— А фигура у тебя классная, — заявила девица, опуская под водой руку Степану на бедро.
— Слышь, — выдохнул он, — ты помолчать можешь, овца?
Степан ухватил актриску за плечи, развернул спиной, одну руку положил на затылок, другой притянул к себе ее бедра.
Она сама охотно прижалась к нему, вздрогнула. Ее тело было теплым, упругим, нежным. Распутным.
— Ну, давай! — сказала девица громко и засмеялась с хрипотцой. — Трахни меня, м…к. Давай!
Степан ткнул ее лицом в песок. Рывком раздвинул ей ноги, вошел в нее, прижался, повел рукой вверх, поймав ладонями высокую грудь, сдавил изо всех сил, желая только одного — чтобы она завопила от боли. Но, вопреки его ожиданиям, девица застонала. Задышала тяжело, прижалась к нему спиной.
— Давай, трахни меня! Сука, козел!!! Трахни!!!
Степан попытался развернуть ее к себе лицом, но она не повернулась к нему, заупрямилась, навалилась еще сильнее, словно падая назад, всем телом.
— Я чувствую тебя! Чувствую! Давай! Трахни меня, изнасилуй! Ну же! Давай!!!
Она закинула руки назад, обхватила его бедра, сдавила их и потянула на себя. Степан вдруг расхотел ее. У него возникло ощущение, что это не он, это его трахают в с…ном бассейне. Какая-то сука, потаскуха киношная. Он с удовольствием дал бы ей по роже, чтобы заткнулась, чтобы поняла, кто хозяин положения, но не лупить же ее по затылку. А девица повела бедрами, чтобы его орган вошел в нее целиком, всхлипнула горлово и, заведя ноги ему за спину, сплела их, беря его в плен. Закачалась в противотакт разбивающимся о кромку волнам.
Опрокинулся фужер, и шампанское впиталось в песок, оставив после себя клочья белой пены.
Степан попытался вырваться, но девица была опытной, держала крепко, резко дергала бедрами, вздрагивая всем телом. И он поплыл, поплыл…
— Ну же! Грубее! Злее! Давай, трахай меня, трахай! — постанывала она, тяжело и сладостно вздыхала, покачивалась в такт.
— Сука, проб…дь дешевая, ты заткнешься когда-нибудь, нет? — сипел он.
— Укуси меня! Ну! Укуси! Я прошу тебя! — стонала она. — Ах, как это классно, когда тебя любят силой, когда тебя берут вот так!
Он согнулся и впился зубами в ее плечо, у самой шеи. Она завизжала, но не от боли, а от наслаждения. Мазохистка долбаная. Степан почувствовал солоноватый привкус крови на языке.
— Вот так! Как хорошо, — стонала она. — Хорошо… Хорошо…
Оргазм накатил такой мощной волной, что Степана выгнуло дугой, свело мышцы. Затрясло, забило так, что он испугался. Сердце зашлось, свернулось тугим жутким жгутом, выдавливая кровь. Застонала протяжно и долго девица, дернулась, сжала сильнее его бедра.
Степан ткнулся ей в кровоточащее плечо. Она что-то шептала, а он не мог еще говорить, лишь дышал с надрывом. Разбивались о бортик искусственные волны, пели в зимнем саду магнитофонные птицы, шумел фальшивый дождь, подмигивали сквозь купол стеклянного потолка звезды.
Девица оттолкнула его, повернулась. Волосы красиво липли к ее лбу. Она навалилась локтями на бортик, вызывающе выставив острые, с набухшими сосками груди, спросила, глядя в глаза, с улыбкой:
— Ну, теперь-то ты принесешь мне выпить?
Степан молча уперся ладонями в бортик, вытолкнул тело из воды, встал на подгибающиеся ноги. Прошел к бару, взял чистый фужер, наполнил его шампанским, остановился на краю бассейна.
— Ну, ты чего встал-то? — спросила она, и голос гулким эхом отразился от сводчатого потолка. — Иди ко мне.
— Слушай, — Степан наклонил голову. Он бы сунул руки в карманы, если бы на нем была одежда, а в руке не было бокала. — А ты со всей группой трахаешься?
— А тебе не один хрен? — она засмеялась. — Захочу — со всей трахнусь, не захочу — только с тобой трахаться буду.
Степан обошел бассейн, присел на корточки рядом с актриской. Она повернулась к нему лицом. Он схватил ее за подбородок, вздернул, подтянул к себе.
— Ты, сучка, я задал тебе вопрос. Ты со всеми трахаешься?
И снова реакция оказалась совсем не такой, как ожидалось. Девица задышала часто, протянула руку, огладила его орган. Степан поморщился.
— Не со всеми, успокойся, — она засмеялась. — Только с Лешей Жуновым. Еще с тобой вот теперь. Но ты мне больше нравишься. А хочешь, попробуем втроем? Тебе понравится, я точно знаю.
Степан несколько секунд смотрел на нее, затем поднялся и швырнул бокал в воду.
— Да пошла ты… — повернулся и зашагал к дверям. На ходу он подхватил вещи, вышел, громко хлопнув дверью.
— Козел, — отреагировала, ничуть не расстроившись, девица и, выбравшись из воды, поспешила к бару.
* * *
Утром в банкетном зале собралось совсем мало народу. Отец уехал еще затемно, его парни тоже. Остались Чингиз да Борик. Незнакомки в зале не было, и Степан помрачнел. Он понятия не имел, как и когда она умудрилась уехать. Самое главное, не зная даже марки и номера ее автомобиля, Степан не имел никаких шансов разыскать девушку.
Завтрак получился скомканным. В основном здесь была молодежь, основательно принявшая накануне. Ели мало, все больше пили. Еда осталась практически нетронутой.
Ночная подружка уже вновь прижималась к своему актеришке, успевая при этом строить глазки Степану. Когда же они гуртом выходили из зала, прижалась словно бы ненароком, провела рукой между его ног. Степан оттолкнул руку.
— Сука, — сказал он довольно громко. Киношная братия стала оборачиваться. — Чего пялитесь? — спросил Степан. Девица засмеялась. Похоже, ей ситуация доставляла искреннее удовольствие.
— Брат, не гони волну, — негромко сказал Степану Чингиз.
Всей компанией они вывалили на крыльцо. Было серо и довольно холодно. Моросил мелкий, нудный дождь. Во дворе стоял заранее заказанный «Икарус». Новенький «БМВ» молодых. «Мазда» Чингиза. Иномарки припозднившихся гостей. Народ разбредался по стоянке.
— Степа, поедешь? — спросил Дима, ведущий под руку Наташу.
— Сейчас, погоди, — Степан еще раз прошелся между машинами.
Незнакомки не было. Степан остановился, наблюдая за тем, как киношники грузятся в автобус, и вдруг… Это было похоже на сон. Она сидела в салоне «Икаруса», на предпоследнем сиденье, и отстраненно смотрела в окно. Стекло казалось размытым, и ее профиль выглядел туманным, словно нарисованным на этом самом стекле. Казалось, еще секунда — и краски просто потекут.
— Дима, я на автобусе! — крикнул Степан.
Дима пожал плечами. Они с Наташей устроились на заднем сиденье «БМВ». За руль сел Борик. Рядом с ним — Миша.
Степан перехватил острый, как бритва, полный ненависти взгляд Жунова.
— Чего смотришь, баран? — спросил его весело Степан. — Обломилось?
Тот дернулся, напрягся, на красивых скулах заиграли желваки. Актриска оценила поведение Степана по-своему, улыбнулась. Она-то решила, что это из-за нее первоклассный комфорт «БМВ» был обменян на автобус. Взглянула многозначительно, качнула грудью выразительно, так, что остренькие сосочки потерлись о тонкую ткань фирменной рубашечки. Прошла вперед, виляя бедрами, выставляя напоказ стройные ножки, подтянутые ягодички.
Степан ухмыльнулся. Колыхнулись на задворках сознания воспоминания о прошедшей ночи. Он поднялся в протопленный, но все равно холодный салон «Икаруса», пошел вдоль рядов кресел. Актриска и ее кавалер сидели через проход. Место же рядом с незнакомкой оказалось свободным. Не то чтобы никто не хотел сесть рядом — боялись. Такая женщина не могла быть ничьей.
— У вас свободно? — поинтересовался Степан.
Она повернула голову, посмотрела на него снизу вверх, безразлично, как смотрят на абсолютно незнакомых людей.
— Садитесь, — кивнула и снова отвернулась к окну.
— А почему вы не на машине? Я думал, у вас шикарная иномарка, — улыбнулся Степан, присаживаясь.
— С чего вы взяли?
— Ну… Такие женщины обычно ездят на очень богатых машинах.
— Спасибо, — ни тени улыбки.
— Не за что. Я серьезно.
— Я тоже. — Она вздохнула.
— Как вас зовут, если не секрет?
— Ирина. Ира.
— А меня — Степан.
— Очень приятно.
Врала, конечно. Не было ей приятно. Скучно ей было и разговаривать не хотелось.
Актриска на соседнем сиденье поерзала. Жунов клевал носом, и она страдала от недостатка внимания. Но Степану было плевать на это с высокой колокольни.
— Ира, а вы здесь с кем-то или одна?
— Знаете, Степан, — Ирина положила голову на подголовник, посмотрела на разговорчивого соседа, — я не имею привычки рассказывать посторонним о своей личной жизни. Особенно это касается молодых мальчиков. А сегодня у меня еще и не очень хорошее настроение. Поэтому, если не хотите нарваться на грубость…
«Лучше заткнитесь», — могла бы сказать она, но не сказала.
Двери «Икаруса» зашипели, закрылись. Автобус плавно тронулся и начал набирать скорость. Впереди катила «Мазда» Чингиза, позади — «БМВ» Димы. Так и ехали маленькой колонной.
