– Из-за меня? – удивился Сергей. – Ты имеешь в виду ту прекрасную нашу ночь?
– Да при чем здесь ночь?! – отмахнулась женщина. – Ты либо лукавишь, либо действительно ничего не понимаешь. Ты что, забыл о моих многочисленных заходах в твою сторону? Я ведь почти в открытую намекала, почти ухаживала. Помнишь, я вдруг предложила уехать из этой страны вместе? Помнишь?
Он пожал плечами:
– Помню. Но как-то не придал этому значения.
Нина брезгливо фыркнула:
– «Не придал этому значения». Чему – этому? Моей глупой влюбленности? Моей наивности?
– Прости. – Кузьмичев положил руку на ее ладонь.
– Убери! – брезгливо бросила она. – Я не нуждаюсь в твоей жалости.
Они молчали тяжело и неловко. Затем Сергей долил в фужеры вина.
– Поверь, Нина, я всегда буду твоим другом.
Она тоже взяла фужер.
– Поверь, Сергей, ты сегодня окончательно потерял, может быть, лучшего своего друга. – Выпила до дна, зачем-то перевернула фужер вверх дном, поставила его на стол. – Пусть вытекут до капли наши печали и горести.
Вован сидел на хвосте Старкова почти целый день. Снимал, когда тот выходил из офиса. Почти поравнялся с его автомобилем в плотном потоке и успел снять его за рулем. Сделал фотографию, когда Владимир делал покупки в супермаркете.
Он «вел» машину Старкова до тех пор, пока тот не припарковался рядом с памятником Юрию Долгорукому. Быстро достал фотоаппарат, навел объектив на выходящего из автомобиля коллегу, сделал несколько снимков. Затем сфотографировал Старкова входящим под арку. Подрулил на противоположную от памятника сторону и стал ждать.
Они сидели друг против друга. Старков чувствовал себя неловко и не совсем понимал, с чего начать разговор. Николай с насмешливой улыбкой ждал.
– Даже не знаю, с чего начать, – пробормотал Старков.
– Начинайте с самого начала, – посоветовал «куратор».
– С самого начала… – повторил Владимир. – Нашелся первый заместитель Кузьмы Константин… Помните, которого якобы утопили в Иртыше.
Николай кивнул:
– Я в курсе.
– Я начинаю подозревать, что его исчезновение было бездарной инсценировкой. Слишком по-киношному все выглядит.
– Не думаю, что это инсценировка. Скорее, игра случая, игра судьбы, которая повернулась не в нашу пользу.
– Почему не в нашу?
– У вас с Кузьмой и без того непросто складываются отношения, а с возвращением «утопленника», подозреваю, вы будете вообще отстранены от серьезных дел.
– Тенденция такая уже наблюдается.
– Пришли жаловаться?
– Советоваться… Мне предложено в скором времени отправиться в Сибирск.
– Отправляйтесь.
– Но ведь там надо вести дела самым серьезным образом.
– Ведите.
– В пользу Кузьмичева.
– Да, в его пользу.
– Но ведь в таком случае он станет вообще неуязвимым. Недавно ему предложили войти в число учредителей нового политического движения.
– Знаю.
– И вы к этому спокойно относитесь?
– Пока спокойно.
– Что значит – пока?
– Пока ребенок растет, он достаточно управляем.
– Управляем? Этот «ребенок» уже один из самых влиятельных людей города!
– Желаемое выдаете за действительное. Любой бизнесмен управляем до тех пор, пока не становится политиком. Вот когда он перешагивает дозволенную черту и может стать и неуправляемым, и даже опасным. К сожалению, по нашим наблюдениям, наш герой относится именно к таким персонажам.
– Вы ведь пытались однажды его остановить.
– Во-первых, ваша милость вмешалась в данную акцию. А во-вторых, она была, как мы сейчас понимаем, преждевременной. Сергей Андреевич еще не выполнил предназначенный ему объем работы.
– Значит, что?
– Значит, летите в Сибирск. И второе – добейтесь максимального расположения шефа.
…Когда Старков выходил из-под арки дома, Вован навел на него объектив и сделал несколько снимков.
Совещание проходило в узком кругу. В кабинете Кузьмичева по традиции никто не курил, все сидели плотно, серьезно, сосредоточенно – сам Сергей, Старков, Вован, Костя и основательно укоротивший бороду Антон Крюков.
Докладывал Антон:
– По порядку… Губернатор Сибирска господин Жилин плотно сидит под главным нашим авторитетом Филимоновым по кличке Филин. Тут и лес, и драгметаллы, и газ, и все прочие прелести. Кроме алюминия… Линник, к которому приезжал Костя, пока ложиться под Филина не собирается. Потому как рассчитывал, с одной стороны, на серьезную московскую публику, в частности на вас, Сергей Андреевич. С другой, по моим сведениям, на некоторые силовые структуры также московского разлива.
– Конкретно можно? – спросил Старков.
– Конкретных имен назвать пока не могу. Знаю только, что это в основном бывшие силовики, которые после известной перестроечной чехарды также занялись бизнесом. Следовательно…
– Характеристику губернатора можно? – прервал Антона Сергей.
– Можно, – кивнул тот. – Человек на этом месте случайный. Любит деньги, боится за собственную шкуру, может продать кого угодно и перебежать на любую сторону. Были бы деньги и сила.
– Линник?
– Умный, жесткий, хитрый. Одним словом, интересный мужик, хоть и неудобный.
– Выводы? – попросил Костя.
– Их много. – Антон достал плотно исписанный листок бумаги, пробежал его глазами. – Я за эти дни проанализировал состояние ваших дел, уважаемый Сергей Андреевич, и понял, что в вашем хозяйстве до фига резервных мест. Банк работает неэффективно и жульнически. Я приведу вам настоящего банкира!
Сидевшие засмеялись. Крюков поднял палец, прося тишины.
– Вы не до конца контролируете нефть! – невозмутимо продолжал Антон. – На этот участок тоже есть человек! – Он снова поднял палец. – Вы отдали дяде водочный рынок, а это сумасшедшие бабки! Наркотики! Почему этот бешеный поток течет мимо вашего кармана? Это не только бабки, это влияние! Особенно на молодежь! Затем гостиницы, казино, рестораны – почему они не в наших руках? Я просто заболел от увиденного!
– Я тоже… – возбужденно поддержал его Вован. – Еду по городу и прямо-таки с ума схожу от злости! Почему кто-то гребет с этого бабки, и мы свои дыни в эту сторону не воротим?! Молоток, Антон! Класс!
В комнате поднялся шум, смех, все заговорили хором.
Антон по-хозяйски постучал карандашом по стакану.
– Минуточку! Еще не все! У меня тут целый список! Нам есть где работать, а людей у меня в Сибири ого сколько!
Кузьмичев поднялся, подождал, когда собравшиеся затихнут.
– Мне нравится все, что изложил Антон. Все верно, все в точку. Но, дорогой мой, Москва давно уже поделена. И любой передел всегда связан с кровью, со стрельбой. Мы этого вон как уже наелись.
– Отвечу, – откликнулся Антон. – Вы здесь все сытые. А сытого, как известно, очень удобно брать на мушку. Большой и не шевелится. И скоро вас начнут брать на мушку! Чтобы этого не случилось, надо проснуться, испугаться и начать подбирать все, что погано лежит.
…Когда все стали расходиться, Кузьмичев кивнул Вовану, чтоб задержался. Тот высунул голову из кабинета, бросил секретарше:
– Пять минут ни души.
Вернулся к шефу, выложил перед ним стопку фотографий.
Сергей внимательно стал их рассматривать: Старков выходит из офиса, Старков сидит в машине, Старков набирает в супермаркете продукты в корзину.
Вдруг его взгляд остановился на снимке, на котором Владимир входил под арку дома возле памятника Юрию Долгорукому.
– Сколько он пробыл там?
– Сорок три минуты.
Кузьмичев сложил все фотографии в аккуратную стопочку, попросил:
– Пленочку тоже дай сюда.
Вован послушно выполнил распоряжение.
Сергей пожал ему руку, подмигнул:
– Молодец.
Тот расплылся:
– Андреич, для тебя все, что скажешь.
– Скажу… Полетишь с ним в Сибирск.
Вован даже не смог скрыть удивление.
– Проверять на вшивость?
– Зачем? Просто быть рядом. Вдруг ему понадобится совет, помощь. А ты рядышком. К тому же вдвоем веселее.
– Понял, не дурак! Ох и повеселимся мы с тезкой! Мало не покажется.
Сергей провожал Старкова и Вована самолично. В аэропорту они сидели в зале VIP-персон, до посадки времени оставалось более чем достаточно, что позволило ему не спеша выпить кофе, дать последние рекомендации друзьям перед длинной и опасной поездкой.
– Постарайтесь сразу же выйти на губернатора. Но при этом учтите, придется начинать даже не с нуля, а с минуса.
– Говорят, он фигура подставная, и он нам понадобится, чтобы выйти на реального хозяина города, – возразил Вован.
Сергей отрицательно покачал головой:
– Ты, наверно, невнимательно слушал наш предыдущий разговор. Недооценивать губернатора нельзя. Мужик он, как известно, тщеславный, злопамятный. Ноги может переломать кому угодно. Особенно залетным.
