Он выслушал мою длинную сбивчивую историю с непроницаемым лицом, по-прежнему глядя в пустоту.
– Одного не могу понять, – закончил я рассказ не дававшим мне покоя вопросом, – зачем в каком-то паршивом Новотроицке целых двадцать килограммов героина? Там что, ширяются с младенческого возраста и до глубокой старости? Город поголовных наркоманов?
– Скорее всего в Новотроицке расположена подпольная лаборатория, – поделился Воропайло со мной своими соображениями. – Перемешивают чистый героин со всякой мачмалой типа демидрола, фасуют и рассылают по центрам культурной жизни. – Его рот саркастически перекосился. – Спасибо столице, не забывает нас, темных. Что бы мы без нее делали?
– А при чем здесь вообще Москва, Паша? Насколько я знаю, в Россию поставки героина идут через Афганистан, Таджикистан.
– Представь себе карту, – мрачно посоветовал Воропайло. – Мы находимся далеко в стороне от основного потока, на отшибе. Поэтому у нас товар стоит еще дороже, чем, скажем, в Амстердаме. Афганцы толкают зелье по сотне баксов за кило, в Москве цена уже зашкаливает за десять тысяч. Стократный подъем! А расфасованный по пакетикам, в рознице героин стоит еще в десять раз дороже. Если ты говоришь правду, то посчитай, какие убытки нанес владельцам.
– Угораздило же меня вляпаться в это дерьмо! – сказал я в сердцах. – Но разве я мог предположить, что в этом проклятом холодильнике окажется героин? Кто знал?
– Довольно занятный способ доставки, – согласился Воропайло. – Очень может быть, что твой холодильник приехал, начиненный порошком, прямиком из Италии. По России партии переправляют частями и в более надежных тайниках.
– В каких? – поинтересовался я из вежливости. Моя собственная судьба заботила меня гораздо больше, чем профессиональные хитрости наркомафии.
– В бабских гнездах, – хмыкнул Воропайло. – Каждая баба способна запихнуть в себя до шестисот грамм. Одна задержанная даже пошутила по этому поводу: мол, чем вас породили, тем и убьем. Ты прикинь, Игорь! – С каждой фразой он оживлялся все больше и больше. – Один наркоша потребляет два-три грамма в день. В год выходит около килограмма, верно? На учете в Курганске состоит около тысячи героинщиков, это значит, что их в десять раз больше. Сколько порошка им требуется в год? Правильно, десять тонн! Если из всех курьерш, косящих под челночниц, вытрясти их богатую начинку, то целого самосвала не хватит для перевозки!
Воропайло выпучил глаза, как будто видел перед собой не сплошную темень, а гору белых пакетов, извлеченных им собственноручно из каждого укромного местечка, выделенного женскому полу природой. Он даже ладони потирал – так сильно увлекся.
– Паша, – окликнул я его негромко. – Вы возьмете Арарата? Глаза у меня были закрыты, но дом я узнаю, не сомневайся.
– Мне и без тебя известно, где обитает гражданин Геворкян, – поскучнел Воропайло.
– Откуда?
– Оперативная информация.
– Значит?…
– Ничего это не значит. Все улики свидетельствуют против тебя, а к Арарату у меня нет никаких законных претензий.
– А мои показания?
– Херня это, а не показания, – неожиданно рассердился Воропайло. – Твое слово против десятка других, так что даже пьяный вдрызг сержант ППС не примет твои россказни на веру. Из квартиры с трупом выходил? Выходил, имеются свидетели. Труп помощника на рабочем месте оставил? А как же! Да еще наследил. Плюс к этому протокол допроса парня, который тебя возил в Новотроицк. Мало? А твой побег? А пистолет? Армяшки, которых мы взяли, между прочим, дали письменные показания, что ты, угрожая оружием, ограбил их и собирался угнать машину. Что-нибудь в этом роде расскажет и эта девица, которая мне позвонила. Да тут материала на пятерых таких, как ты! Все вместе на пожизненное тянет.
Наблюдая за бывшим другом во время этого уничтожающего монолога, я вдруг обратил внимание, что он по непонятной причине ужасно нервничает, пытаясь скрыть это за излишней говорливостью.
Воропайло всегда был таким. Однажды мы с пацанами затеяли спуск с недостроенной девятиэтажки по электрическому кабелю. Паше выпало идти первым, но перед тем, как начать спуск, он без умолку болтал, сыпя прибаутками и брызгая слюной. Потом, когда все закончилось благополучно, Паша признался мне, что на самом деле он обмочился от страха. Он поведал эту постыдную тайну только мне одному, потому что мы тогда считались закадычными корешами. С тех пор, когда между нами пробежала кошка по имени Светка, доверительные отношения рассыпались, как карточный домик, но память мне пока не изменяла, поэтому я сумел раскусить Воропайло. Но чем вызвана его нервозность, я пока не понимал. Неужели решился нарушить свой служебный долг и отпустить меня с миром, по старой памяти?
– Что теперь, Паша? – осторожно спросил я. – Поможешь мне выпутаться?
Прежде чем ответить, он закурил еще одну сигарету. Потом, продолжая смотреть куда угодно, только не на меня, негромко сказал:
– Во всяком случае, арестовывать тебя я не стану.
Вот, подумал я с благодарностью. Все-таки существует на свете мужская дружба, крепкая, проверенная годами. И в трудную минуту Паша не подвел, сумел забыть о существовании женщины, которую делить между собой оказалось намного сложнее, чем сигареты, мелочь и сладости в далеком детстве.
Так думал я. Как вскоре выяснилось, совершенно напрасно. Потому что Воропайло, прикончив сигарету в несколько сильных затяжек, неожиданно произнес глухим голосом:
– Они захватили Светлану.
– Как? Что ты сказал?
– Она исчезла утром, вскоре после того, как ты драпанул из Дворца молодежи. Мне позвонили, я примчался домой, а там пусто.
– Где моя дочь? Она тоже?.. – У меня перехватило дыхание. Я даже не решился произнести вслух кошмарное предположение.
– Светик у моих родителей, сейчас ведь каникулы. – Воропайло наконец посмотрел мне в глаза. – Она-то как раз в безопасности, – его голос постепенно наливался обвиняющими интонациями. – А моя жена исчезла. Из-за твоих фортелей, между прочим! По телефону со мной говорил кто-то из араратского воинства – акцент за версту было слышно.
– Но при чем здесь Светлана? – воскликнул я с отчаянием.
– Ты говорил, у тебя пропал паспорт? А там данные о твоем прежнем семейном положении. И дочь в паспорт внесена, если ты еще помнишь. Вот твои знакомые и расстарались.
– Погоди, – устало сказал я. – Разве Светка не сказала им, что теперь она не имеет ко мне ни малейшего отношения?
– Наверняка сказала, если ей дали такую возможность. И тогда выяснилось, что ее муж в милиции служит, капитанские погоны носит, отделом по борьбе с наркотиками заведует. Вот и предложили этому новому мужу хорошенько поискать некого Игоря, если он не хочет свою ненаглядную по кусочкам обратно получить! – Воропайло уже почти орал, глядя на меня с ненавистью в глазах. – Теперь врубился? Мне обмен предложили: баш на баш. Они мне – Светлану, я им – тебя.
– И ты согласился? – спокойно спросил я. Мне показалось, что внутри меня сделалось так холодно, что даже сердце покрылось инеем.
– Сначала нет. Они перезвонили через час и дали мне послушать, как Светлана рыдает, как кричит от боли и страха. Я снова отказался. А незадолго до того, как я узнал твое местонахождение, был новый звонок. И Светлану снова заставили кричать и плакать. – Воропайло ударил себя по колену кулаком. – Это настоящие звери! Они не требуют вернуть сумку, потому что понимают: такому громкому делу обратного хода не дашь. Им нужен ты, Игорь. А мне, – Воропайло поморщился, но все же довел фразу до конца, – мне нужна Светлана.
– Моя дочь, – напомнил я механическим тоном. – Почему ты уверен, что она в безопасности?
– За родительской квартирой присматривают, – быстро сказал Воропайло.
Он произнес самое трудное и теперь, наверное, даже испытывал некоторое облегчение. А я наоборот. Мне стало так тяжело, словно я превратился в атланта, которому взвалили на плечи земной шар. Бремя ответственности перед бывшей женой угнетало меня еще сильнее, чем признание Воропайло в том, что он сделал выбор не в мою пользу.
Никакого выхода я не видел. Даже если бы не оковы, даже если бы вооруженным оказался вдруг я, а не Паша, у меня не было иной дороги, кроме той, которая вела прямиком в пасть Арарата.
– Так и доставишь меня – без оружия, в наручниках?
– Именно так, – сказал Воропайло, глядя прямо перед собой.
Еще пару минут он играл желваками, демонстрируя, как тяжело ему принимать такое решение, а потом взял с заднего сиденья трубку мобильного телефона и проворно забегал пальцами по клавишам. Получилась коротенькая писклявая мелодия, заменившая мне похоронный марш.
Я слышал, как Воропайло договаривается о встрече, но не вникал в разговор. У меня было то отрешенное состояние, с которым осужденный готовится к скорой казни. Избежать ее у меня не было ни малейшей возможности, как физической, так и моральной. Оставалось покорно трястись в машине, норовисто скачущей по неровно накатанному снежному покрову, да вглядываться в темноту, выискивая там признаки ангелов или инопланетян, без вмешательства которых, как известно, чудес не бывает. Но пусто было вокруг, темно, пусто и холодно. Лишь луна в сопровождении звездной свиты наблюдала за нами.
