Парис двинулся к "гремлину".
* * *
Когда появилась Брайс, мистер Башир стоял за прилавком. Если не считать престарелой русской еврейки, пережившей Погост Загродский, и мексиканца, пережившего марш-бросок через границу, гастроном "24/7" был пуст. Даже если бы в этот момент возле лотка с мороженым "Тэст-и-Фриз" происходила сексуальная оргия духового оркестра Университета Южной Каролины, Брайс и тогда не осталась бы не замеченной Баширом. А так она оказалась центром его внимания.
– Вы менеджер? – спросила Брайс.
– Да, мэм. – Башир широко улыбнулся: как работник сферы обслуживания, он знал, что улыбка клиенту – основной источник дохода. Тот факт, что клиент в лице Брайс был чрезвычайно мил, на его улыбке нисколько не отразился. – Чем могу служить?
– Я одного человека разыскиваю. Парис некто. Он здесь?
– О боже всемогущий. – Башир мелко затряс головой. – Сколько можно? Что он на этот раз натворил?
– Он дрянной мальчишка. Очень дрянной. – На лице Брайс появилась усмешка, вряд ли предвещавшая много хорошего.
– Не понимаю, что с ним произошло. Такой был примерный служащий.
– Вот и я говорю, начеку надо быть. Люди странные твари. Того и гляди, чего-нибудь отмочат. Понимаете?
– Ну конечно понимаю. Однажды человек, которого мне хотелось считать своим другом, занял у меня...
Продолжение истории Брайс не интересовало:
– Как мне выйти на этого Париса?
– Я... я не... – забубнил и забурчал мистер Башир, успевший выдать о сотруднике больше информации, чем позволительно выдавать за несколько месяцев, не говоря уж об одном дне.
– Так вы что-нибудь знаете? А вы симпатичный.
Это был верх бесцеремонности со стороны Брайс. Между тем никакие ее заигрывания не исцеляли Башира от заикания. Она перегнулась к нему через прилавок. На ее теле не было ни капли духов, но пахло от нее приятно.
– Понимаешь? А? Ты симпатичный.
– Я... благодарю.
Брайс посмотрела на него с любопытством:
– Ты откуда, из Индии?
– Из Пакистана.
– Из Пакистана. Ух ты. У меня еще не было парня из Пакистана.
Брайс проскользнула за прилавок и надвинулась прямо на Башира, который, попятившись под ее неумолимым натиском, уперся в дальний угол. Деваться было некуда, и тело мистера Башира оказалось в полном распоряжении Брайс.
– Ну, что там у пакистанских мальчиков? – спросила она. И за ответом запустила руку в ширинку Башира.
Мистеру Баширу было, как минимум, неудобно, что какая-то незнакомка щупает его гениталии перед прилавком, в то время как престарелая русская и мексиканец выбирают продукты. Стараясь не думать об этом, Башир напрягся, как стальной рельс.
– Мисс, я прошу...
– Ну давай, мы же большие детки.
Рука Брайс нащупала молнию Башира. Расстегнула молнию. Залезла внутрь. Брайс зачерпнула пригоршню плоти и была приятно удивлена габаритами.
– Да, мне, похоже, нравятся пакистанские ребята.
Мистер Башир закрыл глаза. Дрожь пробежала по его позвоночнику, мистер Башир запрокинул голову. Брайс, прижавшись губами к его уху:
– Мне нужно разыскать Париса.
– Я... – Вспышки возбуждения, рассыпавшиеся искорками внутри Башира, стали ярче, концентрированнее – нечто подобное чувствует альпинист, рискующий сорваться в любую минуту. – Я не знаю, где он. Я думаю, он, н-наверно, в бегах.
– Ах, какая жалость. А может, он тебе позвонит?
– Я... я...
Брайс сжала пальцы, надавила:
– Если позвонит, дашь мне знать?
– Ага-а-а-а-а-а.
– Д-а-а-а-а-а-а?
Сжала. Надавила. Оргазмическое:
– Ииииииии...
– Малыш, ты такой хороший. – Брайс лизнула ухо Башира.
Она достала из-под прилавка ручку "шарпи", поднесла к груди Башира и написала телефон.
– Позвони мне, – сказала она.
Сделав свое дело, Брайс извлекла руку из штанов Башира и выскользнула из гастронома, прошмыгнув мимо пожилой русской, приближающейся к прилавку с пакетиком молока.
Выдавив улыбку типа "всё для клиента", мистер Башир сказал:
– Да, миссис Литвак. Это все? – Он сказал это непринужденно. Так непринужденно разговаривают люди, у которых не вытатуирован номер девицы на груди и не торчит член из ширинки.
* * *
– Кажется... О черт. Я его, кажется, с-спугнул.
На расстоянии, по цифровой связи, в своем мобильном с кристально-чистой слышимостью Маркус ощущал влагу пропитанных слезами слов Чэда.
– Что ты ему сказал? – спросил Маркус.
– Я сказал ему, что разыщу его и убью.
– Вообще, угроза расправы – она чаще всего отпугивает.
– Жалко. Я не хотел его отпугнуть.
Чэд находился на грани срыва. Каждый новый всхлип доносил до Маркуса запах носовой слизи Чэда. Это заставило Маркуса пожалеть об иронии, допущенной минуту назад.
– Ладно, старик. Расслабься. Мы найдем эту кассету, понял? Найдем.
Маркус отключил телефон, посмотрел на него внимательно, качнул головой и швырнул телефон на диван. "Черт побери, малый куда-то свинтил".
Джей:
– Что случилось?
– Он спугнул малого. Сказал, что мы собираемся разыскать его и убить.
Джей развеселился:
– О, я убийца.
– Он теперь сел на дно, а нам нужно найти его, пока Чэд не вскрыл себе вены.
– Точно. В Лос-Анджелесе живет восемь миллионов, а нам нужно найти именно его. И вернуться домой, чтобы успеть к началу "Элен" по телику.
– Его нет в городе.
– А, ну тогда нам нужно всего-навсего прочесать весь штат. Чего там, лишние полчаса работы.
Маркус вытащил из внутреннего кармана пиджака фотографию. Фотографию Париса с девушкой под щитом "Вегас". Он протянул ее Джею.
Джей:
– Что?
– Посмотри на фото.
Джей посмотрел.
– Вегас?
– Вот куда он двинул.
– Думаешь?
– Если бы кто-то собрался стереть тебя в порошок, что бы ты сделал? Разве не спрятался бы в каком-нибудь надежном месте, а? Посмотри на него.
Все сначала. Джей посмотрел на Париса, заснятого для вечности на юге Стрипа.
– Смотри, как он улыбается, какой счастливый, – комментировал Маркус. – Ему там хорошо. Он там в безопасности. Вегас.
– Но он и не думает, что мы за ним охотимся.
Маркус неопределенно взмахнул руками:
– Ну, что он там думает, я не знаю. Точно знать не могу. Но могу поставить себя на его место. Я могу представить, что происходит у него в голове. Я – перепуганное уличное отребье. У меня есть что-то такое, чего быть не должно. Какой-то тип объясняет мне по телефону, что намерен взять меня за жопу. И что я делаю: я рву когти, спихиваю свой товар и надолго сажусь на дно. Либо мы перехватываем его в Лас-Вегасе, либо нигде.
Маркус объяснил все четко и убедительно, будто Парис на каком-то этапе подробно изложил ему, каким именно образом он намерен выбираться из передряги. А Джей слушал Маркуса, замирая от упоения, словно перед ним был не его напарник, описывающий психологию человека, за которым охотятся, а сам Иисус Христос, показывающий свои фокусы с вином и водой перед огромной аудиторией.
– Ух ты. Надо же так сообразить. Ты только посмотрел на снимок, и сразу... ты... – Джея вновь охватило ликование. – Ты все сразу понял.
Маркус пожал плечами: "Да ну, ничего особенного". А сам подумал: "Как в это время дня лучше всего выехать на 10-е? Напряги мозги. Напряги волю. Слушай, что они тебе говорят. Тебе говорят, как надо действовать. Ты понимаешь, что это такое?"
– Что это такое?
Увлекшись проповедью, Маркус перепутал вопрос Джея со своим собственным и продолжал назидать:
– Речь о том, как воспринимать ситуацию. С какого конца подойти.
– В каком смысле?
– Бриджпорт.
– Это такие ботинки?
– Это район Чикаго. Этнический. Этнический – то есть ирландский, польский, итальянский – какой угодно, только не черный. Так было всегда, и, поверь мне, они очень стараются, чтоб ничего не изменилось. Эти ирландцы, итальянцы и прочие сильно не любят черных. Там даже девчонки-скауты и те с ку-клукс-кланом заодно, понял? Люди, ненавидящие других людей без всякой причины, просто так. Люди, ненавидящие тех, кто не похож на них.
– Ага, – сказал Джей. – Я понимаю, о чем ты.
– Однажды, еще мальчишкой, шел я как-то по Лэйкшор-драйв... Я из Чикаго, ты в курсе?
– Нет.
– Так вот, иду я по Лэйкшор-драйв, по Золотому берегу, ночью, и подъезжает ко мне коп и спрашивает, что я делаю в такое время в этом районе. В этом районе. Будто я не мог жить в этом районе города, а я как раз таки был оттуда. Родители жили прилично. У нас был дом рядом с озером. Не богато жили, конечно. Ну, обычная семья, средний класс. Но легавый этого не понял, он не знал этого, он даже слышать об этом не хотел. Его волновало только то, что черный пацан шляется ночью в таком районе. Предрассудки. Фанатизм.
