Закончилось все довольно поздно – во втором уже часу. У Сергея Мещерского едва хватило сил доползти до отведенной им комнаты, снять костюм и… Через пять минут он уже крепко спал.
А вот Вадиму Кравченко, для которого в обычные времена можно было из пушки палить – не разбудишь, не спалось, не дремалось на новом месте. Хотя устал он не меньше Сергея. Он ворочался, курил в постели. В комнате было свежо. Ветер с гор шевелил в открытом окне легкую штору-маркизу. Внезапно Кравченко услышал шаги в коридоре – кто-то быстро прошел, почти пробежал мимо их двери.
Кравченко встал, быстро распахнул дверь – никого. Свет притушен. Но не померещилось же ему! Он прошел по коридору и буквально нос к носу столкнулся с Еленой Андреевной. На ней был шелковый халат, рыжие волосы растрепаны, лицо тревожное.
– Что случилось? – спросил Кравченко.
– Ничего страшного… Идите… впрочем, Вадим, постойте, не уходите, я… Одним словом, – она понизила голос до шепота, – его нет у себя.
– Кого?
– Петра… Петровича. Я заглянула к нему, мне не спалось. Его в комнате нет, постель смята. Пуста.
– Хотите, чтобы я поискал вашего мужа с вами?
– Нет, то есть да… если вам нетрудно.
Они прошли коридор. Миновали гостиную – Елена Андреевна нервно включила свет.
– Мы так всех перебудим, – шепнул Кравченко. – Может, я за фонарем лучше схожу и разбужу вашего Анджея?
– Да, наверное, так будет лучше. Где же он? – Елена Андреевна метнулась к окну. – Погодите, не ходите никуда. Вон он. Я его вижу.
Кравченко тоже подошел к окну. Оно как раз выходило на замковую лестницу. Возле каменной ограды стоял Петр Петрович Шагарин – в одной пижаме. Невысокая фигура его была хорошо видна в желтом мареве электрической подсветки, затмевающей свет луны.
– Мне сходить, привести его? – спросил Кравченко.
– Нет, я сама. Он, наверное, просто вышел подышать воздухом. – Елена Андреевна туже стянула поясом свой шелковый халат. – Ступайте, ступайте, Вадим. Все хорошо, теперь я справлюсь.
Проснувшись, Сергей Мещерский почувствовал себя не в своей тарелке. Вроде спал беспробудно, а голова как гиря тяжелая. Во рту привкус меди – и это после вчерашнего-то банкета с «Дом Периньон»! И откуда эта тупая ноющая боль в левом виске? Ведь спал-то он на свежем горном воздухе при настежь открытом окне. Он потянулся за часами – без четверти восемь.
Тишина. Эти люди – ночные создания. Они так рано не встают. И словно в ответ – треск, грохот, рев мощного мотоцикла – со стороны замкового сада, все ближе, все усиливаясь. Вот он проехал под окном. И дальше, стихая, удаляясь, пропадая за воротами, на горной дороге.
Кого это из них черт унес в такую рань? – подумал Мещерский с неожиданной неприязнью. Значит, все-таки кому-то из них не спится без четверти восемь. Кого-то дела погнали из замка. Он вспомнил, что вчера за ужином о своем новом мотоцикле упоминал Богдан Лесюк.
Это было для Мещерского самое первое впечатление утра. Утра, с которого и начались события, которых не ожидал никто.
В ванной шумела вода. Оказывается, Вадим уже тоже был на ногах и плескался в душе. Мещерский обнял подушку – она пахла лавандой. «Когда ж мы наконец уберемся отсюда? – подумал он с тоской. – Погостили у олигарха, и хватит». И такие-то мысли роились в его голове наутро после светского раута при свечах в декорациях средневекового карпатского замка!
В столовой, куда через полчаса они явились завтракать, за огромным, как футбольное поле, столом встретил их в гордом одиночестве Павел Шерлинг. Он читал газеты, пил кофе. В джинсах и белой рубашке-поло он выглядел еще моложе, чем обычно.
– Доброе утро, ребята, – поздоровался он.
В столовую стремительно вошла Елена Андреевна. Скользнула взглядом по столу, по Шерлингу, по усаживавшимся на свои места Кравченко и Мещерскому.
– Вадим…
– Да, Елена Андреевна, – откликнулся Кравченко.
– Илюша хотел сегодня поехать посмотреть на водопад… забыла, как он называется, это в горах, в нескольких километрах отсюда. Его повезет Анджей, и я бы хотела, чтобы и вы с Сергеем, – она обернулась к Мещерскому, – составили ему компанию.
– Хорошо, Елена Андреевна. Когда ваш сын собирается ехать? – спросил Кравченко.
– Он еще спит. Кажется. Но он скоро встанет. Позавтракаете – и отправляйтесь. Павел, – она обратилась к Шерлингу, – а что, если и Маша с Лидой тоже поедут?
– На водопад? Пожалуй. Там красиво, говорят. – Шерлинг налил себе еще кофе.
Елена Андреевна села за стол. Протянула было руку к вазе с грушами, но не взяла ничего. Подошел официант.
– Благодарю, я не хочу, потом. Оранж-джус есть? – Елена Андреевна именно так назвала апельсиновый сок. – Безумно хочется пить.
Движения ее были резки, нервны. Лицо выглядело усталым, постаревшим – ясно были видны красные прожилки на щеках, не замазанные тональным средством, мешки под глазами. У Кравченко на языке так и вертелись вопросы про ночные поиски Шагарина, но, естественно, он их не задал.
Появилась Маша Шерлинг – свежая, розовая. В белом топе-ришелье и шортах.
– Доброе утро всем! Пап, привет! – она поцеловала отца в загорелую, гладко выбритую щеку.
– Ты к маме заходила? – спросил Шерлинг, удерживая ее за руку.
– Нет, по-моему, она еще спит. – Маша потянулась за румяной французской булочкой.
– Надо ее разбудить. Тут веселая компания собирается на водопад.
– Кто?
– Илья и вот ребята с ним, – Шерлинг показал Маше глазами на Кравченко и Мещерского. – Вы с мамой тоже могли бы поехать с ними…
– А Богдан поедет? – спросила Маша.
– Он куда-то укатил спозаранку, прямо байкер настоящий, – усмехнулся Шерлинг.
Закончив завтрак, Кравченко и Мещерский спустились во двор в ожидании Ильи. У ворот за рулем джипа скучал Анджей. Солнце начинало припекать. Мещерский подумал, что вот они с Кравченко здесь уже вторые сутки, а замка, собственно, и не видели. Всего целиком не видели, только отдельные его фрагменты – двор, сад, смотровые площадки, террасу, галерею, апартаменты для гостей. Но ведь есть еще целый музейный комплекс – Рыцарский зал, оружейные комнаты, винтовые лестницы, дозорная башня, замковая часовня, казематы бывшей австро-венгерской тюрьмы.
Он поднял голову – серая каменная громада нависала над ними как гора.
– Скоро там этот пацан? Чего он копается? – хмыкнул Кравченко. – А девчонка с мамашей куда пропали?
Мещерский вспомнил Лидию Антоновну, которую Кравченко сейчас так непочтительно обозвал «мамашей». Какая она была вчера там, за ужином… Да, стильная женщина досталась в жены шагаринскому адвокату, ничего не скажешь. С такой женой можно смело делать даже политическую карьеру. Такая жена откроет своему мужу любые двери даже в…
– Ее нигде нет! – донесся с одной из верхних крытых галерей громкий голос Шерлинга.
Мещерский глянул в ту сторону – солнце слепило глаза. Две фигуры в каменном проеме на фоне серой стены. Шерлинг и Андрей Богданович Лесюк.
– Ну что ты так психуешь? Уехать же отсюда она не могла!
– А я и не говорю, что она уехала!
«В чем дело? О чем это они?» – удивленно подумал Мещерский. Послышался треск рации – во дворе появились трое охранников. Лесюк быстро по-украински (опять же по рации сверху, с галереи) обратился к ним. Мещерский не понимал, о чем они говорят.
– Что случилось, Вадим? – шепнул он.
– Кажется, кого-то ищут. – Кравченко следил за всей этой суетой с напряженным вниманием.
– Кого?
– Ребята, вы не видели Лидию Антоновну, мою жену? – громко, тревожно, на весь гулкий замковый двор крикнул им с галереи Шерлинг.
– Нет, – ответил Кравченко.
– А утром?
– Тоже нет. А что случилось?
Шерлинг не ответил.
– Что происходит, Вадим? Мы едем на водопад? – шепнул Мещерский.
– Сдается мне, что мы никуда уже не едем. – Кравченко оглянулся – хлопнула дверь, из джипа выскочил Анджей. К нему подошли еще несколько охранников.
Через пять минут замковый двор уже гудел, как потревоженный пчелиный улей. Павел Шерлинг спустился по лестнице – он был бледен.
– Лиды нигде нет, – голос его срывался от волнения.
– А с Богдашей моим на мотоцикле она не могла поехать кататься? – явно стараясь его успокоить, предположил Андрей Богданович Лесюк, спустившийся следом.
– Да ты за кого ее принимаешь?!
– Тихо, тихо, ты что… я ж ничего такого, просто сказал, – Лесюк замахал руками. – Богдаша кого хочешь уговорит прокатиться, он такой – вон Злату, например, один раз с приема в канадском посольстве в Киеве взял и увез…
– Лида моя жена! – Бледные щеки Шерлинга покрылись красными пятнами.
Внезапно послышался какой-то шум – расталкивая охранников, вперед протолкалась полная бойкая женщина в синем комбинезоне, по виду явно уборщица, и начала что-то быстро тараторить по-украински, бурно жестикулируя.
