаю.
— Заявили о потере в милицию?
— Вот я вам совершенно официально и заявляю.
— Зачем приехали в этот город? У вас тут знакомые?
— А как же? — Снова, на этот раз как-то странно, усмехнулся парень. — Разные люди, понимаете. Есть хорошие, есть не очень хорошие. Но вас это, знаете, не касается.
— Грубовато отвечаете.
— А со мной тоже грубо обошлись. Так что квиты.
— Нет, — покачал головой Сергей. — Мы еще далеко не квиты. Как зовут человека, к которому вы пришли этой ночью?
— Не знаю, — безмятежным тоном ответил тот.
— Вы не находите, что это звучит довольно глупо?
— Для вас это, может быть, и глупо. А для меня, понимаете, наоборот.
Парень явно рисовался. Но в больших, выразительных глазах его проглядывала тоска.
Зазвонил телефон. Сергей снял трубку и тут же образованно воскликнул:
— Да, да, это я! Здравствуйте! Очень хотелось, чтобы вы приехали к нам. Мы за вами машину пришлем… Ну что вы, нисколько!.. Зеленая «Волга» будет, номер…
Он вопросительно взглянул на сидевшего в стороне Лобанова, и тот подсказал:
— Тридцать один — пятнадцать.
Сергей повторил номер и, положив трубку, почти весело спросил задержанного парня:
— Так вы отказываетесь отвечать на мои вопросы?
— Не могу, — тот широко развел руками. — Спать хочу.
— Ну, так посидите в коридоре. Там и вздремнуть можно.
Когда парня увели, Сергей посмотрел на Лобанова:
— Ну, что скажешь?
— Интересный парень. Я бы даже сказал, перспективный. Показать решил?
— На всякий случай. Высылай машину. А ты, может, пока Семеновым займешься?
…Спустя немного времени в кабинет к Сергею ворвался взволнованный, запыхавшийся Дмитрий Петрович. Он, видно, очень спешил. Пальто его было распахнуто, кашне выбилось из-под ворота. Шляпа сдвинута на затылок с потного лба. На впалых щеках его даже появился румянец.
Дмитрий Петрович подбежал к столу и возбужденно прошептал, перегибаясь к Сергею и поправляя очки:
— Вы знаете, кто у вас сидит в коридоре?! Это ужасно… Это тот самый… Он был у нас в учреждении… Да, да, да… Я его прекрасно запомнил. Гораздо лучше того, второго…
— Это точно, Дмитрий Петрович? — не скрывая радости, спросил Сергей.
— Это так же точно, как… как то, что я вас вижу. Я могу под присягой, если угодно… Боже мой, только не выпускайте его, умоляю вас…
— Будьте спокойны.
Когда Дмитрий Петрович уехал, Сергей снова вызвал арестованного.
— Ну, Алек, давайте поговорим серьезно.
Тот тревожно поднял на него свои бархатные глаза. В них не было прежней наглости. Настроение парня явно переменилось. «Наверное, узнал Колоскова, — подумал Сергей. — Наверное, понял, что деться некуда».
— А, все равно теперь! — Алек безнадежно махнул рукой. — Сажайте. Можете даже расстрелять. Одним дураком будет меньше на свете. — Глаза его наполнились слезами. — Если хотите знать, жалко только моих стариков. Они так верят, что лучше их Алека никого нет. — Сделав над собой усилие, он усмехнулся: — Святая простота, понимаете.
— Вы сможете их повидать.
— Что вы, дорогой! Так — сын пропал, и все. А так — сын преступник. Этого мои старики не переживут, нет.
— Они все равно об этом узнают, — с невольной досадой возразил Сергей. — О чем вы раньше думали, Алек?
— А! Две опасности всегда поджидают мужчину — глупая гордость и красивая женщина.
— Ни то, ни другое не может толкнуть на преступление. На это толкает жадность, грубая жестокость. А гордость и любовь толкают на подвиг.
— Красиво говорите.
— Верно говорю. Хотя, вы сказали «глупая гордость», а о женщине, что она красивая, и только. Это, конечно, меняет дело.
Алек поднял на него свои большие, грустные глаза:
— Сейчас это уже не имеет значения, понимаете. И мое дело это не изменит.
— Главное, измениться самому, — снова возразил Сергей. — Тогда может измениться и дело. Но мы еще об этом поговорим. А сейчас скажите: зачем вы пришли к Семенову?
— Не знаю никакого Семенова.
— Но вы стучали ночью в его дом.
— Да? Я этого не знал.
— Я вам не верю, — покачал головой Сергей. — Этого не может быть.
— Это так и есть. Фамилии такой не знаю.
— Ну допустим. Но зачем вы пришли в ту ночь?
— Взять одну вещь.
— Какую?
— Допустим, не знаю, — Алек нахмурился… — Я вам сказал: сажайте, судите, хоть стреляйте. Мне все равно уже. Но о других я рассказывать не буду. Каждый, понимаете, платит по своему счету. Вот я и плачу. Но только по своему.
— Что ж, вы правы, — согласился Сергей. — Но я хочу, чтобы каждый заплатил. Каждый, а не только один вы. Этого требует закон. Люди хотят жить спокойно. Но и об этом мы тоже еще поговорим. — Он снял трубку телефона и набрал номер. — Володя? Зайдите ко мне.
Через минуту в кабинет вошел Жаткин.
— Пусть этот человек, — Сергей кивнул на Алека, — побудет у вас в комнате. Я позвоню.
— Слушаюсь.
Жаткин движением руки указал Алеку на дверь. Тот, вздохнув, поднялся.
— Прошу учесть, — сказал он Сергею. — О себе я могу и еще кое-что рассказать. Но только вам. Вы почему-то мне понравились.
Он гордо вскинул красивую голову и вышел.
Жаткин последовал за ним, обменявшись с Сергеем улыбкой. И в его улыбке Сергею почудилось сочувствие. «Симпатичный парень этот Жаткин», — подумал Сергей и решил, что надо будет о нем расспросить.
Он позвонил Лобанову:
— Ну, как Семенов, у тебя?
— Да.
— Говорит что-нибудь?
— Нет.
— Я зайду.
В кабинете у Лобанова сидел Семенов, раскрасневшийся, потный. Теплое пальто его было расстегнуто, на коленях лежала пушистая шапка.
Увидев входящего Сергея, он воскликнул:
— Товарищ начальник, ну что же это такое! Когда этот шантаж кончится?! Что от меня хотят! Я ничего не знаю! Ничего! И вообще… Это, наверное, ошибка! Вы же сами видите, они так и не пришли. До сих пор!
— Но вы были уверены, что они придут.
— Да, был. Но теперь… Теперь я сомневаюсь.
— А они пришли, Семенов.
Сергей пристально посмотрел в его округлившиеся от испуга глаза.
— Пришли? — сразу вдруг осипшим голосом переспросил Семёнов. — К-когда пришли?…
— Сегодня ночью.
— Н-не м-может быть… Почему же я… то есть мы… н-не слышали ничего?…
— Это другой вопрос. Но они пришли. И их задержали. Вернее, его. Пришел один человек.
Сергей видел, что Семенов испуган, по-настоящему испуган. Это было совершенно ясно. Но почему?
— Один человек, — с ударением повторил Сергей. — Значит, пришел он не убивать.
— А з-зачем?…
— Это мы у вас хотим спросить.
— Но… А я не знаю!.. Пусть он сам скажет!..
Семенов наконец справился со своим волнением и снопа перешел на крик.
— Он уже сказал.
— А я повторяю: не знаю!
— Ну что ж. Сейчас мы устроим вам очную ставку с этим человеком. Может быть, тогда вы кое-что вспомните.
— Нет, нет! — Семенов в страхе поднял руки, словно защищаясь от удара. — Я не желаю его видеть! Я, в конце концов, боюсь, вот и все!
— Чего же вы боитесь? Он уже арестован.
— Все равно… Все равно…
Семенова опять начал бить нервный озноб. Толстые побагровевшие щеки его затряслись.
— Мы можем это понять только в одном смысле, — подчеркнуто спокойно возразил Сергей. — Вы боитесь, что он скажет то, что вы сказать нам не хотите.
— Ничего подобного!.. Слышите?… Ничего подобного!.. Я… Ну хорошо! — вдруг в отчаянии воскликнул он. — Пытайте меня!.. Издевайтесь!..
— Значит, вы согласны на очную ставку?
— А что я могу сделать?
— Можете отказаться, — пожал плечами Сергей. — Вы не арестованы. И вам не предъявлены обвинения.
