Санни заулыбался.
— Ну на меня-то не надо кидаться. Оставайся, если желаешь — будешь на телефоне. — Он обернулся к Тессио: — Только что сообщили самую важную информацию. Ведь кто-то должен был предать старика, — пояснил он Майклу. — Иначе у них ничего бы не вышло. Я все прикидывал — Клеменца или Гатто? Паоло Гатто как-то очень вовремя заболел сегодня. Теперь мне сообщили, кто именно. Ну-ка, Майк, посмотрим, как тебя научили шевелить мозгами в твоем университете. Что скажешь, кто из них продал нас Солоццо?
Майкл опять уселся на место, откинулся на спинку кресла, тщательно перебирая в памяти все известное. Клеменца был одним из самых доверенных лиц Корлеоне. Они дружили с доном более двух десятилетий, нажив за это время не один миллион. В иерархии Семьи Клеменца занимал один из ключевых постов. Был ли ему смысл предавать дона? Чем могли соблазнить его? Еще большими деньгами? Он, разумеется, очень богат, но жадность — мать всех пороков. Или он хотел прибрать к рукам всю власть в клане? Или взыграла какая-нибудь застарелая обида? Например, что советником стал Хейген, а не он? А может, он пошел на сговор с Солоццо из деловых соображений, понимая, что сила на стороне Солоццо? В голове не укладывалось, что предателем может быть Клеменца. Нет, не он, — решил Майкл, и сразу же понял, что просто не хочет смерти Клеменцы. Толстяк всегда носил подарки маленькому Майку, водил его на прогулки, когда отцу было некогда. Невозможно поверить.
Но если Солоццо хотел бы иметь кого-то из клана Корлеоне в своих сторонниках, Клеменца подходил более других для этой роли!
Оставим пока Клеменцу, — подумал Майкл. А как Паоло Гатто? Он пока еще не разбогател, но числился на хорошем счету, рос активно и карьера его в семействе была обеспечена. Во имя чего ему стоило идти на предательство? Из нетерпеливости, — подумал Майкл. Он молод, а значит, торопится жить. Пока поднимешься по ступенькам обычным путем, не одни башмаки стопчешь. А Солоццо мог пообещать многое и немедленно. Да, скорее всего Паоло. Но тут Майкл вспомнил, что учился вместе с Паоло Гатто в шестом классе, и ему захотелось как-то прикрыть вину Гатто.
— Я не думаю, что это кто-то из них, — поднял он глаза на брата. Он знал, что Санни уже известен ответ, иначе пришлось бы высказаться против Паоло Гатто.
Санни смотрел, улыбаясь.
— Не волнуйся, это не Клеменца. С Клеменцей все в порядке. Виноват Паоло.
Майкл заметил, что и Тессио вздохнул с облегчением. Он ведь тоже был доверенным лицом дона и внутренне тревожился за Клеменцу как за равного, как за собрата. К тому же измена Клеменцы коснулась бы самых верхов Семьи, а с Паоло все было проще.
— Значит, завтра отправляю своих ребят домой? — осторожно поинтересовался Тессио.
— Послезавтра, — ответил Санни. — И до тех пор — полное молчание. А теперь нам надо с братом обсудить кое-что личное. Ты обожди в гостиной, Тессио, ладно? Список мы можем закончить и потом, тем более, что работать будет Клеменца.
— Конечно, — согласился Тессио. Он вышел из кабинета, оставив братьев вдвоем.
— Это точно Паоло? — спросил Майкл.
— Из телефонной компании сообщили, — сказал Санни, — там у нас свой человек. Проверили разговоры Клеменцы и Гатто. Паоло трижды звонил за этот месяц, и трижды ему звонили из автомата, что напротив конторы отца в городе. Сегодня тоже звонили. Наверное, проверяли, поедет Паоло со стариком или нет. А может, еще зачем-нибудь. Сейчас уже не имеет значения. — Санни пожал плечами. — В общем-то хорошо, что это Паоло. Без Клеменцы нам очень трудно пришлось бы сейчас.
— Все-таки — война? — спросил Майкл с сомнением.
Взгляд Санни посуровел:
— Как только вернется Том. Война, пока отец не решит, что делать дальше.
— А почему бы не дождаться его решения? — спросил Майкл.
Санни с интересом посмотрел на младшего брата.
— Воевал, говоришь, и ордена заработал? Как же ты не поймешь, братец, что мы у них на мушке и надо спасать свою жизнь? Вот только боюсь, что они не отпустят Тома.
— Почему? — удивился Майкл.
Санни терпеливо пояснил:
— Они схватили его, когда считали старика убитым. Хотели через него договориться со мной, передать свои предложения. А раз отец жив, переговоры отпадают и Том им не нужен. Могут, конечно, отпустить, а могут и прикончить, как уж вздумается этому бандиту Солоццо. Захотят продемонстрировать свои серьезные намерения — и прикончат в лучшем виде.
Майкл поинтересовался:
— А с чего это Солоццо решил, что сможет поладить с тобой?
Санни вспыхнул и замолчал ненадолго. Потом сказал:
— У нас с ним была встреча, Солоццо предлагал включиться в его торговлю наркотиками. Старик выставил его, а я, дурак, слишком широко открыл рот во время разговора, так что Солоццо решил, будто я бы не прочь, да отец не согласен. Я сглупил, никогда нельзя при чужих высказывать свое мнение. Отец не раз пытался вколотить это в меня: в Семье невозможно допускать разногласий. Солоццо решил, должно быть, что если избавится от старика, я войду с ним в дело. Черта с два! Без отца Семья, конечно, ослабеет вдвое, только я жизнь положу, а сохраню клан. Так что, стреляя в отца, Солоццо действовал из чисто деловых соображений. Если старик умрет, я войду с ним в долю — тоже из соображений дела. И чтобы постоянно держать его на прицеле. Он постарается не подпускать меня близко, чтобы я не мог подстрелить его. И отлично знает, что если я пойду на союз, остальные семейства сделают все возможное для сохранения мира между кланами. За Солоццо ведь выступает Таталья, ты знаешь?
— А если бы отца и впрямь застрелили, что сделал бы ты? — поинтересовался Майкл.
— Солоццо в любом случае — покойник, — просто ответил Санни. — Любой ценой, даже если понадобится воевать со всеми Семьями Нью-Йорка. И с Татальей я посчитаюсь тоже, вырежу начисто. Пусть все катится в тартарары.
— Не похоже на папин стиль, — мягко сказал Майкл.
Санни нетерпеливо отмахнулся:
— Ясно, что я — не он. Только, когда доходит до дела, — старик тоже знает это, — со мной не многие могут тягаться. В ближнем бою меня не переиграешь. И Солоццо, я думаю, знает это, и Клеменца, и Тессио. Мое боевое крещенье состоялось еще во время последних заварушек, десять лет назад, и я уже тогда показал отцу, на что способен. Так что бояться здесь нечего, наши карты надежней. Меня сейчас волнует только молчание Люки Брази.
Майкл спросил с неподдельным любопытством:
— Этот Люка действительно страшная сила?
— Он первый сорт, — отозвался Санни. — Один стоит их всех. Я натравлю его на верхушку Татальи. А Солоццо возьму на себя.
Майкл почувствовал себя неуютно. В его глазах Санни всегда был скорее добросердечным, чем жестоким. Слушать, как спокойно он рассуждает о предстоящих убийствах, казалось противоестественным, Составленный им список походил на проскрипционные списки римских императоров. Майкл втайне порадовался, что не стал винтиком в сложном механизме семейств. И еще тому, что отец остался жив, а значит он, Майкл, не связан кровным долгом мести. Он просто постарается, чем сможет, помогать Санни, отвечать на телефонные звонки, выполнять необходимые поручения. А в остальном, похоже, Санни сам знает, как поступать, да и отец подскажет, и Люка Брази поможет.
Тут из гостиной донесся женский крик. «О Господи! — успел подумать Майкл. — Это же жена Тома!» Он бросился к двери и распахнул ее.
В гостиной, где все вскочили на ноги и столпились у дивана, он прежде всего увидел Тома Хейгена, обнимавшего плачущую Терезу. Том был несколько смущен ее реакцией.
Осторожно усадив жену обратно на диван и освободившись от ее цепких рук, Том Хейген сдержанно улыбнулся Майклу:
— Рад видеть тебя, Майк, правда, рад.
Оставив все еще рыдающую Терезу, Том Хейген прошел в кабинет. «Закалка у него наша, Корлеоне, — со странным чувством гордости подумал Майкл. — Не зря он столько лет провел в этом доме, что-то от старика, безусловно, передалось Тому. И Санни, — мысленно добавил Майкл. — И мне самому, — подытожил он, — как это ни удивительно».
Около четырех часов утра в кабинете дона собрались вместе Санни, Майкл, Клеменца, Том Хейген и Тессио. Терезу им удалось уговорить пойти домой, тем более, что дом был по соседству.
Паоло Гатто все еще ожидал в гостиной под присмотром людей из отряда Тессио, которым было приказано не спускать с него глаз.
Том Хейген доложил условия, выдвинутые Солоццо. Рассказал, как чуть было не погиб от руки «турка», когда тот узнал, что дон выжил.
— Наверное, на Верховном Суде я не смог бы быть убедительнее, чем сегодня перед этим чертовым «турком», чтоб он сдох! Сказал, что смогу уговорить тебя, Санни, ведь дон все равно не у дел сейчас. Что даже обведу вокруг пальца, если понадобится. Что мы с тобой вместе росли, и я знаю, ты не прочь стать сам во главе Семьи, да простит мне Господь эту ложь, — он виновато посмотрел на Санни. Тот жестом показал, что все это не принципиально, он понимает Тома.
