– Нужно подумать, кто пацанами руководить будет, – взял слово Алик. – У меня есть предложение. Я хочу Эдика на это место поставить. Что вы на этот счет думаете?
– Эдик – парень правильный и авторитетный, – сказал Макс.
– Ну что, так и решили? Эдик, поздравляю тебя, братан! Правильно держись. Что же касается Ромки, то тут вопрос закрыт. Ромка все правильно сделал. Молодец! Сбежал от «чехов». Конечно, есть кое-какие сомнения на этот счет, – добавил Алик. – Но Витюху теперь не вернешь... Кстати, завтра Витюху хоронить будем.
Сергей подошел ко мне и похлопал меня по плечу:
– Ладно, Ромка, давай работай. Кстати, ты был знаком с его женой. Съездил бы, утешил вдову. Как насчет этого?
Я закивал:
– Обязательно сделаю!
– Что же касается инцидента с «чехами», то мы свой разбор полетов устроим. Есть у нас небольшой планчик, так что, я думаю, скоро информация будет правильная. Мы с них показания будем снимать. Так что скоро станет ясно, кто прав, а кто виноват или все это случайно получилось. – Этим Алик дал понять, что разбор не закончен, что не исключено, что кому-то придется держать ответ – то ли Рыбе, то ли мне...
– Вот что, – сказал Сергей, – ты пока домой не возвращайся. Черт его знает, вдруг они тебя выследили. У тебя есть где пожить? Или вот что, поезжай пока к Витькиной жене, утешь ее.
Я снова кивнул.
В этот же вечер я приехал к Вике.
Я долго нажимал на кнопку звонка, но дверь никто не открывал. Потом я выяснил, что с родины Виктора приехали родственники – родители, брат, – и Вика на какое-то время переехала к ним в гостиницу, объяснив это тем, что не может находиться в квартире, где еще недавно жил Виктор.
На следующий день состоялись похороны. На их проведение было отпущено около сорока тысяч долларов. Был куплен солидный американский гроб за десять тысяч, напоминающий полированный холодильник. Было множество цветов. Заранее, по заказу ребят, был изготовлен памятник с надписью «Отважному, смелому другу и товарищу», с барельефом Виктора. На похороны собралась вся группировка.
Кроме ребят, были родители, очень простые люди. Приехали и друзья Виктора из других группировок. Ничьих жен, кроме Вики, не было. Девушка была одета в черное платье, на голове черный платок. Она была очень грустная, но не плакала. Каждый подходил прощаться с Виктором. Я тоже подошел. Лицо Виктора было восковым, неживым. Дырочка от пули на виске была тщательно заделана. Глаза были закрыты. На лбу лежала ленточка с надписью. Я поцеловал его в холодный лоб и отошел в сторону.
Вскоре гроб опустили в могилу.
После похорон в небольшом ресторанчике прошли поминки, а затем все разъехались по домам.
– Ну что, Вика, как дальше жить думаешь? – спросил я.
Вика, не обращая ни на кого внимания, неожиданно бросилась мне на шею.
– Рома, мне так плохо, так тяжело!
– Не волнуйся, – я прижал девушку к себе, – я тебя в обиду не дам! Ты можешь на меня положиться!
В этот же вечер я переехал к ней. Но ложиться с ней в одну кровать не решился. Всю ночь просидел на кухне. Вика спала одна...
На следующий день утром мы сели завтракать. Молча перекусив, я отодвинул тарелку и сказал:
– Не знаю, Вика, что ты думаешь, но моей вины в отношении гибели Виктора нет никакой. Ты веришь мне?
– Да, верю. Ты же знаешь, какие у нас с ним отношения были в последнее время... В принципе я все равно собиралась от него уходить. Конечно, по-человечески мне его жалко, но семья у нас не сложилась.
– Что же ты собираешься делать дальше?
Вика пожала плечами:
– Не знаю. Ребята кое-какие деньги мне давать будут, вроде пенсии. Может, на фирму куда-нибудь устроят.
– А чем ты раньше занималась?
– В парикмахерской работала.
– Так у нас парикмахерских нету...
Вика махнула рукой:
– Я пока об этом не думаю. Может быть, в Архангельск вернусь...
Я промолчал.
– Ладно, – я вытащил из кармана пачку денег, – держи, купи продукты, все, что надо. Я вечером опять к тебе приеду. Конечно, если не возражаешь...
– Нет, приезжай, Ромка! Мне одной очень плохо!
– А родители Виктора?
– Они уже уехали. Да мы же с ним в гражданском браке жили. Какие мы муж и жена?
Я уехал на работу.
Теперь я работал с Максом и Егором.
Судьба Рыбы пока была не решена. В нашей «бригаде» его не оставили, а перевели в другую, на правах рядового. Рыба, видимо, очень переживал. И, как потом сказал мне Макс, был очень зол на меня. Ведь это я, как считал Рыба, повернул разговор в другое русло и все стрелки перевел на него. Хотя я так не считал...
– Ты, – сказал Макс, – остерегайся Рыбу. Он такой парень – подлость сделает и глазом не моргнет. Ты смотри, как бы он подставу тебе не устроил. Будь с ним очень внимателен.
Я кивнул, не зная еще, что следующая подстава и в самом деле будет со стороны Рыбы.
После «стрелки» и похорон Виктора я как-то сник. Эдик, наш новый «бригадир», видимо, понял это. Поэтому он максимально загрузил меня работой. Целый день я мотался по фирмам, собирал деньги, проверял смотрящих на фирмах, встречался с ребятами, обсуждал разные вопросы. Короче, работы было невпроворот. Но главное испытание ждало меня вечером.
Я подъехал к универсаму, накупил разных деликатесов и поехал к Вике домой.
Она была уже в более-менее хорошем настроении. Мы с ней сели за стол. Разговор шел на отвлеченные темы. Наконец я, улучив момент, решился и сказал:
– Послушай, Вика, тебе одной жить нельзя.
Девушка, помолчав, неожиданно проговорила, глядя мне в глаза:
– Ты хочешь остаться тут, со мной, вместо Виктора? Хорошо, я не против...
Я не ожидал такого прямого ответа.
Эту ночь мы провели вместе...
Прошло несколько дней. Мы с Викой стали жить, как муж с женой. Мне уже казалось, что я знаю ее давно. Я любил ее и считал, что нет на свете женщины, которую я мог бы любить сильнее. Вика отвечала мне взаимностью. Мы уже забыли о происшедшем. Но иной раз я наталкивался в шкафу на одежду Виктора. В конце концов мне это надоело, и я сложил все вещи аккуратно на балконе. Вика этому не удивилась.
Чуть позже, когда в нашу группировку приехало пополнение из Архангельска – четыре человека, я передал им одежду Виктора.
Конечно, в группировке уже знали, что я живу с женой своего товарища, но к этому все отнеслись спокойно. Никто меня не осуждал и не читал морали. В группировке было принято, что если жена погибшего товарища не против, то кто-то из его знакомых может заменить его. Это в какой-то мере даже приветствовалось.
Жизнь группировки продолжалась. С тех пор как Эдик стал «бригадиром», ситуация в «бригаде» резко изменилась. Эдик постепенно выводил меня на вторую роль в «бригаде». Теперь я был кем-то вроде его правой руки. Я бывал с ним всюду, за исключением тех мест, где проводились сугубо конфиденциальные встречи. Более того, Эдик поручил мне руководить собственной разведкой. Конечно, разведка – это громко сказано. Это было специальное подразделение, которое занималось поиском новых структур, которые мы брали под опеку.
Первый наглядный урок, как брать коммерческие структуры под опеку, Эдик преподнес мне сам. Когда он жил в новостройке на окраине Москвы, в Северном Бутове, там стали развиваться коммерческие структуры – парикмахерские, аптеки, магазинчики. Он сразу просчитал, что эти места никем не охвачены, и мы приезжали туда и предлагали свои услуги. Все это происходило в вежливой форме.
Приезжали мы, например, в парикмахерскую, заходили, интересовались, как у них со службой охраны, и вежливо предлагали свою «крышу». Когда хозяева говорили, что у них охрана уже есть, то есть кто-то их «крышует», мы выясняли, кто именно. И если ответ внушал нам доверие, мы не «пробивали» этого хозяина. Но бывали и такие моменты, когда назывались «псевдокрыши».
– Мы под ФСБ, – сказала нам заведующая косметическим салоном. А потом выяснилось, что «крыша» заведующей – это просто ее знакомый мужик, который работал в пожарных войсках в чине подполковника. Мы тут же поставили ее на двадцать процентов от прибыли. Она согласилась. Потом у нас с ней даже сложились хорошие отношения.
Что же касается авторемонтных мастерских или шиномонтажа, то тут нам ловить было нечего. Обычно мы туда даже не заезжали. Они открывались уже под опекой братвы. То же самое относилось к игральным автоматам, бильярдным и вещевым рынкам.
Занимаясь коммерцией и бизнесом, как говорил Эдик, хотя к бизнесу имели косвенное отношение, мы не забывали и про наши основные дела.
Как-то Эдик сказал мне:
– Ты собираешься за Виктора рассчитаться?
Я удивленно посмотрел на него:
– Почему я? Тут должны старшие решать.
– Конечно, – сказал Эдик, – но он же твой кент был. Тем более вы сейчас вроде как родственники стали... В принципе я понимаю тебя, но тут у братвы разговоры пошли конкретно по твоей личности...
Я прекрасно знал, что инициатором этих разговоров был не кто иной, как наш бывший «бригадир» Рыба. Это он мутил воду, всячески обливая грязью меня и Эдика. Поэтому Эдик и сказал:
