А его куратор, Шорин, останется на свободе, и у него таких агентов с револьвером за пазухой с десяток. Знать бы, фотограф причастен к убийству прокурора? И он агент Шорина или просто знакомый? Не исключаю, фотографу мог поступить приказ и от другого заказчика. Узнаем тогда, когда столкнём их лбами, кто кого первым отправит туда, ‒ показав палец вверх, изрёк Семёнов.
‒ Фёдырыч, ох ты и злой человек! Тебе их не жалко, они всё-таки люди?! В одном с тобой соглашусь, оба нарушили закон, но и по закону должны понести наказание. Для этого и существует у нас в стране суд.
‒ Тогда уж договаривай до конца: Басманный районный суд города Москвы, он самый гуманный суд в мире! ‒ назвав нашумевший в СМИ суд, где проходят в основном судебные разбирательства в отношении политических оппозиционеров. ‒ Заведу с фотографом дружбу, могу на него влиять, выступлю в роли его спасителя! Он и сам понимает, чекисты ему не дадут спокойно ходить по земле. Судьба киллеров скоротечна. У него один выход ‒ убрать куратора Шорина, перед своим исчезновением подчистить следы. Будь я на его месте, давно бы покинул город. Шорин ‒ человек беспринципный, прикажет своим подопечным, и его «спишут» с корабля, ‒ ткнув указательным пальцем в потолок.
‒ Это всё твои догадки, факты где?! Нам, операм, нужны железные доказательства. Мой план такой! Заряжаю жучком Тита, надеюсь, он не заартачиться. Встреча с тобой на него повлияла положительно! Следственный комитет тревожить не буду, как и старших братьев. Если спросят, отвечу, поступила информация от агента, на таможенном пункте прибыла фура с наркотой. Это когда они начнут наезжать на меня за самоуправство. Времени не было на согласование, фура могла скрыться. А если наркотики не найдём, так меня никто и не спросит. Убойный отдел провёл профилактические мероприятия на таможне. Борьба с контрабандистами входит в круг наших обязанностей. Шорину будет трудно выявить в банде человека, кто сдал информацию нам операм по фуре. Про груз знает много людей. Тот же Кирпич со своей свитой, Тит с таможенником, да и на таможне людей тьма. Фотографа к операции «Фантомас» не пришьёшь, отдельная тема, ‒ задумавшись. — Разбить бы вокруг фотографа «лагерь», взять его под колпак с наружкой и прослушкой! Опять же, чекисты узнают, кто инициатор задания. Тут надо крепко подумать, ‒ Ермаков размышлял вслух.
‒ Вот видишь, напрашивается вывод: только моё знакомство с объектом даст положительный результат!
‒ Тебе это надо?! Живи спокойно, как живут пенсионеры. Нет, суёшь свой длинный нос, куда тебя не просят. Будь я на твоём месте, послал бы меня и Тита куда подальше. Что ты за человек такой неугомонный, твоя мечта искоренить преступность в нашем городе неосуществима! Она, как Змей Горыныч, одну голову срубишь, вырастают три!
Семёнов, как бы соглашаясь, насупился:
‒ Ладно, послушаю твоего совета, отложу знакомство с фотографом. А то и вправду за моё самоуправство тебя отстранят от службы в бандитском отделе, переведут в Росгвардию, а там как раз требуются охранники. Направят в элитный посёлок сторожем. Будешь на воротах часовым стоять, открывать шлагбаум богатым боярам. А они тебе за эту услугу, как собаке, денег кинут на бутылку самогона!
‒ Ты мне нарисовал нерадужную картину, ‒ чуть помолчав: ‒ Ладно, пора разговор заканчивать, завтра дел за гланды! ‒ выразившись словами Давида Гоцмана, героя из фильма «Ликвидация».
‒ Давид Маркович, я вас не знаю, идите, как хочете! — Семёнов ответил также словами одного из героев этого фильма, а сам думая: Ермаков мне поверил, что я отказался от идеи наладить контакт с фотографом. Зачем Юру подставлять. По-тихому познакомлюсь с агентом Шорина, не зря же коллеги опера меня в шутку называют Тихушником.
Ефимов после встречи с Шориным, выйдя из подъезда, пошёл не в свою квартиру, где проживает, а в съёмную. Квартиру арендовал неделю назад по объявлению. Как-то ночью приснился сон, что стоит он на краю пропасти в белом рубище на босу ногу, а внизу из-под земли торчат острые, как лезвие ножа, камни. Позади мужской голос настоятельно заставляет сделать шаг. Страх овладел такой, что побоялся повернуть голову назад и посмотреть на человека, желающего ему смерти. Голос как будто раньше слышал, но кому принадлежит, остался под вопросом. Досмотреть сон помешал звук сирены. Встав с кровати и подойдя к окну, увидел, как машина скорой помощи, включив сирену с проблесковым маячком, проезжала перекресток. Подумал: врачи спешат к больному, интересно, он взрослый человек или ребёнок? Если ребёнок, Господь, сделай так, чтобы на его месте был я. Я уже пожил достаточно лет. Побывал на войне, смотрел не раз смерти в глаза и к своей жизни отношусь по-иному. И те мечты из далёкой юности выглядят смешными: заработать много денег и купить весь мир. И даже купить любовь самой красивой женщины на планете. Сон, он сам по себе присниться не может, тибетские монахи в своих мудрых книгах пишут, что у каждого человека есть свой ангел-хранитель, который через сон предупреждает о надвигающейся беде. А куратор как-то легко планирует расстаться со мной, верить в его искренность не приходится. Перед принятием серьёзного решения надо поставить себя на его место: что бы я решил с агентом, который исполнял приказы убивать людей. В любой момент у агента проснётся совесть, и он пойдет в прокуратуру и расскажет о тёмных делах куратора. Стало быть, руководство ФСБ приняло решение меня вычеркнуть «красными чернилами» из списка секретных агентов. Наверное, так и есть, а Шорин с генералом Мазиковым играют в свою игру, судя по последним приказам ликвидировать двух высокопоставленных чиновников. А они не из категории отпетых бандитов и политических проституток. Знать бы, чекисты в одной упряжке или каждый сам по себе? Все вопросы со мной решает Шорин. Нет возможности узнать правду он свои приказы согласовывает с генералом? Всё со слов куратора.
‒ Что же я делаю, ‒ проговорил Ефимов про себя. Остановился, вынул из кармана смартфон и снова положил его на место. ‒ Мой маршрут проверит по геолокации, ‒ подумав о Шорине. ‒ Чуть своими руками не выдал ему норку. Придётся идти домой, время ещё есть затоварить её продуктами, лучше консервами и сухарями. Хранятся долго, можно жить в квартире, не выходя из неё долгое время. Судя по настроению куратора, скоро надо мной нависнут «чёрные тучи». Сон с неизвестным голосом не мог так просто присниться, это знак свыше: «пора тебе, Ефимов, исчезнуть из-под опеки
