безопасность Ревеня под угрозой. Если, конечно, на малине обнаружатся вещественные доказательства.
— Автомат брать? — спросил Самойленко.
— Одного хватит! — отрезал Игнат.
Не хватало еще очередь в спину от своего же подчиненного схлопотать.
Девятнадцатый дом располагался в тени горы почти с вертикальным откосом, к полудню здесь уже тень и приятная прохлада. А еще два больших раскидистых дерева, шелковица и яблоня. Дом из кирпича или блоков под слоем фасадной штукатурки, стены выкрашены известью с добавленной в нее синькой. И стены в трещинах, и отмостка вокруг дома разбита временем. Асфальтовая дорожка к дому также в трещинах, из которых перла трава. Рыжая, местами облезлая дворняга, будка с обрывками рубероида на крыше, собачьи экскременты в радиусе натянутой цепи — добрая часть двора загажена, а хозяину дома и дела до этого нет.
Запущенный двор, и дом не в лучшем состоянии, крыльцо деревянное, шаткое от того, что доски подгнили. А на крыльце мужские туфли, выставленные для просушки. Вымыли их дочиста, но еще не начистили, видимо, время не подошло.
Собака гавкнула пару раз, на крыльцо вышла молодая полнотелая женщина — такая же рыжая, как ее собака, вся в веснушках. Ничего не спрашивая, направилась к калитке. На ходу сглотнула слюну, как будто смачивала пересохшее от волнения горло. Может, потому и не говорила ничего, боясь, что голос выдаст волнение.
— Капитан милиции Жуков! — приложив ладонь к козырьку, представился Игнат.
Женщина кивнула в знак почтения, но не произнесла и слова.
— Проверка документов!
— Сейчас! — выдавила женщина, поворачивая к дому.
— Что сейчас?
— Паспорт принесу.
— Чей паспорт?
— Свой.
— Вы хозяйка дома?
— Да… Савохина Дарья Павловна.
— Ваш паспорт не нужен, нужен ваших жильцов.
— Каких еще жильцов? — И без того напряженный голос женщины дрогнул.
— Трое у вас живут, соседи говорят.
— Нет у меня никого!
— Как же нет, люди видели. Трое мужчин.
— Да нет никого! — Савохина указала рукой на дом.
— А чего вы так волнуетесь? — спросил Игнат, внимательно глядя на нее.
— Я волнуюсь?
— И правильно, между прочим, делаете. Жильцы ваши убийство совершили.
— Да нет у меня никаких жильцов! — сошла с лица женщина.
— Все верно, они у вас не жили, пришли к вам под утро. Избитые, в крови.
— Да что вы такое говорите!
— Дарья Павловна, у вас есть судимость?
— Ну что вы?
— Будет!
Игнат прошел во двор, не обращая внимания на собаку, которая почему-то пугливо пятилась от него.
— У вас, я вижу, туфли на пороге сушатся?
— Сушатся…
— Хотите, я скажу, чьи это туфли? Квасова Василия по кличке Квася.
— Да нет! — скривилась Савохина так, как будто ее правую щеку свело судорогой.
— Квасов сказал вам их выкинуть, а вы решили оставить. Действительно, чего добру пропадать?
— Я не знаю, как его зовут.
— А кого вы из них троих знаете?
— Диму Лосева. С мужем моим… учился…
— Может, сидел?
— Ну, может… — Вздохнув, Савохина отвела глаза.
— А где муж?
— Уехал. Развелись мы, он в Сибирь, на заработки отправился.
— Где одежда?
— Какая одежда?
— Которую Дима Лосев у вас оставил.
— Не знаю ни про какую одежду!
— Собирайтесь, с нами поедете! — Игнат кивком указал на машину, возле которой стоял Самойленко.
Но стоял он не руки в брюки, а ушки на макушки. Если вдруг подъедут бандиты Котляра, они разбираться не станут, кто есть кто, всех мочить будут. Видимо, Самойленко не исключал такой вариант, поэтому держал руку на рукоятке пистолета.
— Куда с вами?
— Не переживайте, трехразовое питание, прогулку и ночной сон мы вам гарантируем!
— Почему это я должна ехать?!
— Чьи это туфли? — Игнат спросил негромко, но резко, женщина пугливо вздрогнула.
— Ну вы же сами сказали. Не знаю, Квасов он или нет, но его Квасей называли.
— Одежда где?
— Выбросила.
— Куда?
— Туда! — Савохина указала в сторону оврага, разрезающего поселок на две половины.
— Пойдемте, покажете!
— Это далеко!
— Ничего, дойдем, не сотремся.
— Ну-у… — замялась женщина. — На самом деле я их спрятала.
— Где?
— Ну там у меня сено, корову когда-то держали…
Сено лежало прямо в огороде, старое, прелое, еще чуть-чуть, и будет чистый перегной. Савохина вздохнула, взяла вилы, которыми совсем недавно пользовалась, раскидала кучу, откопав спрятанный под ним ворох одежды.
— А уехали ваши друзья в чем? — спросил Игнат.
— Да какие они друзья! — всхлипнула женщина.
— В чем уехали?
— Да было у меня кое-что, от Кузи осталось.
— А когда уехали?
— Утром. Машина подъехала, забрала их.
— Какая машина?
— «Жигули», голубая, с антенной. — Савохина очертила пальцем длинную дугу.
— В какое время?
— Я уже на стол накрыла, яишенку пожарила. Где-то в половине девятого. Они, правда, спали, завтракать не хотели. А подъехала машина, вышел мужчина.
Шаманка взяла след в районе восьми утра, Игнат собрался на лодочную станцию, Самойленко это слышал. Но как он мог предупредить преступников, если он остался на месте преступления. Пошел вслед за Игнатом и позвонил от директора базы? Но Игнат сразу же отправился в санаторий, по побережью они не блуждали, время даром не теряли. А Квася появился едва ли не сразу, как они подъехали… Нет, не успевал Самойленко предупредить. Может, он сделал это еще до того, как Игнат повел Телятникова к месту преступления? В принципе, он мог и сам сообразить насчет лодки.
— Как он выглядел?
— Плотный такой. Важный. Крутой. Лет тридцати… Лысый.
— Совсем лысый?
— Как шар!.. А брови густые! Короткие такие, черные. Лоб такой большой, глаза маленькие, он как черепаха под панцирем.
— Черепаха под панцирем, — кивнул Игнат.
А ведь Котляр на самом деле напоминал черепаху под панцирем. Голова лысая, круглая, глаза маленькие, глубоко посаженные, а лоб как будто бронированный. И повадками он также чем-то напоминал панцирное животное. Высунет голову, глянет, и обратно в укрытие.
— Он их всех тут поднял!
— О чем говорили? — Игнат смотрел на машину, от которой не отходил Самойленко.
— Да не говорили! Просто он всех поднял и сказал, что надо ехать. Шухер, сказал!
— Ну вот, хоть что-то, — одними губами усмехнулся Игнат.
— Ругался очень. Про лодку что-то сказал…
— А про убийство?
— Насчет убийства не знаю, но одежда в крови была… Вы меня что, арестуете? — Савохина скривилась, собираясь заплакать.
Игнат хоть и торопился, но тем не менее, обнаруженные вещи изъял как положено, и акт составил, и понятых привлек. Вещи погрузили в машину, а Савохину забирать не стали. А за что? Может, она в чем-то и провинилась, но улики сохранила. Игнат прихватил и туфли, которые она выставила на просушку. Уезжая, он посоветовал женщине закрыть дом и уехать куда-нибудь на время.
— Куда
